«Имуществом дворца Урзаны и Халди и многим, многим богатством его, которые я похитил в Мусасири, — пишет Саргон, — я нагрузил мои многочисленные войска во всем обилии и заставил стащить в Ассирию. Людей области Мусасири я причислил к людям Ассирии, повинность воинскую и строительную я наложил на них, как на ассирийцев. Услышал Урса [урартский царь], поник на землю, разодрал свои одежды, опустил руки, сорвал головную повязку, распустил волосы, прижал обе руки к сердцу, повалился на брюхо, его сердце остановилось, его печень горела, в устах его были горестные вопли. Во всем Урарту я распространил рыдания, плач на вечные времена я устроил в Наири». На рельефах дворца царь Саргон принимает добычу, привезенную из Урарту: пленных и скот, модели захваченных крепостей, оружие, прекрасные металлические кубки в форме львиных голов. Царь окружен придворными и слугами, созерцающими сцену триумфа.
А вот царь охотится. Пружинисто сгибаются под тяжестью всадников мчащиеся по пустыне верблюды… Львиная ярость и бешеный конский бег… Это — вершина ассирийского искусства. Такой динамизм, такая мощь порыва и не снились египетскому художнику, изобразившему едва ли не самую бурную в искусстве Древнего Египта сцену охоты на львов на ларце из гробницы Тутанхамона.
Не культовые, а светские сюжеты преобладают в рельефах и росписях ассирийских дворцов, великолепием которых, по существу, и исчерпывается искусство Ассирии. Не культовая, а грандиозная, сверхчеловеческая дворцовая и крепостная архитектура была характерна для всей до предела милитаризованной ассирийской державы.
… Изобилие рельефов и скульптур было поразительным. Как зачарованный Ботта сидел в раскопе и срисовывал причудливые, совершенно необычные изображения крылатых зверей, фигуры бородатых людей; ничего подобного ему не приходилось видеть даже в Египте, да и вообще европейцам еще не были знакомы такие изображения.
Открытие Ботта стало мировой сенсацией. До сих пор колыбелью человечества считали Египет. О древних царствах Двуречья до этого сообщала лишь Библия, которую европейские ученые XIX века со времен французского Просвещения привыкли считать «сборником легенд». Но открытие Ботта свидетельствовало о том, что в Двуречье действительно некогда существовала по меньшей мере такая же древняя, а если признать сведения Библии достоверными, то даже еще более древняя, чем Египет, цивилизация. Открытия Ботта положили начало ассириологии как одной из ветвей археологической науки.
Многочисленные исследователи, зачастившие в Хорсабад уже после первых сообщений Ботта, пришли к выводу, что это — древний Дур-Шаррукин, загородная резиденция царя Саргона (Шаррукина) II, тот самый, который упоминается в пророчествах библейского пророка Исайи. Это был летний дворец на окраине Ниневии, своеобразный Версаль Древнего мира.
Первые раскопки Дур-Шаррукина велись три года — с 1843 по 1846-й. Затем в 1852 году их продолжил Виктор Плас. Стена за стеной поднимались из земли величественные здания с великолепно украшенными порталами, с роскошными помещениями, ходами и залами, с гаремом из трех отделений и остатками ступенчатой башни-зиккурата. Стены дворца покрывали изображения диковинных животных, барельефы бородатых царей и крылатых богов. В его помещениях археологи нашли изумительные по форме вазы и предметы из алебастра, рассыпавшиеся от прикосновения в порошок. Все эти вещи говорили о величии открытой цивилизации.
Дворец был сооружен на искусственной террасе и доминировал над расположенным у его подножия городом. Площадь дворца составляет 10 гектаров при общей площади города 18 гектаров. Крепостная стена, окружавшая город, подходила вплотную к дворцу так, что часть дворцовых помещений выдавалась вперед, образуя огромный бастион над крутым обрывом холма. С высоких башен стража могла увидеть врагов на далеком расстоянии, а отвесные склоны затрудняли осаду крепости. Дворец имел 30 дворов и 210 залов. В центре находилась царская резиденция, вокруг нее группировались служебные помещения, гарем, храмы, зиккурат.
Во внутренних покоях дворца обнаружены остатки стенных росписей и панелей из глазурованных кирпичей. Комнаты были узкими, длинными и высокими, балки перекрытий делались из ливанского кедра, стены парадных залов в нижней части облицовывались рельефными фризами.
