Загадочный информатор из потустороннего мира назвал себя Гильельмусом Монакусом (Вильгельмом Монахом). Конечно, археолог мог бы отнестись к этим полуразборчивым записям как к странной шутке. Однако дальнейшие события подтвердили всю серьезность происходящего.
Пользуясь указаниями загадочного монаха, рабочие вскоре раскопали в восточной части территории монастыря остатки сооружения протяженностью в девяносто футов. Его местоположение полностью соответствовало автоматической записи, сделанной капитаном. Но была ли это часовня Эдгара Мученика? Дальнейшие раскопки дали ответы на все вопросы. На остатках кладки были обнаружены метки каменщиков. Все совпало, тип веероподобного свода был именно таким, каким описал его медиум. Затем рабочие откопали какую-то дверь с порогом, многоугольный алтарь и склеп. А вокруг валялись осколки голубого оконного стекла, словно еще вчера тут бесчинствовали варвары, разрушившие аббатство…
После этой находки Блай-Бонда стали считать гением археологии. А он все тем же способом решил узнать местонахождение второй часовни. На этот раз он получил сообщения на английском языке начала XVI века. Неизвестный информатор сообщал: «Ищите мою часовню там, где я вам указал, — на том берегу». Раскопки подтвердили точность полученной информации.
Обращение Блай-Бонда и Бартлетта к автоматическому письму продолжалось в течение 10 лет. За это время они получили сотни подобных посланий, которые тщательно датировали и анализировали. Поражала необыкновенная детальность информации — данные выдавались с точностью до дюйма. Это, вероятно, объяснялось тем, что информаторами были монахи, жившие долгое время в аббатстве. Иногда наступали длительные паузы в передаче сведений — это монахи совещались между собой по поводу точности ответа.
Автором самой ранней записи в блокноте капитана Бартлетта был некий Аскольд Саксонский. В одном из посланий он сообщал, что задолго до возведения аббатства на том же холме им был построен крепкий деревянный дом. Впоследствии он вошел в монастырские владения. Команда археолога принялась за раскопки в точно указанном месте и без особого труда обнаружила остатки деревянного сруба, который был скрыт от посторонних глаз каменной кладкой тысячелетней давности.
Власти были в восторге от деятельности удачливого археолога. По их мнению, Блай-Бонд совершил научный подвиг — ведь он обнаружил давно затерянное аббатство, открыл части уникальных сооружений, о существовании которых даже не подозревали! Однако, как это часто бывает в жизни, за светлой полосой наступила черная. Властям стало известно, что Блай-Бонд прибегнул к столь сомнительным источникам информации как автоматическое письмо, существование которого никто не хотел признавать. И хотя заслуги археолога были общепризнанными, в 1922 году его отстранили от дел.
В 1933 году удалившийся на покой Блай-Бонд написал книгу «Врата памяти». В ней он описал все послания загадочных информаторов, как проверенные им во время раскопок, так и те, которые еще предстояло проверить. Проведенные впоследствии официальные археологические поиски остатков аббатства полностью подтвердили все то, о чем он писал. Так что обвинения против него оказались несправедливыми, так же как и в отношении автоматического письма. Кстати, подобное явление было давно знакомо ученым, которые дали ему второе название — «психографика». Правда, с научной точки зрения, человек, выступающий в качестве «приемника» потусторонних сигналов, смотрится неубедительно. Считается, что слишком силен здесь фактор субъективизма и поэтому невозможно точно определить адрес источника информации: то ли это наше подсознание, то ли «единое информационное поле», а может, все же загробный мир?
Ученые пытаются прояснить ситуацию с помощью современных приборов и аппаратуры. Оказывается, что подобные попытки осуществляли и выдающиеся изобретатели. Так, в архивах комиссии «Феномен» сохранились интересные данные о том, что Томас Алва Эдисон в свое время работал над созданием радиоустройства… для связи с потусторонним миром, но безрезультатно. Такая же неудача постигла и гениального итальянского радиотехника Гульельмо Маркони, который пытался сконструировать приемник для фиксации разговоров душ умерших людей.
