А. Везалий предвидел, как обернутся события после опубликования им своего труда, ведь еще раньше он писал:
Мой труд вызовет нападки со стороны тех, кто не брался за анатомию столь ревностно, как это имело место в итальянских школах, и кто уже в преклонном возрасте изнывает от зависти к правильным разоблачениям юноши.
Сочинение Везалия и памфлет Я. Сильвия вызвали целую бурю в научном мире. На головы молодых ученых, которые не желали мириться с застоем в науке, полились потоки брани. Я. Сильвий требовал расправы над ними и даже обращался к императору с призывом примерно наказать Везалия. На сторону старого профессора встало большинство именитых медиков, а вскоре сочинением Везалия заинтересовалась и церковь. Внося поправки в положения Галена, ученый вольно или невольно задевал и церковное учение, а это уже ересь. Ведь если Бог создал Еву из ребра Адама, значит, у мужчины должно быть на одно ребро меньше, чем у женщин. Везалий же, вскрыв множество трупов, увидел, что это не так… Не посчитался он и с утверждением о том, что в человеческом скелете есть неуничтожимая косточка, которая не горит в огне и т. д. В ней заложена та таинственная сила, с помощью которой человек воскреснет в день Страшного суда, чтобы предстать перед Господом. И хотя эту косточку никто не видел, ее описывали в научных трудах и в существовании ее не сомневались. А Везалий прямо заявил, что при исследовании человеческого скелета он такой косточки не обнаружил. Многие другие утверждения сочинения „О строении человеческого тела“ тоже были признаны еретическими. С каждым днем обстановка вокруг ученого накалялась. Профессора, еще так недавно относившиеся к своему молодому коллеге с почтением, стали сторониться его, даже не отвечали на поклон. Поредели ряды слушателей на лекциях Везалия, многие студенты благоразумно перешли к другим преподавателям, по городу стали распространяться самые нелепые слухи и анонимки. Везалий пытался бороться, но в одиночку ему приходилось трудно, противники же сделали все, чтобы жизнь ученого стала невыносимой. К тому же его делом всерьез занялась церковь, и Везалий понял, что надеяться ему не на что: в атмосфере травли и злобной клеветы над ним могут в любую минуту учинить расправу. Ему горько было расставаться с Падуей и университетом, не хотелось прерывать свои исследования, но другого выхода не было.
Как раз в это время Везалий получил приглашение от императора Карла V занять место придворного лекаря Королевский двор, находившийся тогда в Брюсселе, мог бы стать для ученого надежным укрытием от преследований. Правда, там у него не будет кафедры, и он не сможет заниматься со студентами, да и должность для Везалия была совсем неподходящей: ведь он был ученым и исследователем, а теперь приходилось угождать своим именитым пациентам, угадывать их мысли и желания, участвовать во всех придворных церемониях… А для него было пыткой надевать придворный костюм, присутствовать на балах, соблюдать установленные этикетом обычаи и традиции. Со щемящим чувством тоски вспоминал Везалий о благодатном времени, проведенном в Падуанском университете, однако и в Брюсселе он не прекращал работы. Все свободное время он посвящал своему трактату, вносил в него поправки и дополнения, уточнял то, что казалось ему не вполне убедительным. Великой радостью стало для него второе издание трактата „О строении человеческого тела“.
Но пришел конец пребыванию Везалия и в Брюсселе. Его покровитель, король Карл V, отрекся от престола и удалился в монастырь, а на трон вступил его сын — Филипп II, который не любил ученого и открыто выражал ему свою неприязнь. Этим поспешили воспользоваться завистники и недруги придворного лекаря, Везалий почувствовал, что ему надо уезжать из Брюсселя. Он просил Филиппа II отпустить его в Италию, но своенравный император воспротивился.
