В XI–XII вв. монахи одного только Энряку-дзи не менее 70 раз подступали с военной силой к императору с требованием удовлетворить их пожелания. Не будет преувеличением сказать, что такая их активность во многом определила ход японской истории в тот период, поскольку именно благодаря их бесцеремонности в обращении с самим императором стало очевидно бессилие власти, позволившее чуть позже самурайскому сословию установить свое господство в стране.
Хотя пик военной активности буддийских монахов приходится на период XI–XII вв., в последующие четыре столетия они продолжали вносить немалую лепту в хаос, царивший в Японии. И лишь во второй половине XVI в. объединители Японии Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси нанесли смертельный удар по военной мощи буддийских монастырей.
Укрепление позиций сюгэндо
Нечто похожее на ситуацию с буддийскими монастырями происходило и с сюгэндо. В эпоху Хэйан после прекращения гонений на него сюгэндо сильно укрепило позиции. В это время оно из стихийного движения отшельников-одиночек с весьма пестрыми представлениями о религиозных доктринах и методах практики переросло в сравнительно единое мощное течение с характерными ритуалами и формами аскезы, с храмами и угодьями, с мощными группировками ямабуси.
В это время священные горы сюгэндо привлекают тысячи паломников со всех концов Японии. Наибольшей популярностью у богомольцев пользовались горы Кумано и Кимбу-сэн — важнейшие центры аскезы сюгэндо.
Паломническое движение коснулось не только монахов и низшей знати, но и аристократов высших рангов и даже императоров. Так, по сообщениям «Гэмпэй сэйсуй ки» («Повесть о расцвете и падении Минамото и Тайра») [15], паломничества в Кумано совершали императоры Хэйдзи, Кадзан, Хорикава; Сиракава ездил туда 5 раз, Тоба — 8, Го Сиракава — 49!
Императоры и аристократы подносили тамошним сюгэндзя весьма щедрые дары, включая земли, освобожденные от уплаты налогов. Это вело к обогащению центров сюгэндо, возникновению замечательных храмов и монастырей, имевших большие земельные владения с прикрепленными к ним крепостными крестьянами. По сути, в эпоху Хэйан храмы сюгэндо, подобно буддийским монастырям, превратились в крупных феодалов, завели собственные боевые дружины и стали весьма активно участвовать в междоусобицах. Очень точно об этом написал американский исследователь Байрон Эрхарт: «Когда сюгэндо стало более организованным, оно стало представлять соединение религиозной и мирской власти. Яростная вражда между разными группами сюгэндо, которая обычно была завуалирована «религиозными» спорами по поводу использования определенных ритуалов или одеяний, чаще была борьбой за политический и финансовый контроль определенного района».
За относительно короткий срок центры сюгэндо, прежде всего Кумано и Кимбу-сэн, накопили огромную военную и политическую силу. Большое влияние в конце XII в. имел, например, настоятель Главного храма (Хонгу) Кумано. Согласно «Хэйкэ моногатари», в период войн между Тайра и Минамото Тандзо, настоятель Кумано, поддерживал то ту, то другую сторону, но в канун решающей битвы встал на сторону Минамото и, «собрав 2000 челядинцев, отплыл в Данноуру в ладьях, коих было у него больше двух сотен. На своей ладье поместил он изваяние бодхисаттвы Каннон, на знамени начертал имя бога Конго-додзи. Завидев корабли Тандзо, и Тайра, и Минамото пали ниц и поклонились священному изваянию, но, когда стало ясно, что Тандзо плывет в стан Минамото, Тайра приуныли и пали духом».
В «Гикэйки» («Сказание о Ёсицуне») [16] мы также читаем о военной мощи Кумано: «Если Новый храм и Главный храм (два основных храма Кумано. — А.Г.) объединятся для отпора, то и через десяток лет не ступить врагу на землю Кумано!»
