Затем главной заботой британского министра стала поддержка Турции. Лорд Генри верил в ее возрождение и придавал серьезное значение реформам султана Махмуда II. Пальмерстон опасался господства России на море, Франции — на Ниле. Турция же казалась ему могучим оплотом против честолюбивых стремлений этих держав. Когда восстание египетского паши Мухаммеда Али грозило нарушить целостность Турции, Пальмерстон побудил державы подписать коллективную ноту, объявлявшую неприкосвенность Оттоманской империи залогом мира всей Европы (1839).
После победы египтян при Незибе, еще более ухудшившей положение Турции, Пальмерстон настаивал на войне против египетского паши. Франция отказалась принимать в ней участие и тайно поддерживала Мухамеда Али. Британский министр не мог допустить расширения французского влияния в Египте и Сирии, поэтому начал секретные переговоры с «восточными монархиями» — Россией, Австрией и Пруссией.
15 июля 1840 года в Лондоне между четырьмя державами было подписано соглашение, направленное против египетского паши и в защиту турецкого султана. Затем последовали обстрелы Бейрута, взятие Акры, изгна Ибрагима-паши из Сирии, усмирение Мухаммеда Али. Даже Франция вынуждена была признать нового турецкого султана Абдул-Меджида.
В 1841 году в Лондоне была подписана конвенция, согласно которой державы официально признали Дарданеллы и Босфор турецкими водами, которые в мирное время должны быть закрыты для прохождения иностранных военных кораблей.
Пальмерстон приобрел славу величайшего дипломата. Главной своей задачей он считал сохранение выгодного Англии европейского равновесия. Морская держава, не обладавшая большой армией, была вынуждена время от времени вступать в континентальные союзы. Лорд Генри придерживался того мнения, что «Англия в одиночестве не способна добиться выполнения стоящих перед нею задач на континенте; она должна иметь союзников в качестве рабочих инструментов».
В 1841 году Пальмерстон писал британскому послу в Санкт-Петербурге: «Любые возможные перемены во внутренней конституции и формах правления иностранных наций должны рассматриваться как вопросы, по поводу которых у Великобритании нет оснований вмешиваться силой оружия… Но попытка одной нации захватить и присвоить себе территорию, принадлежащую другой нации, является совершенно иным случаем; поскольку подобная попытка ведет к нарушению существующего равновесия сил и к перемене соотносимой мощи отдельных государств может таить в себе опасность и для других держав; а потому подобной пытке Британское правительство целиком и полностью вольно противостоять…»
В 1848–1849 годы по всей Европе прокатилась волна революционных выступлений, грозившая привести к изменениям в европейской расстановке сил.
Пальмерстон сочувственно относился к европейским революционерам ибо являлся приверженцем идей конституционализма. «Он предпочитает такой путь, при котором абсолютистские режимы были бы ликвидированы постепенно и без революционного вмешательства, но в необходимых случаях был готов приветствовать революцию», — пишет английский историк Джордж Риддли.
Важное место в своих планах европейской расстановки сил Пальмерстон отводил Италии. «Я хотел бы видеть всю Северную Италию объединенной в одно королевство, включающее Пьемонт, Ломбардию, Венецию, Парму и Модену… Такое устройство Северной Италии чрезвычайно способствовало бы миру в Европе, так как между Францией и Австрией было бы расположено нейтральное государство, достаточно сильное, чтобы не быть связанным симпатиями ни с Францией, ни с Австрией», — писал он 15 июня 1848 года.
Пальмерстон весьма активно выступал в поддержку итальянского национально-освободительного движения. Он обвинял австрийские власти в притеснении итальянцев: убеждая их в том, что Италия для Австрии — «ахиллесова пята, а не щит Аякса». Одновременно министр иностранных дел Британии предпринял попытку отстранить Францию от участия в итальянских делах, опасаясь чрезмерного усиления ее влияния, а также возможности австро-французской войны.
Суть дипломатии Пальмерстона точно уловил американский дипломат Г. Киссинджер: «Конечно, многочисленные разовые союзники Великобритании преследовали собственные цели, как правило, заключавшиеся в расширении сфер влияния или территориальных приобретениях в Европе. Когда они, с точки зрения Англии, переходили за грань приемлемого, Англия переходила на другую сторону или организовывала новую коалицию против прежнего союзника в целях защиты равновесия сил. Ее лишенная всяких сантиментов настойчивость и замкнутая на самое себя решимость способствовали приобретению Великобританией эпитета „Коварный Альбион“. Дипломатия подобного рода, возможно, и не отражала особо возвышенного подхода к международным делам, но зато обеспечивала мир в Европе».