Сердце Везалия терзала такая нестерпимая тоска, что даже о любимой работе он не мог думать. При короле Филиппе II суровые запреты церкви анатомировать трупы вновь коснулись ученого. Нарушить их — значит вступить в открытый конфликт с церковью, и Везалий с горечью писал: „Я не мог прикоснуться рукой даже к сухому черепу, и тем менее возможности я имел производить вскрытия“. Он старался не давать ни малейшего повода для обвинений, но враги давно искали предлог, чтобы свести с ученым счеты. И вновь полились на Везалия потоки клеветы, а в довершение всего ему предъявили обвинение в том, что он анатомировал живого человека. Приговор церкви гласил: „Придворный медик Андрей Везалий должен во искупление грехов своих отправиться на поклонение в святые места к Гробу Господню“. Ранним утром на корабле, отплывавшем из Венеции, ученый отправился в путь…
В один из октябрьских дней 1564 года на острове Занте, омываемом Ионическим морем, в маленьком домике, окруженном зарослями маквиса, умирал великий Андрей Везалий. Современники называли его „гением природы“ и „славой врачебного искусства“, поэты посвящали ему стихи, его имя называли в ряду величайших ученых мира. А он умирал вдалеке от родной земли и от семьи — одинокий и затравленный, словно преследуемый зверь…
За столетия заросла травой могила великого человека, и воды смыли надпись на каменной плите. Но сохранились поэтические строки, посвященные ученому, которого называли „несравненным“.
Этот Везалия прах и народами чтимые кости, Остров, в какой бы дали ты не скрываешь в себе… Путник, шаги задержи и о делах позабудь, Помни, что гений природы здесь пред тобою…
Эрик XIV родился в 1533 году и получил свое имя в честь Эрика Святого и в честь деда — Эрика Юхансона. После смерти его матери король Густав Ваза женился на Маргарите Эринсдоттер, происходившей из шведского аристократического рода. От этого брака король имел много сыновей и дочерей, старшим из которых был Юхан. Еще перед Смоландским восстанием Густав Ваза объявил своих сыновей наследниками престола, а в 1544 году на собрании сословий в Вестеросе заявил, что королевская власть, во избежание беспорядков и для сохранения целостности государства, должна быть наследственной. Возвеличив королевскую власть, Густав Ваза допустил граждан и крестьян в администрацию, чем ослабил влияние дворянства. Эрику должны были наследовать его сыновья, а если их у него не будет, то королем станет его брат Юхан.
Эрик XIV вступил на престол в 1561 году. От отца он унаследовал огромную работоспособность и глубокий интерес к различным вопросам управления государством. В самом начале правления он пытался ограничить влияние своего брата Юхана, получившего по завещанию отца большую часть Финляндии. Ему удалось изменить условия завещания так, что он сам стал контролировать управление и судопроизводство в герцогстве брата, но полностью ограничить власть Юхана ему не удалось. Тот вступил в брак с Катериной Ягеллонкой, сестрой польского короля, и тем самым нашел поддержку в Польше. При этом он получил в приданое за женой крепость в Эстляндии — по соседству с землями, которыми владел его брат Эрик.
Таким образом, интересы сводных братьев столкнулись: оба унаследовали от отца огромную жажду власти, и потому все попытки примирить их оканчивались безрезультатно. В ожесточенную борьбу между братьями вступила и шведская знать, потребовавшая своей доли власти и вставшая на сторону Юхана.
Юхан укрепился в Финляндии, но после двухмесячного сопротивления вынужден был сдаться. Как государственного изменника, его осудили на смерть, но затем приговор был смягчен, и ему даровали жизнь. Он был заточен вместе с супругой в замок Грипсхольм, а над его соратниками Эрик XIV учинил в 1563 году кровавую расправу. В заточении Юхан томился четыре года, все время находясь под угрозой смерти и опасаясь стать жертвой своего подозрительного брата.
Подозрительность — наследственная черта всех членов семьи Ваза — у Эрика XIV превратилась в настоящую манию преследования, и старые конфликты между королевской властью и аристократией в его царствование превратились в кровавую драму. При нем, специально для защиты интересов центральной власти, был создан высший королевский суд, который беспощадно действовал против всех, кого король считал недостаточно надежным. Давно уже тревожили Эрика XIV влияние и заслуги семьи Стуре — одной из благороднейших в Швеции. После поражения на реке Свартераа король приказал Нильсу Стуре разрушить в Вестготланде дома чиновников, которых он подозревал в тайных сношениях с неприятелем. По мнению Н. Стуре, приказ короля был несправедлив, и он не исполнил его. В наказание Эрик XIV повелел посадить его на старую, худую клячу и в таком виде провезти по улицам Стокгольма. Впоследствии король старался загладить это оскорбление, осыпал Н. Стуре почестями и поручил ему посольство в Лотарингию, но окончательно вражда не исчезла.
