Джихад определяется как «вооруженная борьба с позиций ислама», «отстаивание интересов Аллаха вооруженным способом». Джихад, трактуемый ваххабитами как вооруженная борьба, является обязательным. «Джихад — это высшее проявление ислама, как сообщил об этом Посланник. Он — горнило, в котором выплавляются мусульмане, и которое позволяет отличить скверного [мусульманина] от хорошего. Он также является пропуском в рай под сенью мечей».
Цели джихада как вооруженной борьбы следующие (в разных ваххабитских публикациях различается последовательность пунктов). Во-первых, вооруженная борьба против всех, кто препятствует распространению ваххабитского учения и его господству. Во-вторых, борьба со всеми «неверными», «многобожниками» и «лицемерами». В-третьих, джихад как вооруженная борьба ведется для защиты мусульман и их родной земли. При этом есть один очень важный нюанс — защищать вооруженным путем ислам, мусульман и их родную землю ваххабиты призывают и в случае потенциального врага, то есть такого, чьи намерения могут быть расценены ими как враждебные.
Мир в ваххабитской трактовке есть вынужденное обстоятельствами воздержание от обязательного джихада как вооруженной борьбы. «Ведение Джихада зависит от того, насколько это возможно. И так претворяются в жизнь мекканские суры, где говорится о мире, о прощении, пока мусульмане еще слабы, и мединские суры, предписывающие в обязательном порядке воевать и участвовать в военных действиях, когда мусульмане обретут силы».
Радикализм ваххабитов вызывает неприятие большинства мусульман едва ли не с момента возникновения этого движения, то есть с XVIII столетия.
Такова краткая история споров о вере, которые велись в мусульманской общине фактически на всем протяжении ее существования. При жизни Пророка сомнений в «правильности» веры не возникало, однако со смертью МухаммадаАллах перестал говорить с общиной напрямую, и умма осталась один на один с окружающим миром. Собственно, исламский раскол — это многочисленные попытки «вернуться к Божеству», выбрать заведомо верную дорогу. Одни выбирали путь «Сунны и согласия», другие — дорогу имамов, третьи — путь вооруженного противостояния. Были и такие, кто избрал дорогу аскезы и мистических озарений. Им, искателям сокровенного знания, и посвящена последняя глава нашей книги
Глава 4
ИСЛАМСКИЙ МИСТИЦИЗМ
«Опьяненныелюбовью». — Сокровенное знание и способы его передачи. — Омар Хайям и суфийские заповеди. — Муракаба и муджахада. — Созерцание и действие. — Тарикат. — Стоянки-макам. — Шейхи и мюриды. — Зикр. — Ханака. — Суфийские ордена. — Культ святых. — Зийара.
Есть люди, чистой преданы любви, — Зверями ль, ангелами их зови, —
Они, как ангелы, в хвале и вере
Не прячутся в пещерах, словно звери.
Они воздержанны, хоть и сильны, Они премудры, хоть опьянены.
Когда они в священный пляс вступают, То в исступленье рубище сжигают.
Они забыли о себе. Но все ж, Непосвященный, ты к ним не войдешь.
Их разум — в исступлении, а слух К увещеваниям разумным глух…Не добиваются людской любви, Довольно вечной им одной любви,
Они — плодовый сад щедрот безмерных.[89]
Эти строки великого мусульманского поэта Саади прославляют «опьяненных любовью к Аллаху», стремившихся вернуться к Богу, то есть обрести сокровенное духовное знание, подобное тому, которое было ниспослано Мухаммаду. Людей, избравших для себя этот путь, называли в дар ал-ис-лам по-разному, но со временем за ними закрепилось общее наименование суфиев.
Относительно этимологии этого слова существует множество гипотез; более «философские» из них производят слово «суфий» и от греческого sophos — «мудрость», и от каббалистического Айн Соф — «Абсолютная бесконечность», и от арабского сафа — «чистота». Впрочем, на сегодняшний день большинство исследователей согласны в том, что слово «суфий» происходит от арабского суф — «шерсть»: из шерсти делались одежды, которые носили аскеты и отшельники. По замечанию А. А. Хисматулина, «термин, обозначавший первоначально чисто внешний признак, стал, по-видимому, как это обычно бывает, функциональным и уже безотносительно к материалу носимой одежды распространился на людей, занимавшихся в мусульманской общине подвижничеством и духовными исканиями».
