В девятом классе Женя познакомился с еще одним поклонником Пресли: тот был на год старше, и у него, в свою очередь, был приятель с богатой коллекцией западных записей. Приятеля звали Юрий Гришин, и он, как и Леонов, пару лет осваивал гитару. Они начали вдвоем репетировать в соседнем подвале, играя на гитарах с пьезоэлементами. Вскоре к ним присоединился знакомый Гришина, Николай Гречушников (р. 22.05.46 в Ленинграде), который поначалу числился барабанщиком. Настоящих барабанов у них, правда, не было, и Коля играл на кастрюлях, банках и прочих жестянках. Еще один их приятель, Виктор Гронин (р. 9.06.46 в Ленинграде), тоже играл на чем придется – балалайке, гитаре, перкуссии, – а потом раздобыл губную гармонику и с энтузиазмом дул в нее. Бас-гитары как таковой тоже не было, поэтому Гришин, которому достался этот пост, использовал т. н. «шведский бас»: палку от швабры с натянутой леской и половиной фанерной бочки в качестве резонатора. (Надо сказать, что в Швеции о таком инструменте никогда и слыхом не слыхивали.)
Они назвали себя THE REBELS («потому что это был бунт, мятеж в музыке», – рассказывает Гречушников). Поначалу THE REBELS играли главным образом западные вещи с жестким ритмом – своего рода гаражный рок, – хотя Леонов с детства сочинял стихи и музыку. Свой первый концерт группа сыграла в мае 1964 года в художественном училище на Московском проспекте. Гречушников к тому времени перешел на соло-гитару, а Гронин осваивал барабаны.
В июле 1964‑го Леонов поступил в Художественно-графическое училище (бывшее Демидовское). Интересно, что год спустя его студентом стал один из ЛЕСНЫХ БРАТЬЕВ Андрей Геннадиев, а курсом старше учился Анатолий Васильев (тезка основателя ПОЮЩИХ ГИТАР), который тоже сочинял песни, но – в отличие от Леонова – владел семиструнной гитарой. Он нередко заходил на репетиции к THE REBELS, чтобы обменяться свежими музыкальными новостями или поиграть вместе. В мае 1966 года Гречушникова с Грониным забрали в армию, и THE REBELS на время распались, а Леонов и Васильев вдвоем играли на вечерах у себя в училище, используя необычное сочетание шести– и семиструнной гитар.
На одном из вечеров к ним подошел комсомольский активист Алик Воропаев (позднее он возглавлял клуб «Ритм») и предложил познакомиться с группой ребят из Авиационного института, которые делали электроорганы собственной конструкции – их даже показывали по телевизору. Жене и Анатолию выписали пропуска (ЛИАП был заведением режимным), и они регулярно ходили туда на репетиции, но органы ломались, до музыки дело не доходило, и к весне 1967‑го идея заглохла. Васильев бросил это дело первым, а в начале июня и Леонов отправился в ЛИАП, чтобы сказать, что он уходит.
КОЧЕВНИКИ: (сверху вниз) С. Цветков, Е. Леонов, А. Котов, В. Павлов
Фото: архив В. Туркова
В переулке Джамбула навстречу ему попался бас-гитарист Аркадий «Адик» Мороз, который успел отметиться в группах ТЕНИ и ГРИФЫ. Он пригласил Женю послушать новую группу, которая репетировала в клубе Ленметрополитена, в желтом здании на углу Гороховой и Фонтанки. Помимо Адика в ее состав вошли Василий Забелкин (соло-гитара) и Сергей Голубков (барабаны). Сергей по меркам тех лет барабанил почти профессионально, и Леонов, для которого ритмическая составляющая музыки всегда была крайне важна, согласился присоединиться к ним. Поскольку у него уже был изрядный багаж собственных песен, которые стала делать группа, именно Леонов оказался ее лидером.
Из клуба метрополитена группу вскоре попросили, и она все лето кочевала по всему городу, пытаясь найти новую точку для репетиций. Именно тогда в голову Леонову и пришло название КОЧЕВНИКИ.
Их главной проблемой была аппаратура. Пытаясь ее разрешить, Адик вышел на Олега Кукина, который работал звукорежиссером в Театре им. Ленсовета, играл в каких-то группах и имел доступ к фирменному оборудованию. Кукин согласился продать им усилители ТУ‑100 и еще что-то, но потом раздумал. Потерявший терпение Голубков ушел к ТЕНЯМ, которые выступали на танцах в Парголово с репертуаром из инструментальных пьес THE SHADOWS, а его место занял сам Кукин. «Как барабанщик он, конечно, уступал Голубкову, – честно признавался Леонов, – но выглядел респектабельно, внушал доверие и всегда умел договориться».
Осенью Мороз, который играл очень темпераментно, однако технически несовершенно, ушел, хотя остался с КОЧЕВНИКАМИ в дружеских отношениях. На его место Леонов пригласил своего коллегу по THE REBELS Юрия Гришина. Тот уже оставил «шведский бас» и играл на четырехструнной акустической гитаре. С этого момента КОЧЕВНИКИ начали регулярно выступать в городе: сами они вспоминали концерты в Мухинском училище, Управлении «Севзапстрой» и т. д., а в их репертуаре были как фирменные номера, так и свои вещи, а также много импровизаций.
