– Все, – говорит она очень серьезным тоном и обводит всех внимательным взглядом, – все, – повторяет она еще раз.
Теперь все смеются.
– Вер, сама придумала? – спросил Боб, – it's very well!..
– Да…
Думать ни о чем не хотелось.
– It's o'key!
Я тоже говорил какие-то глупости. Чтобы не молчать.
– Вот вам чистая работа генов, – сказал Руди.
Генная инженерия…
– Да, генная инженерия – это прекрасно, – сказал Жора, – но пришло время и генной экономики.
– Вот-вот, – сказал Вит, почесав бородку, – я так и знал: генная экономика…
Я знал, что Жора давно вынашивал эту мысль. Однажды он попытался пробиться ко мне со своей генной экономикой, но не нашел никакого ответа. Тогда я даже не сообразил, что он имел в виду. Он и не стал разъяснять. Видимо, идея еще не совсем вызрела. И вот он решился.
– Чушь какая-то, – сказала Рая.
– Конечно, – поддержал ее Вит.
Признаюсь, и у меня до сих пор не было ни малейшего представления о Жориной «генной экономике» – что это? Можно ли инъекцией премьер-министру наносом, содержащих по всем признакам совершенный геном, повысить уровень ВВП или снизить цену за баррель нефти? В самом деле: какая-то чушь собачья… И ничего больше. Так я думал тогда. Так думали все, кто впервые услышал это. Никто до сих пор серьезно не воспринимал Жорину «генную экономику». Когда он читал курс своих лекций в Сорбонне, Оксфорде или Массачусетсе, вначале (рассказывал он, улыбаясь) тоже часто встречал недоумение и неприятие: какая еще «генная экономика»? Он терпеливо разъяснял. До тех пор, пока не приходило ясное понимание: теперь-то все it's o'key! Вначале и мы противились. Мы даже слушать не хотели. Поэтому перешли на Дарвина. Или на Мальтуса…
– Слыхали, – сказала Инна, – уже создан виртуальный неандерталец…
– Если бы не я, – сказал Вит, – из тебя давно бы сделали чемодан или да-амскую сумочку.
Наталья рассмеялась.
– Ты бы лучше побрился, – сказала Виту Инна, бережно снимая с его бородки хлебную крошку, – ты и без бороды – наш дедушка Маркс.
Я подошел к Юле и тихо спросил: что? Она медленно покраснела, потянулась к моему уху губами и прошептала:
– Вы меня берете с собой?
Поездка к китайцам была небезопасной, и хотя они уверяли нас в том, что нам ничего не грозит, мы с Жорой не стали рисковать.
– Нет, – сказал я.
– Ты же мне обещал! – настаивала Юля.
Мы тотчас забыли о Марксе и его слишком узком взгляде на жизнь. И «генная экономика» не легла нам в тот день на слух.
– Нам пора, – сказал я, обращаясь к Жоре.
– Да-да, идем-идем…
Мне запомнился Жорин взгляд, которым он одарил всех присутствующих, слегка снисходительный радостный взгляд, каким любящий отец смотрит на шалящих детей: ах, вы мои милые несмышленыши…
Это же он придумал и свой «генный социум», и «генную экологию», и «генную власть»… Засилие Жориных генов! Жуть!
В Пекине он об этом не сказал ни слова. Зато там, среди китайцев, мне вдруг открылась вся тайна Жориной идеи. В самом деле: разве вся экономика жизни не соткана из генов?!.
– Главное в «Капитале», – заключил тогда Жора, – как делить? Правда, об этом в книжке – ни слова.
– Значит, Жора был прав?
– Его интуиция – как центурии Нострадамуса. Как иероглиф. Я понял это еще в Китае. Это и был тот самый Жорин культ, о котором из уст в уста уже кочевала по миру молва. Это был Жорин след на Земле.
И Юля была без ума от Жоры!
Мы то и дело возвращались к нашим принципам.
– Это ведь не простое дело, – сокрушалась Света, – жить по вашим принципам невероятно сложно. А как же любовь и…
– Да, это трудно, – сказал Жора, – но в достижении наших целей плодотворно только чрезмерное. Умеренное же – никогда! Вот в чем парадокс и противоречие.
Казалось, говорить больше не о чем.
– Так вот эти самые наши принципы, – заключил Жора, – и составляют существо Пирамиды. Они лежат в основе «работы» каждой ее грани и обусловливают гармоничное и устойчивое развитие жизни совершенной и, будем надеятся, вечной. Правда, есть еще принцип трансмутации, но с этим нам придется пока подождать.
– Какой трансмутации? – спросила Света.
Жора зачем-то кивнул, как бы про себя отвечая самому себе. И ничего не сказал.
– А что, нанотехнологии и правда – это революция, – спросила Рита, – говорят они изменят уклад общества?
Жора улыбнулся.
