Художник Мондриаан (конец XIX–XX вв.), пожелавший избавиться от второго «а» в фамилии — так у него было больше шансов сойти за француза, вдохновленный голландским геометрическим пейзажем на создание авангардистских работ, эмигрировал в Америку и там обрел признание.
Сегодня живописцев в Голландии на один квадратный сантиметр больше, чем где бы то ни было в Европе. В пригородных парках возвышаются загадочные скульптуры, а стены внутри общественных зданий украшают непонятные росписи. В крупных городах, где существуют так называемые библиотеки предметов искусств, можно позаимствовать художественные работы для проведения домашней выставки. Как правило, работы эти — плоды труда художников-энтузиастов, и оплачиваются они городским советом чаще из простого человеколюбия, чем из-за их ценности для искусства.
Верные своей купеческой натуре, голландцы как никто другой умеют извлекать прибыль из культурных продуктов остальных народов. Королевский симфонический оркестр Нидерландов, уже давно причисленный к наиболее виртуозным коллективам мира, особенно славится безупречным исполнением произведений австрийского композитора Густава Малера.
Голландцы без зазрения совести присваивают себе чужие таланты, используя их для собственных нужд. Так на рубеже тысячелетий дирижером симфонического оркестра был итальянец, директором музея Ван Гога — шотландец, национальной балетной труппой руководил канадец, а оперой — получивший образование в Англии отпрыск француза и ливанки.
Прежние дух авантюризма и влечение к неведомым далям, некогда воодушевлявшие торговцев голландской Ост-Индской компании, ныне движут и театральными коллективами, танцовщиками и живописцами. Так, например, источником вдохновения для создания одного современного балета послужил звук вынимаемой из ванны пробки и клокотанье уходящей в дырку воды.
Пресса
Голландцев хлебом не корми, дай только прочесть свежую газету, которые они по большей части выписывают, а не покупают в ближайшем киоске печати. Вот почему газеты здесь чаще читают дома, а не в трамвае или электричке. Многим изданиям голландские семьи хранят верность из поколения в поколение. Среди таких изданий «Trouw» и «HetParool», выросшие из подпольной прессы, появившейся во времена нацистской оккупации.
Все газеты, за исключением "De Telegraaf" (довольно пошлого изданьица), стараются вести себя пристойно и не помещать на своих страницах слишком откровенных материалов. В Нидерландах, где уважают частную жизнь, нет столь охочих (как во многих других странах) до непристойностей бульварных газетенок. Несусветные домыслы и омерзительнейшие сюжеты — все это отдано на откуп дешевым цветным журналам, которые обычно просматривают в прачечных самообслуживания, парикмахерских салонах, закусочных и приемных дантистов.
В кафе горами лежат ежедневные газеты и журналы на разный вкус, так что, явившись сюда пораньше и быстренько пролистав их, можно не беспокоиться: вам будет о чем поговорить с местными завсегдатаями. Здесь даже самый одинокий человек может почувствовать, что жизнь все равно gezellig. Никто вам и слова в упрек не скажет, если вы, заказав одну-единственную чашку кофе, просидите в кафе полдня, читая лежащие на столиках газеты и глянцевые журналы.
Литература
Голландская литература — это единственная область культуры, одинокий остров среди безбрежного океана, оставшаяся непонятой остальными европейцами из-за совершенно недоступного для большинства из них языка. Как ни парадоксально, именно на этом острове царит самый здоровый в голландской культуре климат. В Нидерландах все поголовно сочиняют романы. Продюсерам телевизионных передач вроде "Встреч с интересными людьми" не приходится долго разыскивать героев для своих программ из числа пишущей братии.
Издания новых произведений таких заслуженных мастеров пера, как Фредерик Германе, выходят полумиллионными тиражами, и даже книги дебютантов здесь умудряются продавать десятками тысяч. Теперь и в англоязычных странах голландских авторов начинают брать на заметку. Определенным успехом здесь пользуются романы (в переводах), таких писателей, как Кеес Ноотебоом и Гарри Мюлих, а благодаря зарисовкам Симона Кармиггелта иностранцам стала яснее суть понятия gezelligbeid.
С младых ногтей голландцы совершают набеги на чужеземные культурные нивы. Винни-Пух и обитатели улицы Сезам мирно сосуществуют с местными старожилами Йипом и Янеке, соседскими мальчиком и девочкой, которые, подходя к общей изгороди с разных сторон, дружески трутся носами. Йип и Янеке — большие шалуны, но их пример другим наука, ибо они учат детей добрососедским отношениям и послушанию. Эти двое ребятишек занимают особое место в сознании породившего их народа. Изображения их можно увидеть повсюду — и на двери туалетной комнаты, и на кофейной чашке.