В то время в Питере уже вовсю обсуждался вопрос: можно ли петь рок-н-ролл на русском? Он даже был внесен в анкету, которую раздавали посетителям очередного конкурса самодеятельных ансамблей, начавшегося в конце 1967 года в кафе «Ровесник». КОЧЕВНИКИ тоже были приглашены участвовать и оказались единственными, кто исполнил всю программу на родном языке.
Они играли 14 января 1968 года, в один день с ЛЕСНЫМИ БРАТЬЯМИ и ФЛАМИНГО, и хотя прозвучали не лучшим образом, входивший в жюри руководитель ПОЮЩИХ ГИТАР Анатолий Васильев предложил Леонову попробоваться в состав ПОЮЩИХ. Тот отказался, так как хотел играть свои песни и со своими музыкантами, а вакансию занял Саша Федоров из ЛЕСНЫХ БРАТЬЕВ.
В конце зимы Леонов, только что переехавший из центра в Купчино, заболел, и к нему несколько раз приезжали оставшиеся втроем ЛЕСНЫЕ БРАТЬЯ, которые предлагали ему объединиться под названием ЛЕСНЫЕ КОЧЕВНИКИ. Правда, они и сами вскоре разошлись в разные стороны, и идея осталась нереализованной.
Весной 1968 года Забелкина забрали в армию. На соло-гитаре пару месяцев играл сам Леонов, а ритм-гитаристом стал Алексей Хорев, но неувязки с составом закончились только в мае, когда, отслужив, вернулись Гречушников и Гронин; Леонов всегда хотел играть именно с ними, а Коля к тому же купил себе в армии фирменную гитару.
Кукин иногда пел с ними, однако параллельно с КОЧЕВНИКАМИ репетировал в музыкальной школе при Консерватории с группой, в которую вошли ее ученики Михаил Боярский (р. 26.12.49 в Ленинграде), гитара, вокал; Георгий Широков (р. 17.08.50 в Ленинграде), бас, и Николай Васильев, клавишные (он учился по классу виолончели). Боярский принадлежал к очень известной в Питере театральной семье, а отец Широкова был дирижером Кировского театра.
В канун Нового, 1969 года, в преддверии следующего поп-фестиваля, Леонов и Кукин решили объединить силы. Старые друзья (Гришин и Гронин) ушли, а их места заняли Широков и (месяцем позже) Васильев. Боярского пригласили в ГОРИЗОНТ, который базировался в клубе «Монолит» на Загородном проспекте. Позднее Колю Васильева, который надумал поступать в Консерваторию, сменил клавишник Павел Файнберг (р. 25.01.51 в Ленинграде).
К маю 1969‑го, когда состоялся финал поп-фестиваля в Гидрометеорологическом институте, КОЧЕВНИКИ – стараниями Кукина – обзавелись неплохим аппаратом; клавишник ПОЮЩИХ ГИТАР Лева Вильдавский, который симпатизировал им, дал группе усилитель «Echolette», а также помог советами по части режиссуры и сценического движения. Поскольку КОЧЕВНИКИ были в ранге звезд, их взяли сразу во второй тур.
На этот раз выступление удалось. Все работало на победу: отличный звук, свет, драйв, новые песни (музыка Леонова, слова Леонова и Кукина) «Если скажут мне», «Оттепель», «Золушка (Не мечтай о ней)» помогли КОЧЕВНИКАМ сорвать аплодисменты публики и получить высокие оценки жюри – по сумме баллов они заняли I место, опередив ФЛАМИНГО, ЛИРУ, ГОРИЗОНТ (сменивший название на МОНОЛИТ), АРГОНАВТОВ, ГАЛАКТИКУ, ВЕСТНИКОВ и других героев рок-н-ролльного Питера.
В школе Широков дружил с Мишей Боярским, поэтому через пару недель после фестиваля он предложил взять его новым клавишником (Файнберг тоже решил продолжать учебу). Дуэтом они очень красиво пели песню Кукина «Я не верю в то, что ты уходишь». Вместе с Боярским в КОЧЕВНИКАХ появился вокалист МОНОЛИТА Владимир Фадеев (р. 29.01.52 в Ленинграде), а их звукооператором стал Михаил Лейтман.
Этот состав на протяжении лета и осени 1969‑го не раз играл для иностранных туристов, выступал на сэйшенах в Артиллерийском училище, институте им. Бонч-Бруевича и т. д., а также работал на танцах в Невской Дубровке. Кроме того, в этот период КОЧЕВНИКИ много записывались, стараясь зафиксировать весь свой текущий репертуар. Это был, безусловно, пик их самодеятельной карьеры – клубы, где играли КОЧЕВНИКИ, брали штурмом, подростки распевали их песни под гитару во дворах и подъездах, – но перспективы были туманными.