Не меньшую силу имело и объединение ямабуси горы Кимбу-сэн, что в Ёсино, с центром в храме Конго-дзао-до. Источники донесли до нас сведения о ряде войн между Кимбу-сэн и монастырем Кофуку-дзи. Первая война развернулась в 1093 г., вторая — в 1145-м. В «Кофуку-дзи руки» («Записи о скитаниях Кофуку-дзи») [17] содержится любопытная характеристика горы Кимбу-сэн, вложенная в уста знаменитого воина Минамото-но Тамэёси: «Крепость Кимбу-сэн нельзя атаковать поспешно. По моему мнению, нужно подавить ее с осторожностью». А вот описание тамошних сохэев в «Гикэйки»: «В тот день вел монахов не настоятель, а некий монах по имени Кавацура Хогэн. Был он беспутен и дерзок, но он-то и возглавил нападающих. Облачен и вооружен был он с роскошью, не подобающей священнослужителю. Поверх платья из желто-зеленого шелка были на нем доспехи с пурпурными шнурами, на голове красовался шлем с трехрядным нашейником, у пояса висел меч самоновейшей работы, за спиной колчан на 24 боевые стрелы с мощным оперением из орлиного пера «исиути», и оперения эти высоко выдавались над его головой, а в руке он сжимал превосходный лук двойной прочности «футатокородо». Впереди и позади него выступали пятеро или шестеро монахов, не уступавших ему в свирепости, а самым первым шел монах лет сорока, весьма крепкий на вид, в черном кожаном панцире поверх черно-синих одежд и при мече в черных лакированных ножнах. Неся перед собой щиты в четыре доски дерева сии, они надвигались боком вперед…»
Феодальные распри способствовали развитию в среде ямабуси особого военного искусства, получившего название ямабуси хэйхо — «военное искусство ямабуси». До наших дней оно не дошло. И судить о том, что оно собой представляло, можно лишь по отдельным элементам, вошедшим в позднейшие школы боевого искусства, да по сравнительно редким описаниям боев с участием ямабуси. Поэтому о конкретном содержании ямабуси хэйхо можно только догадываться.
Тэнгу. С изображения в иллюстрированном каталоге приемов школы будзюцу Намбу синган-рю
По-видимому, ямабуси хэйхо сочетало в себе приемы рукопашного боя с разными видами оружия и без оного и методы партизанской и диверсионной войны. Считается, что первым оружием ямабуси был дорожный посох сякудзё длиной около 180 см и более короткая палка конгодзуэ длиной около 120 см, которые неизменно сопровождали отшельников в их горных странствиях. Окусэ Хэйситиро полагает, что техника боя этими видами оружия была позаимствована из Китая через посредство буддийских монахов, ездивших учиться в Срединное царство.
Вероятно, использовали ямабуси в качестве оружия и другие предметы из своего снаряжения: большой топор (сиба-ути — «срубающий кусты»), соломенную шляпу (амигаса), веревку (хасири-нава), кипарисовый веер (хиоги). И раз уж речь зашла о снаряжении ямабуси, то нужно отметить еще и морские раковины (хора), при помощи которых разные группы отшельников оповещали друг друга о своем местонахождении и передавали различную информацию.
Несколько позже одним из важнейших элементов снаряжения ямабуси стал стандартный меч-катана. Именно ношение меча ямабуси привело к тому, что Энгельберт Кэмпфер (1651–1716), один из немногих европейцев, посетивших Японию в конце XVII в., неправильно перевел слово ямабуси как «горные воины». В этом плане показательны также следующие слова португальского миссионера Луиша Фройша (1532–1597): «Ямабуси посвящают себя непосредственно культу сатаны, но по одеянию они — солдаты». По-видимому, ямабуси довели искусство фехтования мечом до высокого уровня. По крайней мере с полсотни школ кэндзюцу выводили свои истоки от школы ямабуси хэйхо Кёхати-рю, о которой чуть дальше пойдет речь.
Окусэ Хэйситиро полагает, что ямабуси чрезвычайно повысили эффективность китайских методов боя, но не столько за счет усовершенствования чисто технических элементов, сколько за счет своей невероятной психической подготовки. В частности, он считает, что последователи сюгэндо добавили к боевым приемам мощь энергетики киай и методы гипноза. Немалое значение имели и прекрасные знания отшельников в области медицины, позволявшие им овладеть самым сокровенным искусством поражения уязвимых точек.
При этом сами ямабуси своим высшим оружием считали… смертоносные проклятия. Вот что рассказывает о них современный практик сюгэндо Икэгути Экан:
«Сюгэндо включает в себя множество проклятий. Проклятие — это убийство кого-либо с помощью заклинаний… Те, на кого проклятия направлены, умирают или лишаются духовных сил и становятся людьми-растениями.
