Однако подлинным призванием молодого офицера оказалась отнюдь не армейская служба, а… химия. Еще в шестом классе гимназии в учебнике физики попалась ему на глаза небольшая главка о химических явлениях. «Мне казалось, что я впервые посмотрел на мир открытыми глазами», – вспоминал Ипатьев позднее. В военном училище он с упоением штудировал «Основы химии» Менделеева и «Органическую химию» Меншуткина, и в 1890-м Ипатьева уже принимают в Русское физико-химическое общество. По окончании в 1892 г. курса Михайловской артиллерийской академии молодой офицер начал работать там преподавателем химии. В 1895 г. Ипатьев защитил первую в истории академии диссертацию по химии – «О действии брома на третичные спирты…», за которую получил Малую премию Русского физико-химического общества. Главной сферой научных интересов Ипатьева стало изучение явлений катализа при высоких давлениях и температурах. С 1899 г. Ипатьев – экстраординарный профессор Михайловской академии, с 1902-го – приват-доцент столичного университета. Одновременно с признанием научных заслуг шло и повышение офицера-ученого в чинах: с 1892 г. он был штабс-капитаном, с 1900-го – капитаном гвардии, с 1904-го – полковником. 6 декабря 1910 г. Владимир Николаевич был произведен в чин генерал-майора. Он стал первым русским генералом, имевшим степень доктора химических наук. Его заслуги перед Россией были отмечены орденами Святой Анны 3-й и 2-й степеней, Святого Владимира 4-й и 3-й степеней, Святого Станислава 3-й, 2-й и 1-й степеней.
В.Н. Ипатьев в лаборатории
В Великую войну 1914–1918 гг. Владимир Николаевич посвятил себя разработке методов защиты от химического оружия и добился в этом больших успехов – к осени 1916 г. русская армия была практически неуязвима для «газовых атак», на вооружение поступил противогаз системы Зелинского–Кумманта. Параллельно Ипатьев трудился в качестве главы Химического комитета при Главном Артиллерийском управлении. Благодаря стараниям генерала-ученого производство взрывчатых веществ в России возросло с 330 тысяч пудов до 2 миллионов 700 тысяч пудов в год. Именно Ипатьев стал «отцом» русской химической промышленности.
После 1917 г. Владимир Николаевич принял решение остаться в России. Этот выбор был вполне осознанным – Ипатьеву не раз предлагали примкнуть к Белому движению, но он отвечал категорическим отказом. Это поссорило его со старшим сыном Николаем, который воевал в Добровольческой армии и в 1921 г., встретив отца во время его командировки в Париж, не подал ему руки. Разрыв с сыном больно ранил ученого.
В 1918 г. возглавлявшийся Ипатьевым Химический комитет был расформирован, а его остатки вошли в Отдел химической промышленности Высшего Совета Народного Хозяйства. В 1921-м Ипатьев возглавил Главное химическое управление ВСНХ, то есть встал во главе советского химпрома. Под его руководством были основаны Радиевый институт и Государственный институт высоких давлений, начались работы по производству синтетического каучука, заработало Добровольное общество по содействию химической промышленности (Доброхим, из которого затем вырос Осоавиахим, а еще позже – ДОСААФ). В 1929 г. за достижения в области химии ученый был удостоен премии имени Ленина.
В 1920-1930-х гг. у Ипатьева было немало возможностей остаться на Западе – специфика его работы требовала частых зарубежных командировок. Так, в 1927 г. в Берлине у него поинтересовались, почему он не покинет СССР. Ипатьев ответил, что, как патриот, останется на Родине до конца жизни и посвятит ей все свои силы. Но судьба распорядилась иначе.
Постепенно Ипатьев перестал чувствовать себя в Советском Союзе комфортно. В 1928 г. был арестован его любимый ученик Г.Г. Годжелло, год спустя – близкий друг ученого Е.И. Шпитальский. Попытки хлопотать за них успехом не увенчались. Доброжелатели предупредили Ипатьева: на очереди он сам. В такой обстановке ученый принял очень непростое решение – при первой же возможности уехать за границу и переждать там тяжелые времена.
Вскоре случай представился – в июне 1930-го Ипатьев в сопровождении жены выехал в Берлин на международный энергетический конгресс, а вскоре получил разрешение Академии наук остаться за рубежом для лечения. Осенью 1930 г. в Чикаго Ипатьеву сделали операцию на горле, после чего ученый получил приглашение от местного университета прочесть курс лекций, а от фирмы «Юниверсал Ойл Продактс Кампани» – выгодный контракт.