Первыми суфиями (если угодно, прото-суфиями) были те люди, которые, в подражание Мухаммаду как носителю Божественного знания, стали искать способа обрести собственное откровение. Дабы заслужить благоволение Аллаха, они предавались отшельничеству и совершали аскетические. подвиги, все больше отдаляясь от повседневной жизни. Так возникал и складывался тасаввуф — исламский мистицизм.
Иногда можно встретить утверждения, что учение суфиев противостоит исламу как таковому. Эти утверждения абсолютно не соответствуют истине: тасаввуф — именно исламский мистицизм, духовное учение, сложившееся внутри ислама. Любой суфий — прежде всего мусульманин, «человек, предавшийся Аллаху»; если он отказывается от ислама, то перестает быть суфием.
Согласно суфийским преданиям, первым суфием был сам Пророк, познавший Аллаха настолько, насколько это вообще возможно для человека. Ночное путешествие Мухаммада в Иерусалим и вознесение на небеса (Мирадж), есть, по учению суфиев, духовный опыт Совершенного Человека.[90] Свой опыт Мухаммад передал общине, и те, кто услышал его по-настоящему, стали духовными преемниками Пророка.
Мухаммад был маджзуб — «привлеченный Божеством», идущий по пути джазба, то есть по пути ниспослания Божественных откровений. Одновременно он был и салик — «идущий по мистическому пути», ищущий Бога и заповедавший потомкам сулук — путь обучения. Этих качеств не имел никто из людей, при жизни Мухаммада, «печати пророков», последнего из посланников Божьих, объявлявших себя пророками, потому-то их и называли лжепророками.
Сокровенное знание, ниспосланное Мухаммаду и обретенное им, закреплялось в мусульманской общине четырьмя способами. Первый способ получил свое название от имени йеменского проповедника Увайса ал-Карани, который утверждал, что унаследовал духовный опыт от духа Мухаммада.
.
Танцующие дервиши. Персидская миниатюра (XV в.).
Никогда не встречавшийся с Пророком при его жизни ал-Карани стал первым увайси — человеком, посвященным в знание духом умершего.[91]
С традицией увайси связаны предания об ал-Хадире, или Хизре, бессмертном страннике и «рабе Аллаха». Будучи одновременно бессмертным и умершим (известно несколько его могил), Хизр делится Божественным знанием с мусульманскими мистиками, которые благодаря этому становятся увайси. По замечанию А. А. Хисматулина, «после общения с Хизром или духом умершего увайси мистики-увайси, как правило, слывут приближенными к Богу, или «святыми» (авлийа)[92] и становятся еще при жизни объектом поклонения. Со смертью их могилы превращаются в места паломничества живых».
Второй способ закрепления знания — передача его по «крови», от отца к сыну. Именно этот способ передачи знания положен в основу доктрины шиитов: Али ибн Абу Талиб унаследовал сокровенное знание от Мухаммада и передал его своим потомкам.
Третий способ закрепления знания — духовное наследование. Можно предположить, что Мухаммад передал бы знание своему приемному сыну, вольноотпущеннику Зайду, которого он выделял среди прочих. Но Зайд погиб незадолго до смерти своего приемного отца, поэтому, согласно суфийским комментариям к шиитскому учению, Пророк остановил выбор на Али.
Наконец, последний способ закрепления знания — передача его от живого к живому, т. е. обучение и наставничество. Именно этот способ со временем утвердился в суфийской традиции как основной: наставник-шейх обучает послушников-мюридов и передает им сокровенное знание
А. А. Хисматулин сводит различные способы закрепления знания в мусульманской общине в следующую схему:
К Мухаммаду возводится и суфийское учение о четырех формах познания Божества. Каждая из этих форм представлена собственным символом — конкретной жидкостью.
Первую форму познания символизирует прозрачная вода. Это познание мира через органы чувств и через разум. Вода считается символом этой формы познания, поскольку без нее жизнь невозможна и она легко усваивается, но мало что дает человеку.
Символ второй формы познания — молоко, жидкость более питательная, нежели вода. Это познание через воображение и через сны. «Запоминание и толкование снов было и до сих пор остается очень важной составляющей мистической жизни суфиев, придававших информативности снов огромное значение задолго до того, как на это обратили внимание современные психоаналитики» (Хисматулин).
