Паркинсон: Два человека делают за полчаса работу, которую один человек выполняет за час.
Греки: Два грека делают за два часа работу, которую один грек выполняет за час.
Паркинсон: Человек растягивает работу, чтобы заполнить имеющееся в наличии время.
Греки: Грек растягивает работу, чтобы заполнить имеющееся время плюс еще на половину времени, чтобы получить сверхурочные.
Дипломатичный управляющий, который умеет апеллировать к лучшим чувствам греков, с достаточно сильным характером, чтобы завоевать уважение, верящий в честные сделки и держащий данное слово, в обмен получит полную лояльность и безмерную отдачу со стороны по меньшей мере 70 процентов его служащих.
Примерно четыре пятых предприятий в Греции – семейный бизнес, что обеспечивает лояльность служащих, поскольку большинство из них так или иначе связаны с владельцами предприятий родственными узами, дружбой или происходят из одних и тех же мест. Поэтому рекомендации знакомых гораздо важнее, чем квалификация, так как греки убеждены, что «лучше известные недостатки, чем неизвестные достоинства»,
Но правила игры в бизнесе постоянно меняются, и этот факт экономической жизни Греции не может не вызывать тревоги. Каждое новое правительство, придя к власти, считает делом чести как-нибудь изменить налоговое законодательство, поэтому только гении и маги от бухгалтерии могут разобраться в том, какое положение к чему применяется. К тому же греческая налоговая система априори не доверяет налогоплательщику и прибегает к шейлоковской тактике в попытке собрать то, что, как ей кажется, ей причитается.
Благодаря лазейкам в законодательстве и вошедшей в поговорку изобретательности греков, честный налогоплательщик, которого налоговое ведомство держит за мошенника, видя, что менее честные выходят сухими из воды, вскоре тоже обнаруживает способ обмануть систему.
Несмотря на усилия каждого очередного правительства запретить подобную практику, работа по совместительству уже настолько превратилась в национальный спорт, что недекларируемый доход на душу населения, по оценкам, сравнялся с декларируемым.
Греческое общество по сути своей – общество, где правят мужчины, но мужчины, занимающие руководящие должности, в меньшей степени шовинисты, чем их зарубежные собратья, и менее квалифицированный работник-мужчина редко занимает более высокое положение, чем коллега-женщина с лучшей квалификацией, только потому, что он мужчина.
Довольно много женщин занимают высокие посты, и они сталкиваются с гораздо меньшим трением в отношениях с мужчинами-подчиненными и завоевывают большее уважение мужчин, равных или старших по должности, чем, например, в Штатах. Они преуспевают в карьере, не используя и не принося в жертву свою женственность.
Фактически в Греции сексуальные преследования и домогательства на рабочем месте встречаются редко – даже в отношении традиционных секретарш. Поскольку большинство должностей добывается по личным рекомендациям друзей или родственников, кто же захочет рисковать, чтобы те услышали, что он приставал к их протеже? Наживку забросить можно, но если на нее не клюют, что ж, никаких претензий.
В большинстве греческих компаний не существует никаких формальностей. Правила поведения сведены к минимуму – и не только между равными по положению. Издатель, которого приятель упрекнул в том, что тот терпит неуважительное поведение одного из печатников, ответил обезоруживающе: «Я нанял его не за хорошие манеры, а потому, что он – хороший печатник». Такой вид неформальности имеет более глубокие демократические корни, чем, например, манера обращаться по имени, практикуемая в большинстве американских компаний. Грек назовет это «украшением витрины».
Неформальность в манерах дополняется в большинстве компаний неформальностью в одежде, практикуемой даже в государственном секторе. Особенно это заметно летом. Многонациональные корпорации и рекламные агентства пытаются ненавязчиво привить хоть какие-нибудь требования ко внешнему виду служащих, но такие принятые в других странах нормы, как не ходить без чулок, в сандалиях, джинсах, с большим декольте или в мини-юбках, в Греции не приживаются и только заставят грека рассмеяться и заметить, что если компании не нравится, как он одевается, то пусть она ему бесплатно предоставит одежду по ее выбору.
Над кем смеемся?
Закончим известной историей, ключевая фраза которой – «Погружаться!» – стала своего рода сигналом, означающим, что пора возвращаться к работе. Она очень хорошо иллюстрирует характер греков и их непревзойденные способности извлечь выгоду из любой ситуации.
Умирает человек и попадает в ад. Там он обнаруживает, что ад представляет собой огромные котлы с дерьмом, где погруженные в это дерьмо грешники ожидают судного дня. Раз в час им дозволяется всплыть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, затем раздается команда «Погружаться!», и огромный черный надсмотрщик колотит деревянным черпаком по голове тех, кто не спешит нырять обратно.
Распределение по котлам происходит более или менее по национальному признаку, но поскольку вновь прибывший не так уж много грешил в жизни, ему решили дать возможность выбрать ту компанию, в которой он захочет провести остаток вечности.
Грешник долго думает и потом говорит главному дьяволу, что, наверное, швейцарский котел лучше всего – народ они тихий, порядок любят, да и дерьмо, поди, почище будет…
«Послушай, – говорит дьявол. – Ты мне нравишься, и я дам тебе совет. Не ходи к швейцарцам. Их котел работает как часы. Один глоток воздуха в час – и все. Иди лучше к грекам».
«Но как же, – удивляется грешник – Греки ведь самый зловредный, неорганизованный, неуправляемый, и вообще просто невозможный народ!»
«Вот именно! – говорит дьявол. – Поэтому они устроились лучше, чем кто-либо еще. Вот посмотри: ежедневный завоз дерьма никогда не происходит вовремя, по утрам никак не могут найти черпак, надсмотрщик или засыпает или вступает в жаркую перепалку с грешниками и забывает отдать команду «Погружаться!» – он даже часто объявляет забастовку, требуя улучшения условий труда! Поэтому так или иначе греки получают больше воздуха, чем все остальные грешники, вместе взятые».
ОБ АВТОРЕ
Александра Фиада родилась и живет (как и 40 процентов населения Греции) в Афинах. Она ничем не может объяснить свою исключительно дисциплинированную натуру, но в качестве оправдания предлагает считать ее любопытство, оптимизм и индивидуализм достаточным доказательством того, что она истинная гречанка.
Страстная поклонница греческой истории, она признает, что порочная склонность к чтению газет развилась в ней, когда ей было всего пять лет, и с тех пор она не пропускает ни одной строчки печатного слова. К счастью, это помогло ей в профессиональной деятельности – издательском деле.
Как редактор ряда журналов, включая International History Magazine и греческое издание Reader' s Digest, как переводчик и автор Краткой истории Афин, а также многочисленных статей, сценариев и документальных фильмов, она находит в работе высшее наслаждение. Но также признает, что не может нормально функционировать без бесконечных чашек кофе и слишком большого количества сигарет, что она оправдывает, говоря, что если не сигареты ее первыми прикончат, то это сделает афинский смог.
Так часто, как она может себе позволить, Александра Фиада сбегает в Лондон – побродить по антикварным лавкам, или в какую-нибудь греческую деревню. Приобретя клочок земли, она мечтает о том времени, когда построит дом своей мечты среди оливковой рощи. А пока она вкладывает деньги в будущую пенсию, чтобы, когда впадет в старческое слабоумие, у нее было столько денег, что родственники будут выполнять все ее прихоти.
