Издательство «Азбука» - Мы – славяне!

Сабли Х—ХIII веков изогнуты несильно и притом равномерно. Делали их примерно так же, как и мечи: были клинки из лучших сортов стали, были и попроще. Вот только украшений и орнамента, за исключением некоторых драгоценных экземпляров, в целом поменьше. Видимо, из-за того, что сабле в те времена не сопутствовала такая «аура», как мечу.

По мнению археологов, сабли того времени формой клинка напоминают шашки образца 1881 года, но длиннее их и пригодны не только для всадников, но и для пеших. В Х—ХI веках длина клинка составляла около 1 м при ширине 3,0–3,7 см, в ХII веке он удлиняется на 10–17 см и достигает ширины 4,5 см, увеличивается и изгиб. Такие же тенденции изменения свойственны и саблям наших соседей-кочевников – печенегов, половцев, венгров.

Носили саблю в ножнах, причём, судя по её расположению в погребениях воинов, как у пояса, так и за спиной, кому как было удобней. Археологами найдены небольшие пряжки от узких портупейных ремней.

Любопытно, что славяне, сами воспринявшие саблю у соседей, до некоторой степени способствовали её проникновению в Западную Европу. По мнению специалистов, именно славянские и венгерские мастера в конце Х – начале ХI века изготовили шедевр оружейного искусства – так называемую саблю Карла Великого, ставшую позднее церемониальным символом Священной Римской империи. Вообще же в европейском воинском обиходе сабля появилась позже, чем на Руси: во Франции – в середине ХIII века, в Сербии – в ХIV веке, в Германии – около 1500 года. Любопытно также, что славянское название этого оружия вошло во многие западноевропейские языки, в том числе французский, немецкий и скандинавские. Откуда оно попало к нам – вопрос остаётся открытым. Некоторые филологи считают, что из венгерского, но другие учёные это оспаривают.

Итак, сабля проникла в Европу с Востока. Но и из Европы на Русь пришли некоторые принятые там виды оружия. Правда, у нас они из-за специфики местных условий широкого распространения не получили.

Один из этих видов оружия – большой боевой нож, или «скрамасакс». В V – начале VIII века эти ножи, длина которых достигала 0,5 м, а ширина – 2–3 см, были любимым оружием франков – группы германских племён, давших современное название Франции. В VI–VII веках кое-где на севере континентальной Европы скрамасаксы даже вытеснили из обихода обоюдоострые мечи. Другое германское племя – саксы – считало, что даже именем своим обязано этим боевым ножам, наводившим ужас на врагов. Судя по сохранившимся изображениям, носили их в ножнах, которые располагались вдоль пояса воина, горизонтально. Скрамасаксы употреблялись и в Скандинавии, и на Руси, но для IХ—Х веков это оружие было уже архаично. Находки его у нас немногочисленны, а в ХI веке скрамасакс, по-видимому, исчезает совсем.

«Боевыми» учёные называют все ножи более 20 см длиной, но делались ли они специально для боя или для универсального применения, сказать невозможно. Ясно одно: каждый воин имел при себе нож, удобный хозяйственный и походный инструмент, который, конечно, мог сослужить службу и в бою. Летописи, однако, упоминают их применение лишь при богатырских единоборствах, при добивании поверженного врага, а также во время особо упорных и жестоких сражений, когда в ход пускали не то что ножи – любую подвернувшуюся утварь. Ношение за голенищем «засапожных» ножей, отмеченное памятниками литературы, археологически ещё не подтверждено.

Другая разновидность холодного оружия, не нашедшая широкого применения в домонгольской Руси, – это кинжал. Для той эпохи их обнаружено ещё меньше, чем скрамасаксов. Учёные пишут, что в состав снаряжения европейского рыцаря, в том числе русского, кинжал вошёл лишь в ХIII веке, в эпоху усиления защитной брони. Кинжал служил для поражения противника, одетого в броню, во время тесного рукопашного боя. Русские кинжалы ХIII века похожи на западноевропейские и имеют такой же удлинённо-треугольный клинок.

Судя по археологическим данным, наиболее массовыми видами оружия были такие, которые могли использоваться не только в сражении, но и в мирном обиходе: на охоте (лук, копьё) или в хозяйстве (нож, топор). Военные столкновения происходили нередко, но главным занятием народа они не были никогда.

