С другой стороны, вернувшиеся домой исландцы могут вдруг обнаружить, что живут в маленькой, провинциальной стране, и это их не обрадует.
Хочу быть полицейским
Полицию, которую называют loggan (сокращение от исландского "служители закона"), в стране любят. Маленькие мальчики хотят, когда вырастут, стать полицейскими, хоть и не понятно, как это сочетается с их намерением вволю полихачить на машинах на исландский манер. Родители им в таком выборе профессии не препятствуют, ибо на полицейских в Исландии смотрят как на милых и доброжелательных людей, а вовсе не как на суровых блюстителей порядка.
Прежде всего полиция следит за водителями и старается не допустить превышения ими дозволенной скорости. Все полицейские машины оборудованы специальными радарами. Еще внимательнее полиция следит за пьяными за рулем. Если у остановленного водителя в крови найдут алкоголь, мало ему не покажется.
В одном анекдоте говорится о компании, которая хорошо проводила время в каком-то из ресторанов Рейкьявика. Внезапно в обеденный зал ворвался пьяный и сорвал с вешалки пальто одного из обедающих с явным намерением его украсть. Пьяного успели схватить и вывели на улицу. Мимо проезжает полицейская машина, ее останавливают и просят забрать вора. Полицейские отвозят в участок вора, пальто и владельца пальто. Вора запирают в камере, а владелец пальто пишет заявление, а потом интересуется, что будет с преступником.
— Ну, — отвечает ему полицейский, — может, вы сами хотите пойти в камеру и набить ему морду?
Пострадавший в ужасе восклицает:
— Да как вам такое в голову могло прийти! Он ведь мне в пупок дышит!
— Да? — задумчиво говорит страж порядка. — Может, тогда нам сначала слегка растянуть его?
Любой исландец заметит, что анекдот грубоват. Но сначала все-таки расскажет вам его. История эта примечательна тем, что является прекрасной иллюстрацией к отношению исландцев к праву. Они, как и положено потомкам викингов, считают, что полицейский должен сам вершить возмездие за проступок и всегда быть на стороне пострадавшего.
Преступники и преступления
Большинство преступлений в стране совершается пьяными, так как некоторые исландцы, приняв на грудь, становятся агрессивны. Самое популярное занятие — разбить в подпитии окно, особенно любят так развлекаться исландские стекольщики. Результат особенно заметен, если в воскресенье утром продляться в деловую часть города.
Подчас пьяный дебош заканчивается кровавым побоищем, и протрезвевший хулиган становится обвиняемым в непредумышленном убийстве. Предумышленные убийства случаются редко — так редко, что в наши дни все еще обсуждается убийство, произошедшее в начале XIX века на севере острова. Еще одно убийство произошло в 1990 году, и loggan попросили помощи у коллег из Гамбурга, потому что почувствовали, что сами это преступление не раскроют. Когда же виновный был найден, то, благодаря своему умению делать деньги из воздуха, он в тюрьме написал бестселлер о ловле лосося.
Самое же распространенное «невинное» преступление в Исландии — неуплата налогов, которая каждый год приносит государству миллионные убытки. Однако большинство исландцев этот факт совершенно не беспокоит, а неуплата налогов рассматривается как азартная игра с государством. Если кого-то прищучивает налоговая инспекция, то считается, что бедняге просто не повезло.[17]
Большой бизнес тесно связан с крупнейшими политическими партиями. Иногда эти связи становятся просто неприличными, особенно когда политики лоббируют интересы тех или иных бизнесменов или когда директора основных банков страны (получающие очень даже высокие зарплаты) становятся политическими назначенцами.
Исландцы свято верят в существование Kolkrabbi ("Спрута") — организации (вполне вероятно, неформальной, хотя кто может знать наверняка?), в состав которой входят представители 14 богатейших семей Исландии и которая контролирует все крупные предприятия страны и действия правительства. Если исландцы заметят, что двое таких «мафиози» едут в одной машине, то немедленно начинают шушукаться о встрече «Спрута».
Еще исландцы верят в существование другой не менее влиятельной партии и одновременно тайного союза богачей из числа фермеров. В зависимости от сложившейся в определенный момент экономической и политической обстановки в стране, представители этих двух организаций либо находятся на ножах, либо чинно обедают вместе и решают вопросы, заботясь об обоюдной выгоде. Однако и в том, и в другом случаях рядовому исландцу ничего хорошего ждать не следует. Граждане надеются, что произошедшее недавно образование Исландской фондовой биржи приведет к краху этих тайных альянсов.
С одной стороны, слабость профсоюзов позволяет бизнесменам платить своим работникам низкую зарплату. С другой стороны, сама история Исландии способствовала развитию в стране духа независимости. И в результате исландцы предпочитают быть сами себе хозяевами и стараются открыть собственное дело — как правило, маленькое, которое постепенно становится все меньше и меньше, пока вовсе не захиреет.