До 1936 г. Ипатьев исправно высылал в СССР отчеты о своей деятельности, в этом же году в Москве вышла его монография «Каталитические реакции при высоких температурах и давлениях». Видимо, до поры до времени затянувшаяся «командировка» воспринималась в Союзе как должное. Однако понемногу научное начальство Ипатьева забеспокоилось, в Чикаго зачастили письма с упреками в том, что ученый «не принимает никакого участия в практической работе по социалистическому строительству» и недоуменными вопросами – намерен ли Ипатьев «целиком работать для своей родины – Советского Союза»? 1 декабря 1936 г. Ипатьев ответил единственным письмом, в котором сообщил: «Я прошу заявить Президиуму Академии наук, что я не оставляю надежды приехать в СССР, но обстоятельства ныне такие, что я не могу этого выполнить». Ученый ссылался на плохое состояние здоровья и заключенный им контракт, который не имел права нарушить.
По-видимому, ответ Ипатьева переполнил чашу терпения советских научных функционеров, так как уже через 28 дней общее собрание Академии наук СССР лишило его членства в академии. Неделю спустя Ипатьева лишили советского гражданства, а «Правда» разразилась о нем гневной статьей, где академика клеймили отщепенцем и изменником, купившимся на блага буржуазной цивилизации…
Для старого ученого, никогда не собиравшегося становиться эмигрантом, это был страшный удар. «У меня самого в душе до конца моей жизни останется горькое чувство: почему сложились так обстоятельства, что я все-таки принужден был остаться в чужой стране, сделаться ее гражданином и работать на ее пользу», – с горечью писал он.
Нечего и говорить, что без работы в США всемирно известный химик не остался. Он преподавал сразу в двух университетах – чикагском Северо-Западном и Нортуэстернском, в маленьком городке Эванстоун. Научная деятельность и услуги по консалтингу нефтяных компаний сделали Ипатьева богатым человеком. В 1937 г. он был признан в США «человеком года», обойдя тысячу претендентов на этот титул, в 1939-м стал академиком Национальной академии наук США. 25 мая 1939 г. в Париже ему была торжественно вручена медаль Лавуазье – высшая награда для химиков всего мира. В ноябре 1942 г., выступая на 75-летнем юбилее ученого, нобелевский лауреат Р.М. Вильштеттер заявил: «Никогда за всю историю химии в ней не появлялся более великий человек, чем Ипатьев».
Несмотря на внешний успех, счастливым Америка Ипатьева так и не сделала. Он очень тосковал по дому, трижды (в 1941, 1944 и 1951 гг.) пытался вернуться в СССР, но получал в посольстве отказ. Живя в Чикаго, Ипатьев не вписывался в местный быт. В отличие от других профессоров, он не обзавелся коттеджем и машиной, жил в гостиничном номере. Дочери, жившей в Ленинграде, он писал в декабре 1945 г.: «Работая здесь научно, я, однако, никогда не забывал, что всякое новое достижение приносит также пользу и моей Родине. Хотя мы и не испытывали здесь голода и холода во время войны, но должен тебе сказать, что мучительно переживал все начальные неудачи нашей Красной Армии, но, однако, верил, что потенциальная энергия русского народа возьмет свое и он выйдет победителем».
29 ноября 1952 г., вскоре после своего 85-го дня рождения, всемирно известный ученый, автор нескольких десятков книг, 400 статей и более 200 изобретений, умер в Чикаго. Его могила находится на русском кладбище в городе Джексон, штат Нью-Джерси. 22 марта 1990 г. Ипатьев был посмертно восстановлен в членстве Академии наук СССР, а четыре года спустя Российская Академия наук учредила премию имени В.Н. Ипатьева.
(1868–1936)
Алексей Максимович Пешков (Максим Горький – псевдоним) родился 16 марта 1868 г. в Нижнем Новгороде в семье столяра Максима Савватьевича Пешкова и его жены Варвары Васильевны, урожденной Кашириной. Детство и юность будущего знаменитого писателя были тяжелейшими: он рано осиротел, в 11 лет отправился «в люди», то есть трудился за гроши в магазине, на пароходе, в пекарне, снося побои и издевательства хозяев, скитался по стране – от Кавказа до Бессарабии, жадно впитывая впечатления от увиденного. Во многом Горького «несло» по жизни – обладая впечатлительным, привязчивым и к обстоятельствам, и к людям характером, он быстро и надолго увлекался идеями, книгами и т. п. Самым большим увлечением Горького стала политика – впервые прочитав марксистскую брошюру в 18 лет, он так и не смог преодолеть эту юношескую влюбленность в «рабочую правду», что во многом определило судьбу писателя.