В конце декабря 1851 года Пальмерстон получил отставку. Современники расценили его уход из кабинета Джона Рассела как конец и без того затянувшейся политической карьеры. Однако они ошибались.
Крымскую войну лорд Генри встретил на посту министра внутренних дел в кабинете Эбердина. Используя свой авторитет знатока внешней политики, сохранившиеся контакты с дипломатами и хорошие отношения с главой Министерства иностранных дел Кларендоном., Пальмерстон уже с весны 1853 года стал влиять на внешнюю политику Англии.
Он убеждал Стрэтфорда-Каннинга, английского посла в Турции, всячески поощрять султана к несговорчивости в спорных с Россией делах. Чтобы усилить переговорную позицию Великобритании, он направил Королевский военно-морской флот к самому входу в Черное море. Это подвигло Турцию объявить войну России. Великобритания и Франция поддержали Порту.
Пальмерстон искал предлог, чтобы не допустить Россию к проливам. И как только война разразилась, британские боевые корабли вошли в Черное море и стали уничтожать русский черноморский флот. Англо-французские войска высадились в Крыму, чтобы захватить русскую военно-морскую базу Севастополь.
В 1855 году 70-летний Генри Пальмерстон достиг желанной цели — возглавил кабинет министров. По словам У. Уайта, он выглядел тогда лет на пятьдесят, «всегда двигался быстрым шагом» и если как бы дремал во время дебатов, то это был сон кошки, «сторожащей мышиную норку».
Лорд Генри создал и возглавил специальный военный комитет. Он призвал союзников и нейтралов увеличить вклад в «общее дело», — такой был традиционный путь, отлаженный британской дипломатией еще в XVIII в. Хорошей помощью в войне с Россией стало присоединение к союзникам Пьемонта, отрядившего несколько полков в Крым.
21 ноября 1856 года английским и французским дипломатам удалось подписать договор со Швецией, предусматривавший ее возможное участие в войне. Теперь от Российской империи предполагалось отторгнуть не только Прибалтику, но и Финляндию. Английская дипломатия предпринимала энергичные шаги, чтобы вовлечь в войну Австрию.
Заключенный 18 марта 1856 года на Парижском конгрессе мир зафиксировал превосходство Великобритании в борьбе за господство на Ближнем Востоке. В апреле Пальмерстон получил высший британский орден. Затем его приветствовали лондонцы, громко отметившие победу.
Вскоре после Парижского конгресса началась Англо-персидская война. Британские войска быстро стали теснить силы иранцев. Мир, подписанный в марте 1857 года, обеспечил Великобритании новые возможности для дальнейшей экспансии.
В начале июня в Британии стало известно о «беспорядках» и в Индии. В конце 1857 года Пальмерстон много внимания уделял подготовке билля о введении «прямого правления» короны в Индии. В феврале 18581 парламент принял закон, согласно которому управление Индией переход от Ост-Индской компании к британской короне.
Несмотря на успехи Пальмерстону вскоре пришлось расстаться с кабинетом на Даунинг-стрит. Причиной тому послужило покушение Орсини на Наполеона III. Террорист изготовил бомбу в Англии, и Париж обвинил британские власти в потворстве заговорщикам. Пальмерстон, всегда с подозрением относившийся к политической эмиграции, внес в палату общин билль «о заговоре на убийство», вызвавший недовольство общественности.
Новый кабинет в феврале 1858 года сформировал Дерби. У Пальмерстона появилась возможность целиком отдаться своим увлечениям: лошадям, охоте, путешествиям…
Вернувшись к власти в июне 1859 года, Пальмерстон отдал портфель министра иностранных дел Расселу, хотя продолжал вести внешнюю политику государства.
Во время войны Сардинского королевства с Австрией Пальмерстон изменил себе. Вытеснение Австрии с Апеннинского полуострова отвечало его давнишней идее переключить внимание руководителей Габсбургской империи на Восток и Юго-Восток. «Я верю в объединение Италии… и считаю такой результат наилучшим для Италии и для Европы», — заявлял Пальмерстон.
