Морской змей нападает на корабль. Из книги Олауса Магнуса «Морская карта» (XVI в.).
Также рассказывают о морской змее, обвившейся вокруг большого колокола из Хаммера, который во время Семилетней войны утонул в Акерсвиге и еще виден на дне, когда вода прозрачна. Все попытки вытащить его были тщетны, хотя однажды удалось поднять его до поверхности воды.
С этой миосской змеей шутки плохи, как видно из отчета 1656 года, помещенного в «Естественной истории Норвегии» Понтопидиана. Такая водяная змея сухим путем добралась от Миоса в Спириллен и, возможно, была той самой, что показывалась в озере в преддверии тяжелых и грозных времен. «Она выглядела как огромная мачта и опрокидывала все на своем пути, будь то дом или дерево. Ее громкое шипение и ужасный рев повергали в трепет всю округу».
Не приходится отрицать, что подобные морские змеи появляются в тихую погоду у побережья Норвегии, поскольку даже в наши дни их видели достойные доверия лица, к свидетельству которых можно добавить рассказ Гибберта; последний пишет: «Существование морского змея, чудовища пятидесяти пяти футов длиной, доказывается животным, выброшенным на берег на Оркнейских островах, его позвонок можно увидеть в Эдинбургском музее».
Среди исследователей старины наиболее плотно занимался морскими змеями Эрик Понтопидиан, который в своей «Естественной истории Норвегии» приводит два описания морских змеев. По его свидетельству, основанному на рассказах моряков Берегена и Нордланда, видевших чудовище своими глазами, живут эти змеи в глубинах океана, и только в тихую погоду в июне и в июле поднимаются к поверхности и снова уходят вглубь, едва ветер начнет рябить зеркало вод. Вот показания командора де Ферриса, данные в 1746 году перед судом. «Морской змей, которого он видел в окрестностях Мольда, имел голову, напоминающую лошадиную, и держал ее, подняв примерно на локоть от воды. Цвет сероватый, с черным рылом, очень большими черными глазами и длинной белой гривой, свисавшей с шеи в море. Были также видны семь или восемь витков его тела, очень толстого. По приблизительной оценке между витками было около фатома». По свидетельству епископа Тухсена из Херо и некоторых священников из той же местности, «эти морские змеи были толщиной в двойной хогсхед (бочка вместимостью до 530 литров), с большими ноздрями и голубыми глазами, которые издали напоминали пару блестящих оловянных тарелок. На шее была грива, издали похожая на морские водоросли».
Драконы
Предания о драконах, летающих ночами по воздуху и извергающих огонь, очень распространены, и по всей стране показывают норы в земле и в горах, откуда они выпускали огненные струи, когда надвигалась война или другое бедствие. Когда драконы возвращались в свои логова — где стерегли груды сокровищ, собранные, по некоторым рассказам, на дне моря, — слышно было, как за ними захлопываются тяжелые железные двери. Они свирепы и изрыгают испепеляющее пламя, так что вступать с ними в бой опасно.
Под церковью в Агерсе, которая стоит на четырех золотых колоннах, стережет огромные богатства дракон. Его видели вскоре после последней войны, когда он вылетал из норы неподалеку от церкви. В прежние времена огненных драконов с длинными хвостами видели вылетающими из Драконьей пещеры на Сторе в Аадале, из Драконьего холма на Развоге и во множестве других мест. То же случается и в наши дни.
Драконов можно победить, как доказывает старинная легенда, повествующая о священнике по имени Андерс Мадсен, который, говорят, жил в 1631 году и застрелил дракона, стерегшего груду серебра в так называемой Драконьей горе близ Тведеванда.
Важная роль, которую играли драконы и огненные драки в старинных песнях, легендах и романах, где убийство дракона было первым доказательством доблести героя, возможно, породила многочисленные предания, связанные с этими чудовищами. Случайных электрических разрядов, шаровых молний и тому подобного оказалось достаточно, чтобы поддерживать веру в них.
Наибольшую известность в эпосе и фольклоре получил дракон Фафнир, сраженный прославленным героем Сигурдом. В «Саге о Вельсунгах» сказано:
А когда змей тот пополз к воде, то задрожала вся округа, точно сотряслась земля, и брызгал он ядом из ноздрей по всему пути, но не устрашился Сигурд и не испугался этого шума. А когда змей проползал над ямой той, вонзил Сигурд меч под левую ключицу, так что клинок вошел по рукоять. Тут выскакивает Сигурд из ямы той и тянет к себе меч, и руки у него — все в крови по самые плечи. И когда огромный тот змей почуял смертельную рану, стал он бить головой и хвостом, дробя все, что под удар попадало. И когда принял Фафнир смертельную рану, стал он спрашивать:
— Кто ты таков, и кто твой отец и какого ты роду, что дерзнул занести на меня оружье?
