Полиция сопровождала нас до самой границы с Австрией. Стоит отметить, что ни в Италии, ни в Австрии с полицейскими мы не встречались вообще.
Зато я потрогала снежинки…
Наше путешествие заняло около суток. За это время я и кроха держались молодцами! Вместо привычных бесконечных походов в туалет, дамскую комнату я посетила не более семи раз. Зверский аппетит тоже поутих. Я не разродилась по дороге, не чувствовала усталости, головокружения и других тревожных симптомов. Все было хорошо, красиво, интересно и чуточку забавно.
***
По приезду в Италию мы собирались отправиться в больницу. Но сначала мне был необходим душ, а потом я почувствовала усталость, и поход в больницу мы решили опять отложить. Предпочтя поспать и набраться сил. На следующий день муж ушел выяснять ситуацию с его документами, которая, в конце концов, разрешилась в нашу пользу, так что мы опять отложили появление крошечной крохи на свет.
Нет, я не боялась. Да, назначенный срок миновал две недели назад. Да, к врачу я не ходила, так как мне могли назначить кесарево из-за «просрочки». Нет, я не думала о стареющей плаценте, о подтекании вод или о том, что кроха не перевернулась так, как надо. Я доверяла ей, себе и природе. Люди могут ошибаться, природа – нет. Кроме того, я верила в две вещи – в судьбу, и в то, что все будет хорошо…
Совет 48: Перед тем, как отправиться рожать, устройте праздник в честь себя, почти что мамы. Или девичник с любимыми подругами, уютными красивыми нарядами, фруктовыми салатами, пожеланиями, воспоминаниями, и смешными фильмами. Или с любимым. Пикник на крыше, например. Под звездами и улыбками луны.
4.
Ну, наконец-то! 28 октября. Утро. Обнаружена кровь на белье. Болит поясница.
***
Пока доехали до больницы, мысли обогнали происходящие события, и я, решив, что процесс родов уже начался, вообразила себя абсолютно беспомощной и обессиленной. Поэтому из машины меня встречали на каталке. Шесть обеспокоенных врачей.
Как в фильме. Голубые халаты. Муж, держащий мою руку, и шепчущий: «Только дыши». Я… Почти что без сознания.
Потом меня повезли в комнату, где временный дом крохотной крохи опоясали ремнями для прослушивания сердцебиения. Со стены комнаты на меня сурово взирал Иисус. Врач сказала, что роды начнутся ближе к вечеру. Я тут же пришла в себя. Только боль в пояснице не пропала.
Муж пошел разговаривать с кем-то из больничного начальства по поводу исключительно женского медперсонала для меня. Вообще-то ему в предыдущие наши визиты говорили, что гарантировать только женщин-врачей не могут. Что обязательно в дежурной команде присутствуют один-два мужчины.
Но тельцовская упертость нынче взяла верх. Или тельцовское обаяние… Как знать. В общем, пообещали мне исключительно докторесс.
Моя отдельная палата выглядела довольно симпатично. Голубые стены с белыми вкраплениями, две кровати, телевизор, шкаф с мягкими одеялами, широкий длинный подоконник, стол, тумбочка, кресло, стулья, холодильник. Правда, цена оказалась выше, чем мы ожидали. Сто евро в день, а не за все время пребывания, как думалось сначала. Но выбора у нас не было. Так как муж мой – существо очень ревнивое, а палата «с кем-то» предполагала наличие гостей у этого «кого-то». Да и мне, признаться, совсем не хотелось иметь соседей…
Спустя несколько часов, я поблагодарила Высшие силы за ревнивого мужа… Боль в пояснице стала такой невыносимой, что я начала выть. Как маленький волчонок, потерявшийся в лесу, в непогоду. «Кому-то» очень повезло, что я не оказалась его соседкой. Муж шикал на меня, говоря, что только я вою и пугаю всех вокруг. Эти шиканья очень меня нервировали. И я решила, что если следующий раз «в ожидании малыша» состоится, мужа я брать с собой не буду. Ему достались изрядные выхлопы злости и нервов с моей стороны за невозможность понять и облегчить мои муки… В тот момент я отчетливо поняла, что рядом должна быть или мама, или терпеливая участливая подруга. Но все мои близкие женского пола были далеко-далеко.
Правда, отсутствие участливых близких компенсировалось присутствием не менее участливых докторесс, медсестер и других медработников.
Так как муж мне больше мешал, чем помогал, я с легким сердцем отпускала его по делам. За время его отсутствия мы с моим докторессоокружением научились понимать друг друга с полуслова-полувзгляда. Кто-то даже старался говорить со мной по-английски.