Величественны и фантастичны возвышавшиеся у входа во дворец Саргона грандиозные крылатые быки — шеду, стражи царских чертогов, охранявшие их от врагов, видимых и невидимых. Они — в высоких тиарах, с высокомерными человеческими ликами, сверкающими глазами, с огромными, прямоугольными, сплошь закрученными мелким завитком борода-Ми. Характерная черта: каждый бык имеет пять ног. Добавочная нога создавала иллюзию шага животного по направлению к зрителю: входящий во дворец видел быков сбоку — в движении, устрашающем своей тяжестью, а спереди — в не менее грозном покое…
Сегодня на руинах Дур-Шаррукина остались только следы траншей и обломки гранитных глыб. Статуи крылатых быков-шеду можно видеть в Иракском музее древностей в Багдаде. Самые знаменитые рельефы из ассирийских царских дворцов находятся в лондонском Британском музее и в парижском Лувре.
ПЕРВОЕ ОТКРЫТИЕ ГЕНРИ ЛЭЙЯРДА
В тридцати километрах от иракского города Мосул располагается небольшая арабская деревня Нимруд, на окраине которой высится явно имеющий искусственное происхождение холм с ровно срезанной вершиной. За ним виднеется еще несколько холмов меньших размеров. Здесь, под грудами серой земли, погребены развалины одной из столиц Ассирии — Калаха (Кальхи).
В 1839 году в этих местах, на пустынных берегах Тигра, появился 23-летний английский ученый и путешественник Остин Генри Лэйярд (1817–1894). Путешествуя верхом по окрестностям Мосула, он повсюду встречал следы древней истории Месопотамии. «Я почувствовал непреодолимое желание осмотреть местность по ту сторону Евфрата, — вспоминал годы спустя Лэйярд — Большинство путешественников испытало это желание перешагнуть через реку и исследовать местность, отделенную на картах от границ Сирии колоссальным белым пятном, протянувшимся от Алеппо до берегов Тифа. История Ассирии, Вавилонии и Халдеи еще весьма темна, с этими странами связаны истории великих наций, там бродят угрюмые тени прошлого больших городов; огромные каменные руины, лежащие среди пустыни, как бы насмехаются над описаниями путешественников. Следуя заветам пророков, по этой стране, по этой равнине, которую евреи и язычники считают колыбелью своего народа, кочуют остатки больших племен» Среди множества холмов далеко на горизонте Лэйярд заметил особенно высокую пирамидальную гору, которая возвышается над пустынной равниной. Она представляла собой груду земли, поросшую травой, где не было никаких следов человеческой деятельности. Но там, где дожди размыли склоны холма, из земли выступали остатки стен. Что это за руины?
Лэйярда весьма заинтересовало библейское название расположенной поблизости деревни — Нимруд. Нимродом или Нимрудом звали правнука легендарного Ноя. Лэйярд хорошо помнил, что Библия, в те времена являвшаяся практически единственным источником по истории Передней Азии, прямо связывала имя Нимруда с древними столицами Ассирии: «Царство его вначале составили: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне в земле Сеннаар. Из сей земли вышел Ассур и построил Ниневию и Реховофир, Калах и Ресен между Ниневиею и между Калахом, это город великий».
Арабская устная традиция приписывала Нимруду основание здешнего поселения, на окраине которого высился громадный холм. Арабы называли его Калах-Шергат. «Калах»… Не тот ли это Калах, который упоминается в Библии?
«Эти гигантские холмы в Ассирии произвели на меня более сильное впечатление, вызвали больше глубоких и серьезных размышлений, чем храмы Баальбека и театры Ионии», — писал Лэйярд. Эти «бесформенные, мрачные кучи земли», возвышающиеся на выжженной солнцем равнине, несомненно скрывали какую-то тайну. Местные жители рассказывали о загадочных фигурах из черного камня, которые находятся под толщей земли. На поверхности холма поблескивали осколки мрамора и алебастра…
В 1845 году Лэйярд вернулся в эти места. Всего с шестью рабочими он приступил к раскопкам холма Калах-Шергат, еще не подозревая, что сделанные им здесь открытия поставят его имя в один ряд с именами величайших археологов XIX века.
Начав копать, уже через 24 часа Лэйярд наткнулся на стены двух ассирийских дворцов. Первыми из того, что обнаружили археологи, были несколько вертикально поставленных каменных плит. Выяснилось, что это облицовка стен какого-то помещения, которое, судя по богатству декора, могло быть только царским дворцом.
Лэйярд отправил трех человек копать с противоположной стороны холма, и здесь снова заступ археолога наткнулся на стену, оказавшуюся углом второго дворца. Она была покрыта великолепными рельефами, среди которых особенно выделялся один, изображающий ассирийского царя:
