Из других оракулов-знаков прежде всего упомянем об Олимпийском «пророческом алтаре Зевса», как называет его Пиндар. Здесь гадания производились посредством иероскопии. Гадатели из рода Иамидов славились тем, что умели извлекать из жертвенных знамений гораздо больше указаний, чем другие. Они гадали не только по внутренностям животных, но и по горению жертвенных кусков на алтаре и даже по кожам животных. Чаще всего, конечно, прибегали к их искусству прибывавшие в Олимпию для состязаний атлеты и их родственники, чтобы погадать насчет победы и т. п.; однако иногда обращались к Олимпийскому оракулу и государства, например, спартанцы в тех случаях, когда при наблюдении эфорами небесного свода являлись знамения, указывавшие на недовольство богов царями.
В ахейском городе Фары находилось прорицалище Гермеса, которое Павсаний описывает так. На площади стояла статуя Гермеса и перед ней жертвенник. Вопрощающий приходил вечером, воскурял благовония перед статуей, подливал масла в лампу, клал монету в урну, стоявшую направо от статуи, и говорил на ухо последней свое желание; затем, заткнув уши, уходил; дойдя до конца площади, открывал уши и первое слово, которое затем слышал, признавал ответом бога. Это — образец гадания по звукам.
Подобные же оракулы были в Фивах при алтаре Аполлона Сподия (где, впрочем, гадали и по горению жертв), в Смирне и пр.
Оракулы экстатические (Аполлоновские)
Все оракулы этого вида, по своему значению стоявшие гораздо выше оракулов знаков, были посвящены Аполлону, богу света, которому приписывалось свойство просветлять души людей и приводить их во вдохновенное состояние, в котором они произносили слова, считавшиеся ответом самого бога на предложенный ему вопрос. Эти слова, большей частью несвязные, записывались жрецами или другими посредниками, состоявшими при святилище, и облекались обыкновенно — по крайней мере, в лучшие времена Эллады — в стройную поэтическую форму. Чем обусловливался экстаз прорицателей, мы не всегда можем определить с достоверностью, но что тут не был исключительно грубый обман, рассчитанный на легковерие толпы, это доказывается уже тем, что все экстатические прорицалища находились в таких местах, где существовали явления природы, которым приписывалась воодушевляющая сила, как, например, трещины скал, испускавшие испарения, источники воды, обладавшей какими-либо особыми свойствами, и т. п. Если и может быть речь о намеренном обмане, то только со стороны жрецов или посредников, которые, однако, благодаря оживленным сношениям со всеми областями эллинского мира, обладали такими обширными знаниями и такой политической мудростью, что, по крайней мере в лучшие времена, прикрываясь авторитетом своего бога, руководили всей общественной и религиозной жизнью Эллады. Все сказанное относится главным образом к знаменитейшему из оракулов этого вида — Дельфийскому, с которым мы теперь и познакомимся ближайшим образом.
Руины Дельфийского святилища.
Город Дельфы, упоминаемый уже в гомеровских поэмах под именем Пифона, лежал в Фокиде на южном скате горы Парнас, близ реки Плист. К Дельфам вели три главных священных пути: один с севера от Темпейской долины через Фессалию, землю малийцев и Дориду, другой с востока из Беотии, Аттики и Пелопоннеса, третий с юга от Криссейского залива, где высаживались на берег приезжавшие в Дельфы морем. Горная долина, в которой лежал город, с севера замыкается двумя крутыми скалами, разрезанными узкой впадиной, в которой до сих пор сохранился знаменитый в древности Кастальский источник.
Предание, сохранившееся в так называемом Гомеровском гимне «К Аполлону», приписывает основание Дельфийского прорицалища самому богу. Ища удобного места для своего святилища и оракула, бог обошел многие области Эллады и, наконец, остановился в Криссе, у подошвы Парнаса. Задумав основать здесь храм, Аполлон сам отмерил землю, а художники Трофоний и Агамед возвели потом постройку. Здесь жил тогда злой дракон, вскормивший губительного Тифона, рожденного гневной Герой; Аполлон убил его стрелой и оставил гнить. По другому преданию, дракон Пифон служил стражем прорицалища, которое сначала принадлежало Гее (Земле), потом Фемиде, а затем Фебе, которая наконец передала его Аполлону. Затем бог стал искать людей, которые могли бы служить ему и сообщать смертным его прорицания. Заметив на море корабль с критскими моряками, плывшими по торговым делам, Аполлон превратился в дельфина и приманил корабль в Криссейский залив, затем, золотой звездой взлетев к небу, спустился в виде прекрасного юноши и, назвав себя критянам по имени, приказал принести себе жертву. Критяне исполнили приказание и совершили жертвоприношение Аполлону Дельфинию, после чего он ввел их в храм и поставил своими жрецами.