– Мы же, родная моя, – сказал он, – и являемся продуктом этих самых нанотехнологий. Ведь мы состоим из мириадов всех этих молекул-наночастиц, из которых и сотворена жизнь. Это и есть та самая глина, которую Бог месит вот уже столько лет и, поскольку, мы взяли на себя Его роль, то, понимая это и научившись дергать правильно вожжи, мы и заставим эти самые бионанотехнологии двигать телегу жизни к совершенству. Ведь все эти гены и генчики, иончики и молекулы в наших руках, поэтому-то руки наши должны быть…
– А что за книжица у тебя в руке? – спросила Дрю.
– Эта?..
Жора закрыл небольшую брошюру в тонкой обложке, взял ее двумя пальцами так, чтобы всем было видно название и поднял до уровня глаз.
– Это и есть та самая «Стратегия совершенствования», где подробно изложено все, о чем я вам вот уже третий месяц рассказываю.
Дрю смотрела на Жору с нескрываемым недоумением.
– Что же ты не дал нам ее почитать?
– Кто хотел, тот читал, – сказал Жора, – здесь коротко и ясно все о том, как спастись самому и спасти этот мир. Коротко и ясно, – повторил он.
– Новая Библия? – спросила Элизабет.
– Наиновейшая, – сказал Жора, сделал паузу и добавил, – супербестселлер. И уже библиографическая редкость.
– И такая тонюсенькая…
– Совершенство не терпит сытых и толстых.
– А как же «Капитал»?
– Он тоже весь тут, – сказал Жора и потряс книжицей в воздухе.
– И мы сможем из всей этой глины, – не унималась Рита, – слепить искусственного человека?
– Бог же слепил, – сказал Жора.
– Но…
– Да, Он сотворил человека из глины жадным, завистливым, мелким, вонючим… И на глинянных ногах. Мы же вдохнем в него свет. Щедрость и силу, и смех… Мы наполним его совершенством! Это понятно?!.
– Еще как!..
Тогда Жорино «коротко и ясно» обласкало мой слух. Но почему Жора ни словом не обмолвился о трансмутации для меня осталось загадкой. Клеопатра тут бы нам здорово подмогла. Ведь приемы психофизиологической практики достижения бессмертия, основанные на принципах трансмутации, несомненно укрепили бы кладку кирпичиков жизни в нашей Пирамиде.
Вскоре мы и Стаса с его искусственными матками и плацентами, хорионами и пуповинами перетащили к себе.
– Ты не пожалеешь, – сказал ему Жора, – здесь безмерное поле для твоего творчества.
– Я никогда не сомневался, – сказал Стае, – в твоем умении обольщать людей, не суля им ни денег, ни славы…
Жора просиял:
– Стае, – сказал он, – ты – у нас не девочка, и уже не так молод, чтобы, задрав, так сказать, штаны, бежать за своим комсомолом.
Легкий на подъем, Стае перебрался к нам, не колеблясь. Америка ему тоже нравилась. Мы приняли его, как родного. Он располнел и сильно отяжелел. Не могу сказать, что он изменился настолько, чтобы я не узнал его, встретив случайно на улице. По-видимому, я слишком долго стоял и разглядывал его прежде, чем мы бросились друг другу в объятия.
– Что, я так изменился? – спросил Стае.
На это я только дружески потрепал его по щеке ладошкой.
– Дела заели, – сказал он, словно оправдываясь, – деньги, знаете ли, не дают продыху.
На своих искусственных матках Стае заработал солидный капитал и теперь, как каждый капиталист, терзался мыслями о новых проектах.
– Мы тебя быстро приведем в норму, – пообещала Наташа.
Она имела в виду теннис. И не только теннис – утренние пробежки по песчаному берегу, умеренность в еде, посты, молитвы… Вообще весь наш образ жизни – The Pyramiden Way of Life. Впрочем, мы были избавлены от заботы загонять каждого в наше стойло – наш стиль поведения: вольному воля, но никто не отказывал себе в удовольствии проповедовать его преимущества.
Вслед за Стасом прилетел к нам и Юра. Они встретились с Жорой так, словно только вчера расстались. Будто и не было этой пропасти лет.
– Ты здоров? – спросил Жора, и, не ожидая ответа, добавил, – это хорошо. А я здоров.
Я смотрел на них и радовался, что мне удалось снова собрать их вместе.
– Слетаются птенцы к родному гнезду, – рассмеялась Ната.
– Юрка! Ты!?. – Тамара бросилась ему на шею, – ты – прелесть! Толстый какой, жирный просто…
– Крепкий, – сказал Юра и нежно обнял Инну, – не толстый, а крепкий.
– Да! А это что? – воскликнула Инна и ткнула указательным пальцем Юре в живот. – Ты же был худющий, как щепка!..
– Ань, привет…
– Юрка!..
Это было время радостных встреч. Мы сидели и пили вино. Как сто лет назад.
– Ты богат? – спросил Жора.
– Я счастлив, – сказал Юра, – кажется, счастлив. А ты?
