4. Закрыв последнюю страницу книги, перечитайте те отрывки, которые вы для себя отметили как наиболее значимые и ценные. В этом случае срабатывает правило: «Повторение – мать учения». Прокомментируйте прочитанное, выскажите свое мнение: что нужно запоминать, а что нет; понравилось – не понравилось и т. д. Повторять пройденное необходимо сразу после прочтения, потому что иначе вы упустите из виду что-то очень важное. Повторный (даже беглый) просмотр повышает процент запоминания информации из текста.
В деле запоминания текста вам поможет создание мысленных образов и рисование картин по мотивам произведения. Вообразите, как выглядят герои книги, где происходит действие, как обставлена комната героини и т. д. Визуальный ряд поможет вам лучше представить всю информацию, которая находится в книге. Создав какой-нибудь образ, прокомментируйте его, попробуйте подойти к нему так, как будто вы должны сыграть этого персонажа на сцене или в кино. Путешествуя от образа к образу, от картины к картине, вы с легкостью вспомните то, что было написано в произведении.
Работа со зрительным образом заключается в переходе от формального построения текста к его смысловому пласту, поскольку, воспринимая художественные образы, нарисованные автором, вы продвигайтесь к тем идеям и архетипам, которые они отражают. Эта работа состоит из 4 ступеней.
1. Перевод текста в мысленные образы по мере его прочтения. Встречая описание пейзажа, героя или ситуации, представляйте все это как можно более отчетливо и ярко. Обратите внимание на те эмоции и чувства, которые вызывает у вас тот или иной пассаж. Так вы запомните лучше, ваше воспоминание свяжется с эмоциональным настроем, а в итоге вам будет легче припомнить все произведение.
2. Создание последовательности образов и способа их связывания. Ваши мысленные образы должны возникать и запоминаться вами точно в той же последовательности, в какой они идут в книге. Запоминая ее, обращайте внимание на идеи, выраженные автором произведения.
3. Систематизация идей. Система идей, которую вы мысленно создаете, основывается на той самой последовательности образов, о которой мы говорили выше. Ведь в художественном тексте они несут, как правило, несколько идей. Ваша задача состоит в том, чтобы сформулировать каждую из них одним предложением. Формулировка должна быть предельно точной, иначе вы сами запутаетесь. Таких идей у вас будет несколько, поэтому вы должны связать их друг с другом и сделать некие смысловые переходы между ними, которые будут соединять идеи в единое целое.
4. Комментирование образов и воплощенных в них идей. Художественные образы и идеи выражают мировоззрение, мировидение и творческую индивидуальность автора. Чтобы понять суть произведения, нужно давать свои комментарии, определять свое отношение к прочитанному, сюжету, композиции, идейному содержанию и т. д. Проводя литературный анализ текста, вы запоминаете его как интеллектуальный и эстетический феномен, к которому у вас сложилось свое отношение, что активизирует память и делает запоминание оптимальным.
А теперь перейдем от теории к практике. Предлагаем вам поупражняться в литературном анализе, основы которого были вам даны выше, на следующих текстах.
2 апреля 1968 года.
Дон Хуан на секунду взглянул и, казалось, совсем не был удивлен тем, что увидел меня, несмотря на то, что прошло уже более 2 лет с тех пор, как я последний раз приезжал к нему. Он положил руку мне на плечо, улыбнулся и сказал, что я изменился и выгляжу толстым и мягким.
Я привез экземпляр своей книги. Безо всяких вступлений я вынул ее из портфеля и вручил ему.
– Это книга о тебе, дон Хуан, – сказал я.
Он взял ее и провел рукой по страницам, как если бы это была колода карт. Ему понравился зеленый оттенок переплета и высота книги. Он ощупал переплет ладонями, пару раз повернул его и затем вручил мне книгу обратно. Я чувствовал большой прилив гордости.
– Я хочу, чтобы ты оставил ее себе, – сказал я. Он потряс головой в беззвучном смехе.
– Я лучше не буду, – сказал он и затем добавил с широкой улыбкой: – ты знаешь, что мы делаем с бумагой в Мексике.
Я рассмеялся. Мне показалась прекрасной его легкая ирония.
Мы сидели на скамейке парка в небольшом городке в горном районе центральной Мексики. У меня не было абсолютно никакой возможности дать ему знать о моем намерении посетить его, но я был уверен, что найду его, и я нашел. Я очень недолго прождал в этом городе прежде, чем дон Хуан прибыл с гор, и я нашел его на базаре у прилавка одного из его друзей.
Дон Хуан сказал мне как само собой разумеющееся, что я тут как раз вовремя, чтобы доставить его обратно в Сонору; и мы уселись в парке, чтобы подождать его друга, масатекского индейца, у которого он жил.
Мы ждали около 3 часов. Мы говорили о разных неважных вещах, и к концу дня, как раз перед тем, как пришел его друг, я рассказал ему о нескольких случаях, свидетелем которых я был несколько дней назад.
Во время моей поездки у меня сломалась машина на окраине города, и в течение трех дней мне пришлось оставаться в нем, пока длился ремонт.
Напротив автомастерской был мотель, но пригород всегда действовал на меня удручающе, поэтому я остановился в восьмиэтажной гостинице в центре города.
Мальчик-курьер сказал мне, что в отеле есть ресторан, и, когда я спустился туда поесть, я обнаружил, что там имеются столики снаружи на улице. Они довольно красиво располагались на углу улицы под низкой кирпичной аркой современных линий. Снаружи было прохладно и там были свободные столики, однако я предпочел сидеть в душном помещении. Входя я заметил, что на бревне перед рестораном сидит группа мальчишек – чистильщиков обуви, и я был уверен, что они станут преследовать меня, если я сяду за один из наружных столиков.
К. Кастанеда. «Отделенная реальность»
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту.
Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно нужно было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий взор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, – нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.
Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! – подумал он с странною улыбкой. – Гм... да... все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости... это уж аксиома...
Любопытно, чего люди больше боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся... А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая... о царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно? Совсем не серьезно. Так ради фантазии сам себя тешу; игрушки! Да, пожалуй что и игрушки!»
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, – все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: второй день как уж он почти совсем ничего не ел.