Все со вздохом качали головами и говорили, что мне так больно, потому что я очень юна. И потому что я блондинка. (Для итальянцев я почему-то блондинка) А блондинки – существа особенно нежные и требующие повышенного внимания. Все мне безмерно сочувствовали, гладили спинку, делали массаж, призывали немножечко потерпеть, ведь сами роды будут проходить гораздо стремительнее, и боль потом исчезнет.
Когда муж присутствовал при осмотре и жаловался на мое вытье, докторессы ругались на него. Говорили, что большинство женщин ведет себя именно так, а чаще хуже. И что ему никогда не понять моего поведения и моей боли, так как он мужчина.
Медперсонал менялся два-три раза в день. Это, в среднем, при двух роженицах в сутки. Каждая группа включала в себя около десяти человек. Осмотры проходили каждые три-четыре часа. Кроме того, в комнате имелся пульт с кнопочкой вызова врача. Врача можно и нужно было вызывать по любому поводу.
Во время осмотра мне помогали снимать белье, меняли прокладки, помогали ложиться и вставать с постели, предлагали помочь сходить в душ. Катетер мне ставили со словами: «Прости, пожалуйста, но это необходимо. Я постараюсь сделать все быстро и безболезненно». И все происходящее сопровождалось улыбками и ободряющими словами.
Кормили нас три раза в день. Предварительно поинтересовавшись моими предпочтениями. Правда, до родов я совсем отказалась от еды. Боль перекрывала остальные чувства и потребности. Забегая чуть вперед, скажу, что мое предродовое состояние затянулось аж на два дня.
Те, кто приносил еду, ласково на меня ворчали, видя, что к еде я не притронулась Говорили, что мне нужно есть и восполнять запасы жизненных сил.
Не знаю, откуда взялась эта жуткая боль в пояснице. Предполагаю, что простудилась. Сначала мне помогал душ. Из которого я практически не выходила. Спать я не могла. Поэтому большую часть ночи проводила под струей воды. Только когда понимала, что начинаю засыпать от массажных вододвижений и тепла, покидала душевую кабину. Остальное время я ходила туда-сюда по палате, сжимая в минуты боли кроватные бортики и подвывая.
Я просила докторесс поставить мне обезболивающее, сделать кесарево, все, что угодно, лишь бы прекратить эту невыносимую боль. Но мне вежливо отказывали, советуя расслабиться в душе…
Волшебное действие душа закончилось на вторые сутки. Я очень жалела, что не взяла с собой надувной мяч, который из-за поездки в Германию затерялся в сумках. Благо, у мужа обнаружились согревающие пластыри, которые я, даже не спрашивая врачей, прилепила к пояснице, и которые немного облегчили мою боль.
Я ненавидела всех вокруг. Особенно мужа, который спал, вместо того, чтобы меня поддерживать. Я орала на него, чтобы он не храпел, так как храп мешает мне сосредоточиться на дыхании. Он извинялся, смотрел испуганно на меня и продолжал спать…
Дело в том, что моя отдельная палата подразумевала, что спать я буду одна. За пользование второй кроватью нужно было платить опять же сто евро. Так что первую ночь, в целях экономии, мой супруг мужественно пытался уснуть в кресле. За вторую ночь он решил заплатить, потому что сон в кресле не особенно удался. Но мне думать о ком-то в моменты разрывания тела напополам было недосуг. Вот мужу и приходилось стоически выдерживать нападки с моей стороны. Когда ты представляешь собой ощетинившийся комок боли, нападки на окружающих – это непременные сопровождающие…
Совет 49: Возьмите с собой на роды того из ваших близких, кто обладает максимальными терпением, участием и чуткостью. Кто готов вместе с вами бодрствовать столько, сколько придется. Кому не нужно на работу на следующий день. И кто умеет делать массаж.
5.
Если бы я была распорядителем-установщиком памятников на городских улицах, я бы непременно распорядилась бы поставить памятники тем, кто заботится о бездомных животных, и итальянским докторессам. За доброту и внимание.
Опека надо мной продолжалась. Я недоумевала, как у медперсонала хватает только терпения в тысячный раз выслушивать мои просьбы о кесареве и, улыбаясь, отвечать, что я должна еще немножечко потерпеть-подождать и не думать о плохом…
На вторые сутки я решила, что меня не ведут рожать, потому что я лежу в платной палате. А значит, чем больше пролежу – тем больше заплачу. Правда, эти мои мысли о плохом быстро развеяла главврач, которая сообщила мужу, что мой случай признан страховым, и что плату за палату обеспечит государство, налоги которому исправно платил мой супруг.