Наконечники копий очень часто попадаются археологам и в погребениях, и на местах древних сражений, уступая по массовости находок лишь наконечникам стрел. Учёные шутят, что, когда наконец решено было рассортировать многочисленные находки и привести их в систематический порядок, им пришлось буквально «продираться сквозь лес копий». Тем не менее наконечники копий домонгольской Руси удалось разделить на семь типов и для каждого проследить изменения в течение веков, с IХ по ХIII.

При составлении книги мне не раз приходилось убеждаться, что о каждом «пункте» материальной или духовной культуры древних славян, будь то Бог Грозы, простая ложка или закладка новой избы, можно написать отдельную большую работу – откуда пошло, как развивалось, во что превратилось в дальнейшем, как (о материальном предмете) делали и с какими поверьями связывали. В этом смысле не представляют исключения и копья. Чтобы не растягивать чрезмерно эту главу и не утонуть в обильном материале, расскажем лишь о трёх неправильных представлениях, почему-то укоренившихся в нашем сознании и даже проникших в произведения, претендующие на историческую достоверность.

Во-первых, многие убеждены, что древнерусские воины, пользуясь копьями, метали их во врага. Батальные сцены иных исторических романов пестрят фразами типа: «просвистело метко пущенное копьё…» Во-вторых, когда спрашиваешь кого-нибудь, что такое рогатина, люди после некоторого раздумья чаще всего тычут в воздухе двумя растопыренными пальцами – дескать, что-то вроде вил или рогульки. И в-третьих, конных витязей наших былин очень любят изображать изготовившимися к «рыцарскому» таранному удару копьём, нимало не задумываясь, в каком веке такой приём появился.

Начнём по порядку.

Как рассказывается в соответствующих главах, меч и топор – оружие ближнего боя – были предназначены для нанесения рубящего удара. Колющим оружием рукопашной служило копьё. Учёные пишут, что копьё пешего воина IХ—Х веков общей длиной несколько превосходило человеческий рост: 1,8–2,2 м. На прочное деревянное древко («древо», «стружие», «оскепище») около 2,5–3,0 см толщиной насаживали втульчатый наконечник до полуметра длиной (вместе со втулкой). К древку он крепился заклёпкой или гвоздём. Формы наконечников бывали различны, но, по убеждению археологов, преобладали удлинённо-треугольные. Толщина наконечника доходила до 1 см, ширина – до 5 см, причём оба режущих края остро оттачивались. Кузнецы изготавливали наконечники копий разными способами; бывали цельностальные, бывали и такие, где прочная стальная полоса помещалась между двумя железными и выходила на оба края. Такие лезвия получались самозатачивающимися, так как железо стирается легче стали.

Подобное копьё служило не для метания. Очень похожие, кстати, бытовали у скандинавов. Викинги часто украшали серебряной насечкой втулку наконечника копья, что и позволяет отличать скандинавские копья, найденные в нашей земле: у славян такого обыкновения археологи не прослеживают. Зато скандинавские саги сохранили для нас красочные описания копий и их боевого применения. Древко копья иногда защищали металлическим покрытием, чтобы враг не мог с лёгкостью его перерубить. Подобное копьё викинги называли «кол в броне». А вот как им сражались: «…он закинул за спину щит и, взяв обеими руками копьё, рубил им и колол…» Древнерусские документы, упоминая об ударе копьём, употребляют аналогичные выражения. А скандинавские археологи добавляют: «Посмотрите на эту замечательную насечку. Можно ли представить себе, чтобы такое богато украшенное оружие использовали всего один раз?»

Для метания наши предки использовали специальные дротики – «сулицы». Их название происходит от глагола «сулить», имевшего значение «совать» и «метать». Как доказано специалистами, сулица представляла собой нечто среднее между копьём и стрелой. Длина её древка доходила до 1,2–1,5 м, соответственно меньше были и все остальные размеры. Наконечники же чаще были не втульчатые, как у копий, а черешковые, причём – любопытная деталь – прикреплялись к древку сбоку, входя в дерево лишь загнутым нижним концом. Вот это – типичное оружие «одноразового использования», которое почти наверняка терялось в бою. Археологи относят сулицы с более широкими наконечниками к охотничьим, к боевым же – снабжённые узким, прочным наконечником, способным пробить доспех и глубоко войти в щит. Последнее было немаловажно, так как сулица, засевшая в щите, мешала воину маневрировать им, прикрываясь от ударов. Поворачивая щит, чтобы обрубить торчащее древко, воин опять-таки подвергал себя опасности…