В начале 1 века н. э. на месте Л. находился римский лагерь, превратившийся затем в город Эмона (разрушен в 5 веке). Первое упоминание словенского поселения Л. относится к 1144. Во 2-й половине 13 века Л. (немецкое Лайбах) получила права города и стала административным центром Крайны, вместе с которой в 1335 перешла к австрийским Габсбургам. С 60-х годов 15 века Л. — резиденция епископа. С 1809 главный город Иллирийских провинций; после Венского конгресса 1814—15 снова перешла к Австрии. В 1821 в Л. проходил конгресс Священного союза (Лайбахский конгресс). В 19 — начале 20 веков Л. — центр словенской национально-освободительного движения. С образованием в 1918 Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 — Югославия) — столица Словении. В апреле 1941 оккупирована фашистской Италией, в сентябре 1943 — немецко-фашистскими войсками. В мае 1945 освобождена Народно-освободительной армией Югославии.
От античного города сохранились остатки укреплений, акведука, некрополя. Историческое ядро города — крепость Град на холме у реки Любляницы (основана в 9 веке; перестроен в стиле барокко в 16—17 веках; башня — середина 19 века). Архитектурный облик Л. определяется главным образом стилем барокко: Дворец епископа (16—18 веков), церкви 17—18 веков, собор св. Николая (начало 18 века, архитектор А. Поццо), ратуша (начало 18 века, архитектор Г. Мачек). Сооружения конца 19 — начала 20 веков в духе эклектики (Оперный театр, здание Исполнительного веча) и стиля «модерн» (отель «Уньон»). В духе национальной романтики — стадион и университетская библиотека (оба здания — 1930-е годы, архитектор И. Плечник). Постройки 50—60-х годов — здание Народной скупщины (архитектор В. Гланц), спортивный зал «Тиволи» (архитектор М. Божич), Дом печати (архитектор Б. Коцмут), комплексы жилых и общественных зданий.
Лит.: Stele F., Ljubljana, Ljubljana, 1940; MaI J., Stara Ljubljana innjeni ljudje. Ljubljana, 1957.
Любляна. «Фонтан словенских рек» на Городской площади. 1751. Скульптор Ф. Робба.
Любля'нский университе'т, один из старейших и крупнейших вузов Югославии. Основан в Любляне в 1595—96 как иезуитский колледж, подвергался реорганизации в 1809—10 и 1919. В 1919 получил статус современного университета. В 1972/73 учебном году в состав Л. у. входили факультеты: юридический, философский, экономический, естественных наук и технологии, архитектуры, гражданского строительства и геодезии, инженеров электротехники, инженеров-механиков, медицинский, биологической технологии, социологии, политических наук и журналистики. В Л. у. обучалось 11,6 тысячи студентов, работало около 300 профессоров. В национальной библиотеке Словении и Л. у. (основана в 1774) насчитывалось свыше 800 тысяч томов (1972).
Любович Артемий Моисеевич
Любо'вич Артемий Моисеевич [17(29).10.1880 — 28.6.1938], участник революционного движения в России, советский государственный деятель. Член Коммунистической партии с 1907. Родился в Житомире в семье строительного десятника. Работал телеграфистом. Партийную работу вёл в Киеве, Бердичеве. В 1914 мобилизован в армию. С 1917 член Кронштадтского комитета РСДРП (б). Делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской партконференции и 6-го съезда РСДРП (б), председатель 1-го объединённого Кронштадтского совета. Делегат 1-го Всероссийского съезда советов. В октябрьские дни1917 комиссар Кексгольмского полка в Петрограде. После Октябрьской революции 1917 редактор «Известий Кронштадтского совета». В 1918—19 председатель ЦК Союза почтово-телеграфных работников, начальник связи в армии. В 1919—34 заместитель наркома почт и телеграфов; в 1934—35 заместитель наркома связи СССР; в 1935—37 председатель Госплана и заместитель председателя СНК БССР. Делегат 7-го, 10-го, 15-го съездов партии.
Любо'вь, интимное и глубокое чувство, устремлённость на другую личность, человеческую общность или идею. Л. необходимо включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Л. возникает как самое свободное и постольку «непредсказуемое» выражение глубин личности; её нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть. Важность и сложность явления Л. определяются тем, что в нём, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого. С одной стороны, половая или родительская Л. включает в себя здоровые биологические инстинкты, общие у человека с животными, и немыслима без них. С другой стороны, Л. к идее может представлять собой интеллектуальный восторг, возможный только на определённых уровнях культуры. Но как ни различны между собой по своему психологическому материалу Л., которой мать любит своего новорождённого младенца, Л., которой влюблённый любит свою возлюбленную, и Л., которой гражданин любит свою родину, всё это есть Л., отличающаяся от всего, что только «похоже» на неё — от эгоистического «влечения», или «предпочтения», или «интереса». «Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом я и, однако, в этом же исчезновении и забвении впервые обрести самого себя и обладать самим собою» (Гегель, Сочинения, том 13, М., 1940, с. 107).
