«Часто применяются метафоры, сходные по какому-либо частному основанию, или составные (многокорневые слова). Когда дифференциация понятия приводит к необходимости развертывания термина, применяются аббревиатуры (сокращения), которые с течением времени сами становятся полноправными словами (лазер). Имея в виду этот процесс, иногда дают сокращению смысл, согласованный с его развернутым представлением. В этом случае сокращение называют акронимом (PERT – проникающий)» [123] .
Пока это все платоновские уроки. Повторите их, пожалуйста [124] .
Когда мастера концептотехники созреют до сознания необходимости установления и использования концептуальной власти, тогда спрос на творчество имен возрастет многократно. Мы говорим о разновидности власти, возникающей у тех, кто умеет создавать и социализировать новые понятия. Основание этой власти заключается в свойстве понятий быть законами мышления реальности для тех, кто ими пользуется.
Имена и понимание
Обсудим еще одну область концептодеятельности, которая нуждается в именах. Это этап появления промежуточных результатов концептуального конструирования в командной работе. Здесь нет нужды в окончательной строгости каждого термина, но есть необходимость в понимании всеми того, что происходит на «кухонном столе» концептуалистов. Назовем эту проблему так: имена и понимание. Рассмотрите простой пример из задачника концептуалиста [125] .
...
Пусть каждый член команды независимо друг от друга составит список названий всех частей какого-нибудь простого предмета, например, спичечного коробка со спичками. Эти списки можно назвать вариантами тезауруса спичечного коробка. После этого стоит сравнить полученные варианты тезаурусов. Будут ли они отличаться друг от друга? Непременно будут. Поразмышляем над этим обстоятельством.
Почему возникает много различия в тезаурусах? Почему различия имен компонентов простого предмета не мешают его использованию? Почему эти различия не мешают членам команды все же понимать, о чем идет речь? Какую роль в этом понимании играет язык? Станут ли эти препятствия серьезнее, если речь пойдет о более сложном явлении, чем спички? В каком отношении находятся имена (язык) и понимание? В каком отношении находятся имена (язык) и действие?
Скорее всего дело обстоит так. Предмет анализа очень прост. Его элементы всем известны и понятны. То есть понятия о составляющих спичечного коробка есть у каждого и они относительно близки друг к другу. Основные различия скорее всего связаны с тем, что у каждого члена команды имена этих понятий различны. Однако различия несущественны и в совокупности быстро образуют смысловое поле, общее для всех. Все это, во-первых, не мешает каждому использовать спички, поскольку для этого достаточно знать лишь их некоторые (функциональные) свойства или просто иметь бессознательные навыки пользования спичками. Во-вторых, все это не мешает понимать друг друга, благодаря совпадению смыслов, стоящих за различными терминами, или их мысленному достраиванию. Имена здесь играют роль лишь указателей на смыслы, и этого вполне достаточно.
Но так ли легка задача понимания при несовпадении имен в ситуациях более сложных? Попробуем взглянуть на это с психологической точки зрения.
Мы живем и действуем в двух перетекающих друг в друга действительностях – физическом и ментальном мирах. Одни наши задачи решаются при задействовании только одного мира. Например, мир навыков не «нуждается» в мобилизации мышления. Но все же для многих наших задач нужны обе действительности. Кроме того, в ходе командной работы возникает еще и некая третья, командная сфера. Она непрерывно соотносится с внутренней действительностью каждого члена команды. И там, где люди понимают друг друга, даже говоря при этом на разных языках, там эта действительность общая для всех.
По идее отечественного психолога-филолога Н. И. Жинкина [126] , существо этой действительности подобно некоему универсальному предметному коду. Он устроен так, что партнерам обычно понятно, что именно говорится, о каком предмете, зачем, для кого это нужно, что из этого следует и пр., хотя и говорится об этом по-разному. Ядром этого универсального предметного кода являются конкретные предметы и явления наблюдаемого мира, схваченные сознанием каждого человека как-то по-особенному. Код этот и есть возможность для понимания друг друга людей, говорящих по-разному об одном.
Однако в сложных диалогах, выходящих за пределы наблюдаемых вещей, когда существенно задействуются внутриличностные миры, смыслы уже не наводятся предметными кодами. Как показал Г. В. Дьяченко [127] , здесь действует еще и другой код, вероятно, некий «универсальный экзистенциально-смысловой код». Это скорее всего некий след понимающего отношения каждого человека к себе самому, к собственному бытию. Это, наверное, след сознания существования (экзистенции) себя как личности, с которой происходит соотнесение всего остального. У этого кода скорее всего сложная структура составляющих полей, формирующихся в течение всей жизни. Есть поле метафизическое, поле аксиологическое, культурологическое и другие, вплоть до полей, обусловленных конкретными условиями жизни человека. Скорее всего из этих полей образуются архетипы, которыми каждый человек постигает мир. Они-то и помогают нам понимать друг друга.
Полное совпадение кодов разных людей невозможно прежде всего в силу особенного личного опыта каждого. Более того, в силу многих причин человек может не иметь некоторого опыта, например, опыта архетипического мышления, а значит, и соответствующих ему кодовых структур. Кроме того, некоторые составляющие этого кода, которые влияют на формирование сознания личности и на понимание другого, не сознаются людьми. Словом, вступающие в диалог вносят в него с собой различные коды, что и определяет границы зоны понимания/непонимания произносимого.
Иными словами, в диалогах исход понимания определяется не только и не столько точностью называния концептов, сколько близостью экзистенциально-смысловых кодов членов команд. Это должна быть команда единомышленников. Но Вы понимаете, «единомышленники» вовсе не означает «одномышленники»?!
Язык в концептуальной мастерской сам по себе необычен. Это смесь математики, обрывков фраз, философии, новоиспеченных терминов, логики, внешне бессвязных утверждений, психологии, пауз, метафор, вопросов вслух и прочего, что многие наблюдатели называют «птичьим языком» или «концептуальным гомоном». Но эту необычность усиливает еще и необычный способ понимания участниками команды языка друг друга. Теперь можно сказать, что имена здесь помогают не многому. Язык здесь меняет вид и содержание указательной функции. Вместо указания на смыслы он указывает на те кодовые поля, из которых исходят коммуниканты в своих утверждениях. Именно это теперь помогает команде через уяснение экзистенциально-смысловых кодов друг друга понимать происходящее.
Однако и это уже было… у Платона: «Нужно искать помимо имен то, что без их посредства выявило бы для нас, какие из них истинны, то есть показывают истину вещей. Не из имен нужно изучать и исследовать вещи, но гораздо скорее из них самих».
Это был завершающий шаг в полноценном акте концептуального проектирования решений.
3. Технологическая практика концептуальной работы
Здесь обсуждается логика концептуального проектирования (концептуальных) решений как технология. Рассматриваются полезные для дела свойства и возможности этой технологии.
Приводятся сценарии концептуальной работы как некие «линии» поведения исследователей в ходе разрешения концептуальных проблем.
Вместе с комментариями приводятся упражнения для тренировки интеллектуальных мускулов концептуалиста.
Концептуальное мышление как технология
Мы договаривались размышлять об искусстве концептуального мышления. Это подразумевает, что речь должна идти о некоем свободном поведении мастера в поле своего интереса. Ведь только в свободе у каждого мастера можно заметить свой неповторимый стиль поведения, свой «стерженек» (лат. stylus – стерженек для письма), своеобразный способ исполнения деятельности.
Однако своеобразие – это лишь форма исполнения, за которой всегда можно различить его существо: либо это пение, либо рисование, либо мышление, либо что-то другое. Своеобразие деятельности предполагает, что у нее есть некая норма, относительно которой мастерство воплощает себя особенным образом. Эту норму обычно называют технологией деятельности.
Есть ли у концептуального мышления как у технологии свои особенности? Есть по крайней мере три: особенные функции, особенные сценарии развертки, особенные черты.
Особенные функции концептуального мышления
Будем под функциями понимать общую и необходимую часть тех процессов, в которых концептуальное мышление осуществляет свое назначение. Попросту – что оно, это мышление, собственно, делает, когда происходит? Оно произвольно дробит и как ему угодно связывает действительность (системообразует). Ради чистоты познания оно защищает предметы, попавшие в его круг (ограничивает). Оно предсказывает (прогнозирует), создает смыслы (порождает) и что-то еще. Рассмотрим все это чуть внимательнее, чтобы увидеть положительные возможности концептуального мышления как технологии.
