Разумеется, установка имплантата не идет ни в какое сравнение с необходимостью вырезать откуда-то куски с целью вставить их в другом месте. Хотя такие методики часто применяются в пластической хирургии. Например, при липосакции выкачанный из сальника и подкожного слоя ягодиц жир нередко тут же вводят в определенные области лица. Эта процедура очень освежает кожу всего лица, щеки и моделирует нарушенные возрастом контуры скул. Затем, пересадка кожи тоже является не менее известным методом лечения обширных поражений — например, ожогов и рубцов, оставшихся после них.
Так что метод этот не нов и эффективен, но достаточно травматичен. А установка постоянных или рассасывающихся имплантатов резко снижает травматизм, делает процесс регенерации мышц более предсказуемым, позволяет заращивать даже очень большие грыжи, и процент рецидивов после таких операций весьма невелик.
Но именно в силу высокой эффективности стоимость таких операций достаточно высока. Поэтому здесь все зависит от клиники, в которой мы намерены лечиться. Понятно, что если ценовая политика и уровень заведения не подразумевают высоких цен на услуги, о существовании более дорогих и эффективных методик нам могут просто «забыть» упомянуть. Забыть потому, что учреждение не намерено терять клиента, который, будучи проинформирован о новейших методиках, может обратиться туда, где их применяют. В этом отношении разбираться в вариантах очень важно и самим, не полагаясь на слова одного врача.
Но, как мы уже понимаем, варианты, которые нам может предложить медицина, все равно довольно сильно ограничены. Ведь они касаются техники проведения операции и подбора материалов. Увы, здесь нет ни намека на столь популярную в наше время тему альтернативных путей решения проблемы. То есть таких, которые позволили бы обойтись без весьма травматичного, опасного осложнениями, вообще крайне нежелательного хирургического вмешательства.
Мы инстинктивно боимся операций и, в общем, правильно делаем. На операционном столе с пациентами нередко происходят вещи поистине необъяснимые, предугадать которые часто невозможно. Статистика гласит, что половина летальных исходов прямо на столе или вскоре после операции вообще никак не зависит от квалификации врача. А значит, операция — это решение и впрямь сомнительное, на которое сама медицина соглашается в последнюю очередь, по исчерпании других возможностей.
Итак, соблазн здесь очень велик. Соблазн не поверить, что, кроме хирургического вмешательства, от грыжи нас не избавит никто и ничто. Недаром во времена, когда после операций больные умирали чаще, чем выживали, было составлено множество заговоров и рецептов лечения грыжи. Лечения без вмешательства, тогда исполнявшегося буквально варварскими методами. Но мы — современные люди. А значит, мы должны понимать, что грыжа — это необратимое разрушение мышечного волокна в данном конкретном месте. И единственное, что здесь можно еще сделать, — это добиться, чтобы локальное разрушение не превратилось в тотальное.
Восстановить же целостность волокон на данном участке через естественную регенерацию невозможно. Грыжевые ворота — щель между мышцами — образована не мышечной тканью, а фиброзной. Следовательно, она не срастется, что бы мы ни сделали. Как и было сказано выше, рассасывание очага фиброзного разрастания или рубцевания невозможно вызвать ни заклинанием, ни какой бы то ни было смесью трав.
К сожалению, это чистая правда. И основная часть сожалений здесь связана не с тем, что нам придется-таки выбрать один их видов оперативного вмешательства. По-настоящему сожалеем мы в случаях, когда операция нам противопоказана. А отказ от хирургического вмешательства мы можем получить при:
• наличии любых инфекций в острой стадии;
• наличии хронических, но с трудом поддающихся лечению инфекций — туберкулеза, сифилиса, гонореи, дерматитов (поражений кожи) любой, и тем более неясной, этиологии;
• злокачественных опухолях любой стадии и расположения. Точнее, операцию нам в таком случае могут назначить и провести, однако делать это будет не хирург обычной больницы, а онколог;
• с большой осторожностью оперативное вмешательство назначается при беременности. Тем более что сценарий, когда грыжа связана именно с нею, не исключен. Тем не менее некоторые грыжи (например, грыжа матки или яичников) у женщин сами по себе создают угрозу для плода или служат причиной бесплодия. В таких случаях операция допустима всегда, кроме поздних (5–9 месяц) сроков беременности;
• в старческом возрасте — то есть если пациенту более 70 лет.
