2. Когда окажетесь в книжном магазине, обратите внимание на большие тома: романы, мемуары, альманахи. Ознакомьтесь с оглавлением и постарайтесь понять, какова структура книги. Затем полистайте какую-нибудь главу и вникните, как она дробится. Учитесь различать маленькие части целого по мере чтения.
3. Библия традиционно делится на книги, главы и стихи. Почитайте Библию и обратите внимание, как организована каждая книга. Сравните, к примеру, Книгу бытия, Псалмы и Песнь песней.
4. Прежде чем начнете работать над следующей статьей, набросайте в блокноте план статьи. Не пишите: начало, середина, заключение. Разбейте эти большие куски на маленькие части.
№ 38: Шлифуйте бриллианты
Не тратьте ни полслова зря. Я видел бриллиант «Надежда» в музее Смитсониан [Smithsonian]. Весом в 45 карат, он большой, голубой и грузный, но не красивый. Камни поменьше имеют больше граней, и свет играет в них интереснее. То же самое верно для письма.
В идеальной ситуации, автор большого романа не должен тратить слова впустую, но он это делает, и велики шансы, что за хорошей оправой, читатель не заметит фальшивку. Чем короче история, тем больше внимания к каждому слову. Итак, шлифуйте свои бриллианты.
Писать, передавая живые картинки и звуки — искусство. Автор Чарльз Куральт [Charles Kuralt] мастерски употреблял каждое слово и даже паузу:
«Я влюбился в американские названия» — писал поэт Стивен Винсан Бенет [Stephen Vincent Benet].
Это и понятно — как можно не влюбиться? Если Вы бывали в местечке Лизнуть Сковородку в Техасе, или в Борьбе Жука, или в Щипок и Удар, и в Отрезать-Стрельнуть. В Калифорнии можно проехать от Квартиры Обманщика до Вшивого Уровня, с остановкой в Глазе Жулика.
Могут хорошие люди из Сонного Глаза в Миннесоте выпить немного Горячего кофе в Миссисипи, чтобы проснуться?
Можно проехать из Супружества в Северной Каролине, в Ласку в Вирджинии, или — из Ласки в Супружество.
Я отдыхал в Обезьяньей Брови в Кентукки, в Саблевидных ногах и Надгробии, в Большой Трубе и Бычьем Городе. А еще я люблю Гнома в Кентукки, хотя это лишь маленький городишко.
«Я влюбился в американские названия». Как можно не влюбиться?
Роберт Луис Стивенсон [Robert Louis Stevenson] был поражен богатствами нашей карты. Он писал: «В мире нет такого уголка, где названия так же богаты, поэтичны, юмористичны и наглядны, как в Соединенных Штатах». Он назвал нашу страну «песенной, музыкальной землей».
Это целое эссе.
Мой приятель Питер Мейнк [Peter Meinke], великолепный поэт, учил меня, что краткие письменные формы имеют три явных особенности. Краткость дает им сконцентрированную силу, создает пространство для юмора и вдохновляет писателя шлифовать язык, заставить слово заиграть. Эссе Куральта демонстрирует все три качества. Он передал силу американского английского через примеры географических названий, каждое удачное название добавляет новую грань к бриллианту.
В колонке «Вопросы-ответы» Джеф Элдер [Jeff Elder]ответил на запрос об исчезновении некоторых американских животных:
«Странствующие голуби были похожи на вид «горлица плачущая», но они более яркие, с винно-красной грудкой, зеленой шейкой и длинным синим хвостом.
В начале девятнадцатого века их было около 5 миллиардов в США. Птиц было так много, что изобретались технические приспособления для их истребления. Агенты следили за их миграцией. Целые выводки были усыплены газом, пока они спали на деревьях. Птицы отправлялись на рынок вагон за вагоном, вагон за вагоном. Фермеры покупали по две дюжины за доллар — для корма свиней.
При жизни одного поколения, самая многочисленная птица Америки была истреблена.
В национальном парке «Wyalusing» в Висконсине есть каменная стена. На ней бронзовая табличка с изображением птицы и надпись: «Это вид исчез из-за алчности и беспечности человека».
Когда я прошу читателей оценить этот текст, они находят много граней. Вот некоторое из того, что они отмечают:
— Фраза «вагон за вагоном, вагон за вагоном» сама по себе похожа на вагон.
— Фраза «усыпляли газом» наводит на мысли о холокосте.
— Первый абзац полон натурализма, а второй содержит лексику деструктивно-технологическую.
— «Мы знаем, что птица вымерла, и автор здорово обыграл тот факт, что горлица называется «плачущая».
В коротких жанрах концовка видна читателю еще в начале. Хорошей концовкой Элдер отшлифовал свой бриллиант.