Сигурд отвечает:
— Род мой неведом, и имя мне — Статный Зверь, и нет у меня ни отца, ни матери, и один совершил я путь.
Фафнир отвечает:
— Если нет у тебя ни отца ни матери, то от какого же чуда рожден ты? И если ты скрываешь от меня имя свое в смертный мой час, то знай, что ты — лжец.
Тот отвечает:
— Называюсь я Сигурд, а отец мой — Сигмунд.
О святом Олаве
Святой Олав, норвежский народный герой, до сих пор живет в памяти народа, хотя лишь несколько смутных преданий сохранились о его не менее доблестных предшественниках и последователях. Обратимся же к истории этого человека, чтобы лучше понять причину его великой славы.
Олав родился в 995 году; его отец, Харальд Гренске, принадлежал к роду Харальда Харфагра (Харальда Прекрасноволосого), а мать, Аста, была дочерью Гудбранда из Упланда. На третьем году жизни его окрестили, и конунг Олав сын Трюггви стал его крестным отцом. В молодости он ходил в грабительские походы, в которых набрался опыта и знания военного дела. При поддержке могущественных родичей и друзей, а также благодаря собственной мудрости и военному искусству, он завладел королевством отца и правил им пятнадцать лет, твердо и к большой его славе. Усилия Олава были направлены главным образом на полное установление в Норвегии христианского вероисповедания, которое после смерти Олава Трюггвасона сильно пошатнулось; однако насильственные методы, которыми он действовал, а также его честолюбие и суровость вызвали к нему такую ненависть, что он счел за лучшее бежать от своих недовольных подданных, которых к тому же возмущал и поддерживал датско-английский король Кнут Великий, в Гардарику к князю Ярославу. Олав, который перед лицом несчастий начал разыгрывать святого, как раз собирался отправиться в Иерусалим, когда ему приснился Олав Трюггвасон и повелел возвратиться в Норвегию. Олав повиновался видению и с войском вернулся на родину, где в упорной битве при Стикластеде, в Вердале, потерпел поражение и погиб от рук мятежных подданных 29 июля 1030 года.
Вскоре после смерти Олава в народе заговорили о его святости и чудесах, свершавшихся над его телом. Народ верил в это тем охотнее, чем сильнее было недовольство его преемниками. Тело Олава, похороненное в песчаной дюне под Стилкластедом, было извлечено и оказалось нетронутым тлением, а волосы и ногти за эти годы отросли. Гримкелл, придворный епископ Олава, объявил его святым, и тогда все общество утвердилось в мысли о его святости.
Тело конунга было положено его сыном, Магнусом Добрым, в драгоценную гробницу и помещено у высокого алтаря в церкви святого Клементия в Нидаросе (Дронтхейм), где, как позднее и в величественной Христовой церкви (ныне соборе), по слухам, совершались многочисленные чудеса. «Сага об Олаве Святом» из «Круга земного» говорит следующее: «Из песчаного холма, где был сначала похоронен Олав конунг, забил чудесный родник. Водой из этого источника многие излечились от своих недугов. Этот источник огородили, и воду из него бережно охраняют с тех пор. Сначала там построили часовню, а на том месте, где лежало тело конунга, поставили алтарь. Теперь на этом месте стоит Церковь Христа. На том месте, где была могила конунга, Эйстейн архиепископ велел поставить главный алтарь, когда он построил огромный собор, который и теперь стоит. На этом же месте был главный алтарь и в старой Церкви Христа. Говорят, что на месте той хижины, где тело конунга оставили на ночь, теперь стоит Церковь Олава. А то место, куда мощи конунга перенесли с корабля, называется Склоном Олава, теперь это место — прямо в середине города».
День святого Олава, 29 июля, был высочайшим повелением объявлен главным всенародным праздником, а церкви в его честь возводились не только в Норвегии, но и в Дании, Швеции, России, Англии и даже в Константинополе. Толпы паломников стекались к гробнице святого Олава, и легендам о калеках, исцеленных там, и о других чудесах скоро был потерян счет.
Серебряная гробница святого Олава, выложенная золотом и драгоценными камнями, один из которых обошелся архиепископу Валькендорфа в двадцать ластов масла[74], по торжественным случаям, например, в ежегодный праздник святого или при выборах короля, выносилась шествием из шестидесяти человек и служила солидным источником доходов для духовенства и собора. Последний архиепископ, Олав Энгельбретсон, перенес ее с собой в крепость Стайнвиксхольм, где она, после его бегства, была захвачена шведским командующим Христофером Хвитфельдом, который отослал золоченую серебряную гробницу, весившую 3200 унций, вместе с другой серебряной гробницей, в которой хранились рубашки святого, в датское казначейство.