Между тем, сообщения о «письмах с того света», загадочных телефонных звонках от давно ушедших от нас людей нередко появляются в средствах массовой информации и в наши дни. Наряду с этим сообщается и о других феноменальных явлениях такого же рода: некоторые люди неожиданно начинают разговаривать на языках далеких предков, читают в оригинале стихи средневековых поэтов и т. п. Природа таких феноменов неизвестна, хотя существует множество гипотез стремящихся ее объяснить. К примеру, материалисты видят причины их в нашем подсознании, которое порою может вырываться из-под контроля разума и проявлять себя столь странным образом. Парапсихологи же считают, что «психографика» — один из способов, с помощью которого обитатели потустороннего мира выходят с нами на связь. А может, это еще одно подтверждение религиозного постулата о «бессмертной человеческой душе», и, может быть, за гранью все же что-то есть?..
Чарлз Джемисон — запутавшийся во времени
То, что случилось в феврале 1945 года, не поддается объяснению. Словно из ниоткуда появился человек, взбудораживший своим рассказом военные ведомства США и Великобритании и заявивший при этом: «Я не знаю, как это произошло…»
Это событие произошло более полувека назад — 11 февраля 1945 года в 2 часа 20 минут ночи. К вестибюлю Бостонского военного госпиталя под вой сирены подкатила машина «скорой помощи». Из нее санитары вынесли раненого мужчину в странного вида военно-морской форме. Дежурной медсестре один из них отрывисто бросил: «Этого парня зовут Чарлз Джемисон, так и скажете врачам». Пациент был настолько плох, что та лишь машинально кивнула, занятая осмотром. Больной был в коме, парализован, на ногах и на спине у него имелось несколько осколочных ранений, которые уже успели загноиться. На вид таинственному мужчине было около 45 лет.
Медсестра вызвала бригаду реаниматологов, а сама поспешила узнать хоть что-то о пациенте, чья жизнь висела на волоске, — в изорванных карманах костюма того не было никаких документов. Однако санитары и машина бесследно исчезли. Более того, через несколько дней выяснилось, что ни одна из городских служб «скорой помощи» не направляла в госпиталь в тот день ни одного больного! Кроме того, машины названной сестрой марки не использовались в качестве карет «неотложек» ни военными, ни гражданскими службами Бостона. Полиция опросила всех водителей и санитаров подобных автомобилей, а также показала их фотографии медсестре. Девушка не опознала ни одного из них.
Дело в том, что такой поспешный отъезд, больше напоминавший бегство, показался медсестре странным, и она позвонила в полицию. Правда, полицейские приехали только наутро. К этому времени Джемисон уже был успешно прооперирован, но сознание к нему не возвращалось. Прибывшие детективы внимательно осмотрели одежду и тело пострадавшего. Китель и брюки, хоть и были, несомненно, форменной одеждой моряка, оказались не американского производства. Морские татуировки, украшавшие руки и торс Джемисона, также не смогли пролить свет на место службы Чарлза: на обоих предплечьях красовались одинаковые и очень искусно выполненные скрещенные американский и британский флаги на фоне соединенных сердец.
Лечение лечением, но выяснить личность едва живого человека было необходимо. Расследование стояло на месте, и полиция запросила помощи у ФБР. Прибывшие агенты сняли отпечатки пальцев пациента и послали запрос в ВМФ США, а также в торговый флот. Ответ пришел неожиданный — морские службы единодушно отрицали причастность Джемисона к их ведомствам. Тем временем таинственный больной медленно пошел на поправку: вышел из комы, его отпустил немного паралич, раны хорошо заживали. Однако «моряк» молчал. И это молчание очень волновало врачей. Вот уже полгода он сидел в своей качалке и безмолвно глядел в окно…
15 июля завершилось полицейское расследование «дела Чарлза Джемисона» — оно было закрыто в связи с невозможностью установления его подлинной личности. Исходя из форменной одежды и татуировки на плечах, был сделан единственный вывод: Джемисон являлся моряком.
Еще два года пациент молча сидел в инвалидной коляске около окна, неподвижно созерцая городской пейзаж. Но вдруг августовским утром Чарлз обратил внимание на медсестру, которая проветривала палату и, счастливо улыбнувшись, с отчетливым британским акцентом произнес: «Я не знаю, как это случилось. Я просто не знаю!»
К таинственному пациенту тут же был приглашен сам начальник госпиталя доктор Оливер Уильямс. Не зная, как долго больной сможет разговаривать, доктор незамедлительно начал беседу, в ходе которой Джемисон стал рассказывать о невероятных вещах, вроде бы совершенно недоступных человеку его положения и образования. Так, он очень подробно поведал о премьер-министре Великобритании Бенджамине Дизраэли (1804–1881), как будто лично знал его, затем стал вспоминать о походах Наполеона, особенно детально описывая сражение 1805 года под Аустерлицем.