Разработанная терминология различных типов Л. существовала в древнегреческом языке. «Эрос» — это стихийная и страстная самоотдача, восторженная влюблённость, направленная на плотское или духовное, но всегда смотрящая на свой предмет «снизу вверх» и не оставляющая места для жалости или снисхождения. «Филиа» — это Л.-дружба, Л.-приязнь индивида к индивиду, обусловленная социальными связями и личным выбором. «Сторгэ» — это Л.-нежность, особенно семейная, «агапэ» — жертвенная и снисходящая Л. «к ближнему».
Осмысление Л. в мифе и древнейших системах философии берёт Л. как «эрос», видя в ней космическую силу, подобную силе тяготения. Бог Эрос упомянут в мифологическом эпосе Гесиода как один из породителей и устроителей мироздания, родившийся сразу после Хаоса и Матери-Земли; ещё более почётная роль отводится ему в космогонии орфиков. Для Эмпедокла вся история космоса — это противоборство Л. («филиа») как конструктивного начала и ненависти как начала диссоциации. Это мифологически-философское учение о Л. как строящей, сплачивающей, движущей и соразмеряющей энергии мироздания характерно для греческой мысли в целом с её гилозоизмом. Даже Аристотель видит в движении небесных сфер проявление некоей вселенской Л. к духовному принципу движения — неподвижному перводвигателю (что было теологически переосмыслено в средневековой философии и отразилось в заключительном стихе «Божественной комедии» Данте: «Любовь, что движет солнце и светила»). Продолжая эту же линию, Посидоний разработал учение о всемирной «симпатии» вещей и природных сил, необычайно популярное в последние века античности, а позднее привлекавшее многих мыслителей и поэтов Ренессанса и нового времени (вплоть до И. В. Гёте). Другая линия античной философии Л. начинается с Платона, истолковавшего в диалоге «Пир» чувственную влюблённость и эстетический восторг перед прекрасным телом как низшие ступени лестницы духовного восхождения, ведущего к идеальной Л., предмет которой — абсолютное Благо и абсолютная Красота (отсюда упрощённое житейское выражение «платоническая Л.»). Доктрина Платона, платоников и неоплатоников об «эротичном» пути к абсолюту типологически сопоставима с индийской мистической доктриной о «бхакти» — экстатичной Л., представляющей собой один из 4 возможных путей просветления.
Но как в индийской традиции трансцендентные восторги «бхакти» стоят рядом с рассудочным и прагматичным гедонизмом «Камасутры» — необычного «учебника» любовных наслаждений, пытающегося дотошно систематизировать и «рационализировать» отношения мужчины и женщины, так и в культуре Древней Греции между плотским «эросом» и абстрактно-духовным «эросом» оставалось мало места для «души», для Л. к конкретному, живому, страдающему человеку, нуждающемуся в помощи, сострадании, уважении. Эллинская любовная лирика, достигшая необычайной тонкости в пластических описаниях, как и в эгоцентрической фиксации аффектов влюблённости, бессильна понять Л. между мужчиной и женщиной как противостояние, спор или гармонию двух личностей. Женщина, отказывающаяся быть простым орудием мужчины в семье или его игрушкой вне семьи, может выступить лишь как персонаж трагедии, наделённый чертами преступницы (Клитемнестра у Эсхила) или иноземки-ведьмы (Медея у Еврипида). С этим коренным пренебрежением к духовному миру женщины связано характерное для античной Греции принципиальное предпочтение гомосексуальной Л., принимавшей самые различные формы (воинское товарищество, взаимоотношения духовного наставника и ученика и т.д.). По известному замечанию Ф. Энгельса, «... для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая любовь в нашем смысле была настолько безразлична, что для него безразличен был даже пол любимого существа» (Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, 2 издание, том 21, с. 79). В этом отношении с Анакреонтом вполне солидарен Платон. Шаг вперёд делает римская любовная поэзия (Катулл, Тибулл, Проперций, эпизод Дидоны в «Энеиде» Вергилия), которая открыла в любимой женщине автономную личность, то пугающую своим загадочным своеволием, то вызывающая наряду с влюблённостью нежность и сострадание. Иронически задуманная попытка Овидия создать систематическую и кодифицированную «теорию» Л. оказалась началом традиции, пережившей расцвет в средние века — эпоху схоластики и казуистики.