Само собой разумеется, что при остром ущемлении грыжи хирургическое вмешательство проводится в любом случае, и как можно скорее. Но здесь риск летальных осложнений после него не учитывается по одной простой причине. Той, что неоказание пациенту немедленной помощи является гарантией летального исхода, и в самом скором времени.
Несложно заметить, что большинство противопоказаний к операции здесь либо относительно, либо временно. Под «относительно» следует понимать перенаправление к другому врачу, если данная конкретная грыжа имеет свою специфику. Например, так происходит при раке, независимо от того, связана ли опухоль с грыжей или нет. Дело в том, что с опухолью нужно в принципе обращаться очень осторожно. Злокачественные ткани обладают повышенной, так сказать, прожорливостью (иначе это их свойство назвать нельзя) на любые вещества, попадающие в организм. Если мы примем стрихнин или сулему, мы можем быть уверены, что большую часть яда после вскрытия найдут именно в тканях опухоли.
При необходимости же провести любую операцию такое свойство рака превращается в серьезную угрозу потому, что требует коренного изменения тактики проведения вмешательства. Особенно в части ее фармакологического сопровождения. И это никак не зависит от того, планируется ли задеть злокачественные ткани или нет. Во-первых, при раке больному требуется совершенно иной расчет дозы наркоза, да и действующее вещество тоже нередко приходится брать другое. Если нарколог ошибется, больной раком может проснуться на операционном столе значительно раньше, чем хотелось бы.
Во-вторых, изменить придется дозировку ряда веществ, которые при накоплении в любых тканях тела или несвоевременном их выведении могут стать причиной серьезного нарушения. Ведь ткани опухоли обладают собственным обменом веществ, и обычно он протекает совсем иначе, чем в остальном теле. Клетки рака вполне могут начать массово гибнуть под действием проглоченного в «ударной» дозе токсина. Остановить этот распад после будет невозможно — во всяком случае, без новой операции, уже по удалению опухоли. А раньше чем через две недели после герниотомии ее точно не назначат — это верное убийство. Ответ же на вопрос, успеет ли пациент за это время умереть от некроза, вызванного злокачественным распадом, очевиден: успеет, и даже не один раз — все зависит от места расположения опухоли и силы кровотечения при ее разрушении.
Кроме перечисленных, существует еще ряд нюансов, требующих лечения онкобольных именно в профильной клинике. Потому что даже после операции опухоль будет беспардонно поглощать всю глюкозу из капельницы с физраствором и съедать «за» целевые ткани добрую половину антибиотиков. Не говоря уже о том, что именно в послеоперационном периоде многие опухоли дают метастазы в печень и почки — органы, работа которых нарушается обилием лекарств сильнее всего.
Ну а противопоказания к операции из-за острых и хронических инфекций носят сугубо временный характер. Ясно, что в процессе работы хирург наверняка заразит иссекаемые ткани возбудителем, который имеется в организме больного. Даже если основная инвазия затронула совсем другие ткани и области. Впрочем, большинство инфекций в современной медицине излечивается, и весьма эффективно. Проблема здесь скорее в том, чтобы обнаружить некоторые весьма скрытые заболевания — например, венерические, включая хламидиоз и вирус папилломы, а также некоторые виды гепатита. В случае, если полное излечение невозможно или его не удается достичь, нам будет предложено провести курс на максимальное подавление активности возбудителя. И назначить операцию на период, когда инфекция утихнет настолько, насколько это вообще возможно.
Так что неустранимое противопоказание здесь, в сущности, лишь одно — преклонный возраст. Да, помолодеть на два десятка лет ради устранения одной грыжи мы точно не сможем, даже нарочно. Как при полном, так и при временном противопоказании к хирургическому вмешательству нам наверняка предложат воспользоваться на это время бандажом. Безусловно, его же придется носить и некоторое время после операции. Иными словами, бандаж, хоть он решением и не является, сопровождает грыжу довольно часто. Вполне возможно, что нам его не избежать, и носить его придется постоянно, в течение довольно долгого периода времени. Потому в наших интересах будет запомнить несколько несложных правил выбора бандажа, которые помогут нам подобрать его правильно, в точности по нашей мерке и сделать его ношение максимально эффективным. Итак:
