Андрей Теслинов - Концептуальное проектирование сложных решений

Эта трудность уже подмечена в менеджменте, там, где должна осуществляться подлинно концептуальная работа – при разработке стратегии развития организации. Если работу над замыслом и обликом стратегии осуществляет человек, не выделивший наглядным образом свои неявные цели или неявные цели своих коллег относительно стратегического планирования, то стратегия никогда не будет удовлетворительной. В качестве скрытых целей обычно выступают такие, как желание в ходе стратегического процесса поуправлять отношениями с общественностью (акционерами), желание интегрировать системы контроля в одних «руках», желание сымитировать активность, провести групповую терапию и пр. И нужны решительные усилия для того, чтобы признаться себе в действительных намерениях своего исследовательского поиска.

Эстетика первого шага

Эстетическое восприятие явлений мира не является родом познания, не стоит в одной линии с ним. Это всегда только попытка найти повод для Радости. Эстетически настроенное сознание участвует в своей игре без дробящей рефлексии. И все же эстетика предназначается только для философски настроенного ума, поскольку, например, художник ничего не говорит про эстетику, не замечает ее – он просто творит в соответствии с нею. А поскольку философ свободнее, то через открытие прекрасного он все же надеется познать бытие и увеличить его объем в себе.

Здесь главный вопрос для нас таков – как же красиво начать процесс концептодеятельности? Или, строже, как концептуалисты профессионально обретают данность в виде предмета или предметной области? Профессионально – это всегда красиво. Суммируем по порядочку.

Первое – данность возникает благодаря доверию интуициям, которые сознательно управляются нами, нашими исследовательскими намерениями. Без этого нащупывания явлений, без попыток осознания мотивов, управляющих содержанием наших мыслей и движением потока нашего сознания, акт концептуального мышления невозможен. Размытость, незавершенность исходных представлений, с которыми имеет дело аналитик концептуального уровня, побуждает его быть очень внимательным ко всякому движению в своей душе.

Этим примером мне хочется еще раз подчеркнуть то, что любая сознаваемая нами реальность в виде данности подчиняется некоторому трансцендентальному условию. Любой единичный опыт наблюдения, любая встреча с некоей реальностью сами по себе, без этого выходящего за пределы опыта условия, не содержат всего того, что мы извлекаем из него. Это глубоко и детально показано Кантом и еще раньше – Лейбницем.

Благодаря осознанному исследовательскому намерению в мышлении конкретного объекта выделяется особенная грань, которую называют предметом или, в случаях сложных предметов – предметной областью.

Это и есть данность, с которой дальше работает мышление. Отношение между объектом исследования и предметом таково: предмет есть объект, «рассмотренный» с некоторой «точки зрения», или помысленный при некотором осознанном взгляде. Здесь часто говорят так: «взятый в некотором аспекте». И поскольку мотивов или взглядов на любой объект или точек зрения на объект может быть бесчисленное множество, то и предметов может быть сколько нам угодно. Умение порождать точки зрения на один и тот же объект и получать благодаря этому новые данности – для концептуалиста одно из наиболее важных и… красивых.

Второе – точки зрения на события реальности должны быть осознаны и зафиксированы уже на первом шаге концептодеятельности. Это очень важное правило, поскольку встреча с реальностью всегда происходит аспектно, как мы говорили, в «рамках». Мы никогда не сможем когда-нибудь однажды «взять» весь объект исследования целиком и полностью со всеми его гранями, свойствами, признаками. Все, на что мы подлинно способны, – это овладеть некоторыми его предметами или предметной областью… И все! В этом сознании границ постижения реальности – ключ не только к чистоте работы с предметами мышления, как с различными данностями, но и к развитию мышления и сознания, о котором будем говорить специально. Красота здесь прячется в способности удерживать тонкую связь между выбранной позицией рассмотрения явлений и открывающейся уму панорамой «отрезка» реальности.

Третье – сложившиеся представления о «вещах» при концептуальной работе должны быть разрушены – они не имеют никакого значения для нее. Секира, роза, бриллиант, недвижимость и прочее, с чем могут быть прочно связаны некие устойчивые понятия, таковы лишь в каких-то отношениях. «Взятые» в новых исследовательских намерениях, в особенных контекстах, в отношениях с новыми «вещами», они могут приобрести совершенно иное значение: секира – значение куска ржавеющего железа, роза – средство заработка, недвижимость – значение проблемы в наследственных тяжбах и т. д. Признание относительности реальности, с которой мы имеем дело, – знак не только философии, но инструмент техники мышления.

Разрушение сложившихся представлений о «вещах» – это момент расставания с наивным детским мышлением, когда объяснение любого предмета начинается почти всегда одинаково: «Ну, это для того, чтобы…» Это момент расставания с выструганным, словно дощечка, мышлением школьника, в котором каждому предмету дано одно «правильное» определение. Это момент избавления от спрессованного мышления вузовского преподавателя, читающего три десятилетия один и тот же курс и непоколебимо убежденного в полноте формулировок, которые повторяются им наизусть. Но это момент возвращения к свободному, творческому детскому мышлению, при котором каждая вещь в зависимости от ситуации может приобрести любой вид: то вид корабля, то молотка, то телефона. Тотальное признание относительности всего на свете и необходимости установления точных отношений – это условие успеха мышления.