Вот подпись к фотографии, которая появилась в газете «Atlanta Constitution»:
«Когда морской пехотинец исполнял на волынке «Amazing Grace»[88], люди в зале заливались слезами. В такой атмосфере в Историческом Центре Атланты в четверг открылся первый постоянный мемориал погибшим во Вьетнамской войне.
Созданный на средства бизнес-ассоциации ветеранов Вьетнама в Атланте мемориал открыли в присутствии родных и друзей погибших. Среди них, минутой молчания почтила память павших и Джанел Харрисон [Janel Harrison]. Монумент стоит в новом парке на земле исторического центра, на углу Слэйтон Драйв и Вест Пэйс Ферри Роуд.
Президент ассоциации Рик Лестер прочел стихотворение, посвященное погибшим и выгравированное на бронзовой табличке. Армейский оркестр сыграл военные мелодии, семь стрелков салютовали оружием, три армейских вертолета кружили в небе. Горнисты трубили в горн.
Свежая сосновая стружка и дерн придавали памятнику вид свежей могилы».
Автор Бил Хендрик [Bill Hendrick]превращает такой простой газетный жанр, как подпись к фото, в маленький кусочек истории. Он превратил неформальную подпись в маленькую, но значимую заметку о потере и памяти, о высоком и мирском.
Практикум
1. Перечитайте три коротких текста, приведенных в Приеме. Проведите исследование, и определите, какие методы использовали авторы, чтобы их истории заиграли, как бриллиант.
2. Найдите самую короткую статью, которую Вы написали за последний год. Сравните ее с примерами выше. Попробуйте переработать ее так, чтобы работало каждое слово.
3. Вызоветесь написать подпись к фотографии, аналогичную приведенной выше. Тренируйтесь для себя, придумывайте свои подписи к фото из газет и журналов.
4. Начните коллекционировать краткие письменные формы. Делитесь ими с коллегами. Обсуждайте, как они написаны. Составьте список техник и приемов, которые могут пригодиться Вам.
Выбирайте между действительным и страдательным залогом в зависимости от смысла.
Золотое правило для пишущих: «Используйте активные глаголы». Эта фраза повторяется бессчетное количество раз на всех семинарах с такой убедительностью, что это должно быть правдой. Но так ли это?
Посмотрите предыдущий абзац. В первом предложении я не употребляю глагол. Во втором — это страдательный глагол «повторяться». В последнем — снова нет глагола. Моя хитрая уловка состоит в том, что можно иногда создать приличную прозу и без действительных глаголов.
Разницу между действительным и страдательным залогом мне объяснили на пятом курсе. Но почему эта разница важна, я узнал намного позже. Но сначала позвольте мне исправить широко распространенное заблуждение. «Залог» глагола (действительный/страдательный) не имеет ничего общего со «временем» глагола. Авторы иногда спрашивают: «Нормально, если текст будет написан в страдательном времени?» [89] Глагольное время определяет, когда происходит действие. Залог определяет отношение объекта и глагола, кто делает что.
— Если объект совершает действие, обозначенное глаголом — мы называем такой глагол «действительным» (активным).
— Если объект испытывает на себе действие глагола — мы называем такой глагол «страдательным» (пассивным).
— Если глагол не действительный и не страдательный, то это глагол-связка, форма глагола «быть»[90].
Любой глагол попадает в одну из этих категорий.
Все три типа глаголов могут употребляться в любом времени. Действительный глагол может обозначать прошлое: «Томпсон забил решающий гол». Или будущее: «Держу пари, Томпсон забьет решающий гол». Любое время. Поэтому не путайте время и залог.
Так почему же залог имеет значение? Имеет значение, потому что действительные, страдательные и глаголы-связки по-разному действуют на читателя. Один из моих любимых писателей — Джон Стейнбек [John Steinbeck] — так описывает встречу в Северной Дакоте:
«Тут я увидел человека, привалившегося к изгороди из двух рядов колючей проволоки, укрепленной не на столбиках, а в развилке из кривых веток, воткнутых в землю. Мужчина носил темную шляпу, джинсы и куртку, застиранные до бледно-голубого цвета и особенно выцветшие на коленках и локтях. Его бледные глаза были замерзшими от слепящего солнца, губы у него были в чешуйках, точно змеиная кожа. Двадцатимиллиметровая винтовка облокочена на изгородь рядом с ним, а на земле лежала скромная кучка меха и перьев — подстреленные кролики и мелкие птицы. Я подошел поговорить с ним — его глаза просканировали мой «Росинант», схватили все детали и вернулись в глазницы. Я понял, что мне нечего сказать…Поэтому мы просто уставились друг на друга»[91].