В основе этого поэтического предания, вероятно, лежат намеки на действительные факты. В предании об убиении дракона видят указание на уничтожение лучами весеннего солнца гибельных испарений, поднимающихся зимой из стоячих вод, или вообще на оздоровление местности, бывшей прежде вредной для житья. Предание о переходе прорицалища от одного божества к другому указывает на постепенное развитие и видоизменение религиозных верований, последней и высшей степенью которых является культ Аполлона, бога физического и духовного света. Ввели этот культ или, по крайней мере, способствовали его развитию критские выходцы, поселившиеся на криссейском берегу, хотя и нет надобности думать, что само прорицалище было основано критянами (этого не утверждает и сам гимн).
Аполлон, Афина и музы. Рельеф на саркофаге (I в.).
Причиной основания прорицалища в Дельфах послужила следующая физическая особенность: в одной из местных скал, почти на половине ее высоты, на небольшой площадке находилась глубокая трещина, из которой выходили холодные испарения, приводившие всякого, кто приближался к ней, в состояние беспамятства, в котором подвергающийся влиянию испарений невольно произносил бессвязные слова. Храм был построен так, что трещина приходилась в его адитоне. Открытие свойства испарений приписывали пастуху Корету.
Предание, сообщаемое Павсанием, насчитывает несколько храмов, предшествовавших тому, постройка которого приписывается Трофонию и Агамеду и который существовал здесь в исторические времена. Этот храм сгорел в 548 г. до Р. X. и после того амфиктионами построен был новый на суммы, собранные во всей Элладе и даже в иностранных государствах. Подряд на постройку взяли афинские Алкмеониды, жившие тогда в изгнании, и выполнили его лучше, чем обязаны были по договору, именно вывели его передний фасад из паросского мрамора, хотя по условию могли построить весь храм из простого камня. Строителем храма был коринфский архитектор Спинфар.
Крепкая каменная стена окружала священный округ, в котором кроме главного храма находились и другие святилища, сокровищницы разных государств и множество статуй и других даров, пожертвованных набожными поклонниками Аполлона или просто лицами, желавшими увековечить таким образом свои имена. Здесь же лежал небольшой священный камень (вероятно аэролит), по преданию, некогда поглощенный Кроносом; камень этот ежедневно поливали маслом, а в праздники покрывали шерстью. Фронтоны главного храма были украшены изображениями главных дельфийских божеств (Аполлона, его матери Лето и сестры Артемиды, затем муз, Гелиоса и Диониса) работы художников Праксия и Андросфена, а преддверие его — изречениями семи греческих мудрецов, изображением буквы E, значение которой объяснялось различно, и статуей Гомера. В следующем отделении храма стояли жертвенник Посейдона, статуи двух мойр, Зевса Мойрагета и Аполлона Мойрагета и священный очаг, на котором поддерживался неугасимый огонь. Внутреннее святилище, в котором находилась трещина, по словам Павсания, было доступно лишь немногим; в нем кроме знаменитого треножника пифии находились золотая статуя Аполлона, лавровое дерево, источник Кассотида, проведенный из храмовой ограды, и так называемое средоточие земли (омфалос, пуп земли), состоявшее из куполообразного беломраморного камня, по сторонам которого были два золотых орла с распущенными крыльями. Этот омфалос напоминал собою древнее сказание: Зевс, желая определить средоточие земли (которую древние представляли себе плоской), выпустил с двух противоположных концов ее (с востока и запада) двух орлов, которые слетелись именно в этом месте. Перед храмом стоял огромный алтарь для сжигания жертв, а близ него после сражения при Платеях поставлен был известный победный дар греков, состоявший из золотого треножника на бронзовом пьедестале, сделанном в виде трех свившихся змей.
Предсказания давались в Дельфах следующим образом. В адитоне над отверстием трещины стоял высокий треножник, на который садилась пророчица, называвшаяся пифией и избиравшаяся сначала из молодых непорочных девиц, а впоследствии из женщин не моложе 50 лет. В древнейшие времена прорицания давались, кажется, только однажды в год, именно весной, в месяце, который в Дельфах назывался Βυσίος; в цветущие времена оракула — ежемесячно по несколько раз, за исключением тяжелых дней, причем при святилище состояли две пифии и третья запасная; во времена Плутарха была уже только одна пифия и прорицания давались однажды в месяц.
