На протяжении XIX–XX веков было собрано и опубликовано большое количество былинных текстов (с учетом вариантов — около двух с половиной тысяч).
Изучение былин идет по двум основным направлениям: исследователи, принадлежащие к так называемой «мифологической школе», выявляют связи былин с мифами; сторонники «исторической школы» отыскивают реальную основу былин. Былины дают материал для умозаключений в обоих направлениях. Например, былинный Вольга может быть достаточно убедительно истолкован и как древнее божество охоты, и как отражение памяти об историческом князе Вещем Олеге. Тем не менее представители этих двух школ уже более полугора столетий ведут полемику, которая вряд ли когда-нибудь будет завершена.
Исполнители былин, хранители живой былинной традиции, в отличие от исследователей, воспринимали былины непосредственно и цельно. В конце XIX века один из лучших исполнителей былин, крестьянин И.Т. Рябинин, на вопрос, правда ли то, о чем поется в былинах, ответил: «Знамо дело — правда, а то — кака же потреба и петь их?» И добавил: «В те-то времена, поди, чего не было!»
Микула Селянинович — пахарь-исполин — один из самых монументальных и загадочных образов русского эпоса. Известный писатель и ученый-этнограф Д.М.Балашов пишет: «Образ Микулы Селяниновича, как он дошел до нас, (…) смыт, полузабыт в отдалении веков. Это гигантский осколок некогда бывшего цикла сказаний».
В настоящее время известно лишь два былинных сюжета о Микуле Селяниновиче.
В одном из них Микула противостоит Вольге Святославичу, князю-кудеснику, обученному «хитростям-мудростям», понимающему язык птиц и зверей, умеющему превращаться в различных животных. Однажды князь Вольга поехал со своей дружиной собирать дань с подвластных ему городов. В чистом поле он услышал, как вдалеке «орет» (то есть пашет) «ратай» (пахарь):
Орет в поле ратай, понукивает,
Сошка у ратая поскрипывает.
Омешики (лемеха) по камешкам почиркивают.
Вольга захотел взглянуть на пахаря, но смог доехать до него лишь за трое суток. Его взору предстало величественное зрелище богатырской пахоты:
Орет в поле ратай, понукивает,
С края в край бороздки пометывает,
В край он уедет, другого не видать;
Коренья, каменья вывертывает,
А великие-то все каменья в борозду валит;
Кобылка у ратая соловая,
Сошка у ратая кленовая,
Гужики у ратая шелковые.
Между князем и пахарем завязывается разговор, и пахарь (еще не названный по имени) предупреждает Вольгу, что дорога, по которой тот собирается ехать, небезопасна, поскольку на ней засели разбойники, рассказывает, как сам недавно отбил разбойничье нападение.
Вольга просит пахаря: «Поедем со мною в товарищах».
Пахарь согласился,
Гужики шелковые повыстегнул,
Кобылку из сошки повывернул,
Снял он хомутики с кобылушки.
Отправились они в путь. Вдруг пахарь вспомнил, что он «оставил сошку в бороздочке», а надо было ее
…с земельки повыдернути,
Из омешиков земельку повытряхнути
И бросить бы сошку за ракитов куст.
Вольга послал на поле пятерых своих дружинников, но «пять молодцов могучих»… сошку за обжи (оглобли) вокруг вертят, Ане могут сошки с земельки повыдернуть.
Вольга послал им в помощь еще десятерых дружинников, затем поехал сам с остальной дружиной, но «повыдернуть сошку» им всем так и не удалось.
Тогда пахарь выдернул ее из земли «одной рукой» и бросил за ракитов куст. Вольга спросил пахаря' «Аи же ты, ратаю-ратаюшко! Как-то тебя именем зовут, Как величают по отечеству?» Пахарь называет свое имя: «Молодой Микулушка Селянинович».
В некоторых вариантах былины рассказ продолжается дальше: на княжий отряд нападают разбойники, Микула обращает их в бегство, и Вольга награждает Микулу «тремя городами со крестьянами».
Но чаще былина заканчивается тем, что Микула Селянинович называет свое имя. Это свидетельствует об особой значительности и изначальной общеизвестности этого образа. По мнению многих исследователей, он принадлежит к древнейшему пласту русского эпоса и первоначально был не просто земледельцем, а богом земледелия.
Не случайно противопоставление Микулы Вольге и явное первого над вторым превосходство. Дело в том, что Вольгу обычно отождествляют с богом охоты. В древнейшие времена охота была для человека основным источником существования, а затем, в конце каменного века, ее сменило земледелие. Таким образом то, что в былине Микула оказывается сильнее Вольга и всей его дружины, верно отражает процесс исторического развития.
Однако со временем образ Микулы стал восприниматься иначе — как олицетворение русского крестьянина-труженика.
В другой былине Микула Селянинович противопоставляется богатырю Святогору. Святогор — также один из древнейших мифологических персонажей русского эпоса. Он олицетворяет абсолютную вселенскую силу. Сильнее него нет никого на свете, он настолько огромен и тяжел, что его «не держит мать сыра земля», и он ездит на своем богатырском коне по горам. В этой былине образ Микулы приобретает космическое звучание.
Однажды Святогор увидел идущего впереди «добра молодца пешего». Святогор пустил своего коня «во всю силу лошадиную», но не смог догнать пешехода.
Проговорит богатырь таковы слова:
«Аи же ты, прохожий человек!
Приостановись немножечко,
Не могу тебя догнать на добром коне».
Прохожий остановился, снял с плеч свою суму и положил ее на землю. Святогор спросил: «А что у тебя в сумочке?» Прохожий ответил: «А вот подыми с земли, так увидишь!» Стал Святогор ее поднимать, да не смог даже позволить, «а сам по колена угряз в землю».
Говорит богатырь таковы слова:
«Что это у тебя в сумочку накладено?
Силы мне не занимать стать,
А я сдвигуть сумочку не могу».
«В сумочке у меня тяга земная».
«Да кто же ты есть,
И как тебя именем зовут,
Величают как по отчине?»
«Я есть Микулушка Селянинович».
Илья Муромец — центральный герой русского героического эпоса. Ему посвящено более десяти былинных сюжетов, каждый из которых известен во множестве записей.
В.Я. Пропп, один из крупнейших ученых-фольклористов XX века, писал: «Образ Ильи — наиболее зрелое и наиболее совершенное создание русского эпоса. (…) Только могучий народ в одну из решающих эпох своей истории мог создать этот монументальный и величественный, но вместе с тем простой в своей человечности образ национального героя».
Былины об Илье Муромце складывались в период с XI по XIV век, в эпоху борьбы русского народа с половцами, совершавшими набеги на Русь, а затем с татаро-монголами, под игом которых Русь находилась более двухсот лет.
Илья Муромец — воин, защитник родины. В одной из былин он говорит:
«У меня сделаны заповеди великий, (…)
Сохранять мне надо стольный Киев-град,
Сберегать я буду церкви Божий,
Сохранять буду веру православную».
В отличие от большинства эпических героев, Илья Муромец наделен не только силой и храбростью, но и вполне определенным мировоззрением. Он отвергает общепринятое в средние века представление о том, что долг воина заключается прежде всего в верной службе своему господину. К князю Владимиру Илья относится критически и определяет смысл своей жизни следующим образом:
«Я иду служить за веру христианскую,
Да за землю российскую,
Да за славный за Киев-град,
За вдов, за сирот, за бедных людей (…)».
Был ли у Ильи Муромца исторический прототип или он представляет собой собирательный образ — неизвестно. В летописях имя Ильи Муромца не упоминается ни разу. Но известно, что в XII веке в Киево-Печерской лавре рядом с Нестором- летописцем и первым русским иконописцем Алимпием был погребен некий Илья из Мурома, причисленный клику святых. Германский посланник Эрих Лассота, побывавший в Киеве в конце XVI века, упоминает гробницу Ильи Муромца, «знаменитого героя или богатыря, о котором рассказывают много басен». Правда, Э. Лассота пишет, что гробница эта находилась не в Киево-Печерской лавре, а в киевском соборе Св. Софии и «ныне разрушена». Но, вероятно, он ошибся. В1701 году московский паломник Иоанн Лукьянов, побывавший в Антониевой пещере Киево-Печерской лавры, сообщает: «Тут же видехом храброго воина Илию Муромца, в нетлении, под покровом златым, ростом яко нынешних крупных людей».
