Шуазель был популярен, несмотря на свое мотовство Он стал расточительнее в изгнании, и даже своим мотовством он (вместе со свои окружением) как бы утверждал идею превосходства родовитого придворного дворянства.
Нередко случается, что политические деятели, попав в немилость сохраняют своих приверженцев. Бывает даже, что они приобретают новых. Шуазель в этом отношении был необыкновенно удачлив.
«Герцог де Шуазель, изгнанный в Шантлу, принимал у себя всю Францию», — писал аббат Морелле в 1773 году, в ту пору, когда еще нельзя был предвидеть скорую смерть Людовика XV. Склонный к пышности и блеску герцог велел построить в своем парке семиэтажную пагоду, на которой был начертаны имена двухсот десяти высокопоставленных персон, посетивши его в изгнании. Эти приверженцы отличались не только своей родовитостью. Главные из них питали, как и он сам, пристрастие к интриге, но они вдобавок привносили в нее упорство, ожесточение и страстность, чуждые характеру Шуазеля, склонного к высокомерной непринужденности и беспечности, чуть окрашенной фатализмом с долей светского стоицизма.
Нельзя сказать с уверенностью, что Шуазель был вдохновителем все заговоров, которые ему приписывают; а так как ни один из них не удался, никогда не представлялось возможности признать свою роль.
Ни один из современников Шуазеля не обладал такими достоинствами как он: громадным опытом, компетентностью и авторитетом. В изгнании о не только сохранил преданность высшей знати, но приобрел также популярность среди более скромных слоев общества.
Увы, Людовик XVI не мог простить Шуазелю, что тот резко выступи против его отца прежнего дофина, во время интриги, в которую были замешаны иезуиты. В 1774 году Людовик XVI вернул его из изгнания, так к Мария Антуанетта была благодарна Шуазелю за его австрийскую политику.
Однако, когда он 12 июня появился при дворе, король оказал ему столь нелюбезный прием, что опальный дипломат на следующий день в половице седьмого утра уже возвращался по Туреньской дороге.
До конца жизни Шуазель писал мемуары. Он умер в 1785 году.
ШАРЛЬ ГРАВЬЕ ВЕРЖЕНН
(1719–1787)
Граф, французский дипломат. Министр иностранных дел Франции (1774–1787). Во время войны британских колоний в Северной Америке за независимость оказывал им помощь. Активно участвовал в заключении американо-французского договора 1778 года, обеспечил поддержку Испании. Заключил англо-французский (1786) и русско-французский (1787) договоры о торговле.
Шарль Гравье Верженн родился 28 декабря 1719 года в Дижоне. Его отец был председателем Высокого суда правосудия. Прежде чем занять пост министра иностранных дел Франции, Верженн прошел хорошую дипломатическую школу. В качестве помощника своего дяди-дипломата он работал в посольствах Франции в Португалии (1739–1742), Германии (1742–1745), снова Португалии (1746–1749); затем был посланником Франции в Кобленце (1750–1752), в Ганновере (1752) и в Мангейме (1753), где удачно действовал против австрийского влияния.
Наконец, Верженн был послан в Турцию (1755), где вскоре получил ранг посла и был введен в курс интриг «секрета короля». В Турции он провел тринадцать лет.
В октябре 1763 года, сразу после смерти польского короля Фридриха II Августа, граф де Верженн получил задание склонить султана к тому, чтобы воспрепятствовать Установлению монопольного влияния Екатерины II в Речи Посполитой и поддерживать на предстоящих там выборах короля кандидатуру саксонского курфюрста.
Верженн, прослуживший в Стамбуле десять лет и установивший за это время тесные связи с влиятельными членами дивана — совещательного органа высших сановников при султане, — энергично взялся за порученное ему дело, но сразу же встретил противодействие со стороны русского дипломатического резидента в Стамбуле А.М. Обрескова, который в течение 1763–1768 годов успешно нейтрализовал все попытки Верженна столкнуть Османскую империю с Россией. Тем временем Екатерина II успела посадить на польский престол своего протеже графа Станислава Августа Понятовского.
Избрание кандидата России на польский престол не положило конец противоборству двух дипломатий. Оно продолжалось в Стамбуле, но с переменным успехом.
Граф Верженн приобщил к своим стараниям австрийского интернуша Пенклера, совместно с которым, как сообщал в Петербург Обресков, «употребляют всевозможные средства для раздражения султана против России».