Детскую литературу в Голландии, помимо Йипа и Янеке, населяют и невыносимо ангельские создания. Тут и мальчик, который, заткнув пальцем дамбу, спас мир, и Дик Тром, толстый деревенский увалень с золотым сердцем (в буквальном смысле), всегда готовый прийти на помощь слепым и бедным. Дик, возможно, внешне и не красавец, но зато внутри, как о том не устают всем твердить его родители, "он мальчик, каких один на миллион, и это истинная правда". Голландцы вырастают с непоколебимым убеждением, что они — единственные Дики Тромы в старушке Европе.
Не словесная эквилибристика, а драки и чужие невзгоды потешают голландцев. Не дерзкая игра слов, а падение со стула — вот от чего они разразятся искренним смехом. Их гораздо больше позабавит появление запропастившегося куда-то дяди Тео в наряде тетушки Мип, нежели остроумный, изобилующий шутками диалог за обеденным столом. Дешевый фарс, жесткий и грубый, — вот что им по вкусу. А если он сдобрен порцией страданий и унижений, то голландцы просто со стульев падают со смеха. Вопреки своему презрению чуть ли не ко всему немецкому, они прямо-таки упиваются шутками в немецком духе.
Безобидные проказы да нарушение некоторых моральных запретов — от этого голландцы тоже всегда покатываются со смеха. Не опасайся они прослыть неполиткорректными, они бы обожали Бенни Хилла. Впрочем, многие и обожают — втайне.
Голландцы слишком откровенны, и потому ирония для них совершенно недоступна. Они принимают все сказанное вами за чистую монету. Для них ваша заранее тщательно обдуманная, полная сарказма и тонких намеков шутка — недопустимая вещь, оскорбление, издевательство. Зато они, как и англичане, умеют смеяться над собой. Вот тому пример:
Вопрос: Как изобрели медную проволоку?
Ответ: Да очень просто — двое голландцев тянули на себя монетку — ну и…
Более изысканные образчики голландского юмора для других народов не интересны. Они строятся на доведении всего до абсурда и переворачивании с ног на голову признанных обществом ценностей. Время от времени мода на такие штучки охватывает всех поголовно голландцев, и дело доходит до того, что по распоряжению муниципальных советов на трамвайных вагонах появляются карикатуры, или их расписывают яркими узорами.
Как правило, иностранцев абстрактные голландские шутки приводят в некоторое замешательство.
"Боже милостивый! — восклицает при виде вечернего наряда хозяйки некий нувориш, и все разговоры в гостиной замирают. — Какая прекрасная материя. Из нее могло бы выйти чудесное платье!"
Самая gezellig из всех форм юмора — это добротно сколоченная небылица, особенно если в ней подтрунивают (самую капельку) над традиционными ценностями голландцев:
Перед первым днем рождения гордые родители спросили своего сына, что бы. он хотел получить в подарок. "Розовый мячик для настольного тенниса", — последовал ответ. Уважая его выбор, отец обшарил всю Голландию в поисках розового мячика и наконец нашел один. На следующий год родители снова спрашивают сына. Двухлетний малыш просит корзину розовых мячиков для настольного тенниса.
Мама с папой выполняют его просьбу — хотя и с трудом. Через год их сын просит уже целую машину розовых мячиков для настольного тенниса. Родители все из того же чувства уважения не противоречат ему, хотя исполнить просьбу кажется немыслимым. Когда же на свой четвертый день рождения мальчик попросил столько розовых мячиков для настольного тенниса, сколько может уместиться в его комнате, его отец решил основать завод по производству розовых мячиков. Он нашел для себя нишу на рынке, и его предприятие имело успех. С каждым годом мальчик просил все больше розовых мячиков для настольного тенниса. Незадолго до двенадцатилетия его переехал грузовик. Он лежит в больнице с серьезными травмами, но на вопрос, что подарить ему на этот раз, через силу просит мячиков. Розовые мячики для настольного тенниса к этому времени принесли его родителям целое состояние, и они подумали, что не слишком вторгнутся в частную жизнь своего отпрыска, если спросят его, почему у него возникла такая страсть к розовым мячикам. Склонившись над больничной кроватью, они на ухо шепотом задают ему свой вопрос. "Потому… — молвит мальчик, — потому…" — и умирает.