Если жители Тайваня изобретут работающую на батарейках чесалку для спины, то вы можете быть абсолютно уверены, что к концу первой же недели производства чесалок исландцы будут разрабатывать план их импорта в свою страну и организуют на этом новый бизнес. Будет получен кредит, снято помещение для офиса и приняты на работу сотрудники, но все усилия — почти наверняка — ни к чему не приведут, и фирма по импорту чесалок для спины потерпит крах самое большее через две недели после старта. Можно было бы предположить, что исландцы, будучи умными людьми, станут учиться на своих ошибках, но их амбиции и вера в экономистов безграничны.
Правительство одобряет подобную коммерческую деятельность. Один из министров даже сказал, что банкротства в стране — показатель ее экономического здоровья. Довольно интересная точка зрения, которая очень нравится импортерам чесалок для спины.
Наиболее прибыльная отрасль в экономике Исландии — рыболовство. Рыбак — единственная в стране хорошо оплачиваемая профессия. Рыбаки зарабатывают в пять раз больше университетских преподавателей. У них есть налоговые льготы, и попытка правительства отменить последние закончилась демонстрацией представителей «рыбной» профессии у здания парламента. Подобная акция была для Исландии столь неожиданной и шокирующей, что правительство немедленно капитулировало.
Датчанин Расмус Кристиан Раек[18] в начале XIX века сказал, что выучил исландский, чтобы мыслить. Это был прекрасный и трогательный комплимент. Но Раек также предсказал исландскому языку смерть в течение ста лет, ибо считал, что его «умертвит» датский, язык «захватчиков» острова. Однако датчане не стали препятствовать желанию исландцев говорить на родном языке (а может, просто игнорировали его), и исландский не умер. Датский же стал языком торговли и правительственных чинов. Он также стал языком исландских снобов, мечтающих казаться аристократами. Так нелюбовь исландцев к притворству и нелюбовь низов к верхам спасли язык страны.
Некоторые опасения по поводу возможного исчезновения исландского есть и в наши дни. Теперь боятся, что на смену исландскому придет английский. И проблема заключается в приезжающих в страну иностранцах, говорящих по-английски и желающих изучить уникальную культуру страны. Так вот, если на лекции присутствует группа из десяти исландцев и одного иностранца, то лекция будет прочитана на английском. У исландцев для подобных случаев есть даже специальное высказывание, которое характеризует их тревогу по поводу судьбы родного языка: "Невежество — страшная сила".
Исландский язык — это навязчивая идея исландцев. Это редкий язык. В нем 33 буквы и еще одна, совершенно непроизносимая. В поэме "Исландский язык" Вильяма Йоуна Хольма говорится об этом так:
В комнате, где воздух затхл,
И на улице в реве машин
Не понять тебе нашего языка
И не услышать мелодий его.
Лишь высоко в горах
И в шуме вздымающихся над палубой волн морских
Дано тебе будет услышать его.
И когда зазвучит исландский,
Старые дамы, лукаво смеясь,
Тряхнут стариной и станут печь блины.
Не для коктейлей наш язык,
И не удастся тебе ругаться на нем,
Стоя с бокалом в руке.
Лишь преклонив голову, ты сможешь заговорить на языке Исландии,
Ибо лишь начнешь ты речь на исландском,
И тут же поймешь смысл всей своей жизни.
Любая глупость, и грубость, и стыд, и срам
Станут видны в твоих словах,
И колебания, и несуразности твои станут ясны всем.
Прислушайся к исландскому — и грубые звуки исчезнут,
И сменят их пение ветра и шум прибоя,
И зазвенит ветра голос,
И крылья чайка расправит и полетит над просторами моря в даль.
Исландцы гордятся своим языком ничуть не меньше, чем самой Исландией, и всячески противятся тлетворному, как им кажется, влиянию на исландский других языков. Есть даже специальная языковая комиссия, основная цель которой — защита исландского от проникновения иностранных слов. Когда в стране входит в обиход какое-нибудь иностранное понятие или определение, то комиссия специально придумывает или находит ему исландский эквивалент. Саги разбираются буквально по слову — чтобы найти подходящую замену иностранному пришельцу. Так, вместо слова «телефон» было предложено использовать древнеисландское sími — «нить», аналог современного «провода». Труднее было с «сателлитом». Но и тут из исландских слов «искусственный» и «луна» было конструировано gervitungl. Телевидение называется sjónvarp — комбинация исландских слов «смотреть» и «забрасывать» (например, удочку). Для обозначения компьютера соединили два слова tala — «число» и völva — "предсказательница, пророчица". Несмотря на искусственную природу таких новообразований и любовь исландцев ко всем иностранным техническим новинкам, эти слова вошли в обиход и теперь их употребляет каждый житель Исландии.