В Стамбуле Верженн приложил все усилия, чтобы склонить Порту к непризнанию Станислава Августа законным королем, так как его выборы проводились с грубейшими нарушениями всех правил. Французский посланник внушал султану мысль о необходимости совместно с Францией и Австрией создать единый фронт на пути аннексионистских устремлений России и Пруссии в Польше, для чего в первую очередь следовало отвергну легитимность избрания Понятовского.
Аргументы французского дипломата представлялись убедительными для той части приближенных султана, которая не соглашалась с линией великого визиря и рейс-эфенди, пошедших, по их мнению, на поводу русского резидента. Именно на этих недовольных сделал ставку граф Верженн, развернувший после провозглашения Барской конфедерации весной 1768 года бурную деятельность. Ему удалось руками недовольных организовать в августе того же года смещение великого визиря и рейс-эфенди и подтолкнуть султана к объявлению в октябре 1768 года войне русской императрице. Верженн с успехом справился с возложенной него миссией, используя выделенные ему для подкупа приближенных султана деньги.
Казалось бы, Людовик XV и герцог Шуазель имели все основания быть довольными графом Верженном, но в самый ответственный момент, когда султан готовился объявить войну России, граф Верженн неожиданно был отозван во Францию, где оставался не у дел вплоть до падения герцога Шуазеля. Всемогущий министр обвинил своего дипломата в бездеятельности, в том, что он плохо защищал интересы короля при султане и постоянно уступал инициативу русскому резиденту в Стамбуле.
Это была очевидная несправедливость, и многие понимали это «Шаузель закусил удила», — сказал по этому поводу графу Шарлю де Броль своему приятелю, граф де Сен-При, назначенный на место Верженна.
Граф Верженн покидал Стамбул с чувством внутреннего удовлетворения по поводу успеха его миссии. Война между Турцией и Россией должна была начаться со дня на день; правда, лавры достались его преемнику, но Верженн, надеялся, что еще заставит о себе говорить. И, действительно, через три с половиной года его имя стало постоянно упоминаться в связи успешно организованным им государственным переворотом в Швеци Назначенный в 1771 году посланником в Стокгольм, Верженн поддержив Густава III против знати и России и принял активное участие с совершенно им перевороте. А еще через два года граф Верженн возглавил всю французскую дипломатию, став последней значительной фигурой в ее дореволюционной истории.
В это время Франция переживала переломное время. 10 Мая 1774 года умер Людовик XV и престол занял его внук герцог Беррийский, провозглашенный Людовиком XVI. Руководителя министерства иностранных дел Людовик XVI и его «ментор» Морепа выбирали из двух кандидатур: французского посла в Неаполе барона де Бретойля и посла в Швеции графа де Верженна. Вначале Морепа и король хотели отдать предпочтение более блестящему Бретойлю, но назначили очень трудолюбивого, прилежного и порядочного Верженна в надежде, что он будет работать более коллегиально. Именно такой человек был нужен Морепа, ибо Верженн, как говорили в то время, не имел «окружения». У него не было другого покровителя, и он был всем обязан Морепа; таким образом, имелись кое-какие шансы, что он ему не изменит. Верженн, человек низкого происхождения, с заурядной внешностью, без всякого блеска, считался скорее старательным, чем одаренным работником. К тому же карьере Верженна отчасти мешала его женитьба на турчанке, бывшей рабыне, как говорили злые языки, на самом же деле вдове стамбульского врача.
Итак, Верженн занял пост статс-секретаря по внешним сношениям и государственного министра (как член Государственного совета). Приблизившись к новому королю Людовику XVI, он стал фактическим руководителем внешней политики Франции, занимая положение более независимое, нежели его предшественники на посту министра иностранных дел. Типичный представитель «дворянства мантии», он говорил о себе, что при дворе он «всего лишь буржуа».
Из его «мемуара» от 1774 года известно, что неизменными принципами его политики были, с одной стороны, желание опереться на союз с Испанией, а с другой — постоянная боязнь опасного отдаления Англии.
Союз, считал Верженн, был на деле более выгоден Франции, чем Испании, Англия действительно была вынуждена соблюдать осторожность в отношении Испании, с которой она вела крупную торговлю. Что касается Франции, то ее <Англию> не сдерживали никакие подобные соображения. Таким образом, для французов союз с Испанией был не только крупным козырем в случае войны, но и гарантией сохранения мира. «Если что-либо сдерживает и внушает уважение Англии, то только объединение Франции и Испании, уверенность, что первый пушечный выстрел против одной из них немедленно вызовет ответный удар обеих».
