что-то. Ладно, мы почти приехали.
У книжного магазина стояла всего одна патрульная машина и автомобиль коронера. Ни кучи полицейских, ни толпы зевак, как бывало раньше… Вообще не единой живой души вокруг. Лиам припарковался у обочины, и детективы направились в переулок.
Там присутствовали всего двое людей в форме и молодой коронер. Джон Вейлонд вышел на пенсию уже два года назад, но Виктор всё никак не мог привыкнуть к его преемнику. Всё-таки вместе они проработали много лет и стали практически друзьями. Но детектив радовался за старика. Джон, наконец, ушёл на заслуженный отдых и исполнил свою давнюю мечту, купил маленький домик на берегу моря где-то в штате Мэн.
– А почему так мало людей? – спросил Лиам у одного из полицейских.
– Вы что не слышали? – ответил он. – Больше половины сегодня не вышли на работу.
– Вот так дела… – произнёс Виктор.
– Людей и до этого не хватало, – продолжил полицейский. – Те, кто был, работали почти без отдыха. А теперь ещё и местные начали валить друг друга.
– Час от часу не легче. Вик, пойдём, глянем, кто тут у нас, – Лиам направился к трупу, натягивая стерильные перчатки.
Коронер к тому моменту заканчивал делать снимки:
– О, детективы. Доброе утро.
– Доброе, – ответил Котч. – Какова ситуация?
– Мужчина, белый. Возраст сорок-сорок пять лет. Застрелен одним точным попаданием в голову. Предположительно семь часов назад.
Виктор посмотрел на лицо жертвы с дырой во лбу, почти посередине:
– Стрелок явно не промах. Может даже профессионал. Или ему просто повезло.
– Да, – продолжил коронер, – никаких других ранений не обнаружено. Но вот что интересно, взгляните, – он указал на тёмный тканевый плащ убитого. – Следы крови. Несколько пятен на самом плаще, и в правом боковом кармане, внутри. Кстати, я не стал его обыскивать, это ваша работа, но заметил, что в районе груди что-то немного выпирает. И нашёл вот это во внутреннем кармане.
Коронер показал маленький прозрачный пакетик, в который упаковываются улики. Внутри лежал раскладной нож.
– Можно не разглядеть невооружённым глазом, но если присмотреться, то на лезвии и рукоятке заметны засохшие следы крови. Видимо его вытерли, но не очень тщательно.
– Может быть, обычная уличная потасовка? – предположил Лиам. – Этот парень продырявил кого-то ножом, а второй со злости пустил ему пулю в голову.
– Вряд ли, – не согласился Виктор. – Хочешь сказать, после этого он успел протереть нож и убрать его в карман? К тому же, в переулке не видно следов крови стрелявшего.
– Надеюсь, у него есть при себе документы. Не хотелось бы тратить кучу времени на установление личности.
Лиам присел перед трупом и начал осматривать его карманы.
– Что думаешь насчёт тех, кто не вышел сегодня на работу? – спросил у него Виктор.
– К чёрту их, вот что. Справимся и сами, – Лиам безуспешно проверял один карман за другим. – Блин, ни хрена нет. Так, а это что? – он выудил из кармана брюк жертвы маленький полиэтиленовый пакет с замком. Внутри находился небольшой локон волос.
Виктор подошёл ближе, присматриваясь к находке:
– Чьё это?
– Не знаю, – ответил Лиам, не отводя взгляда от пакетика, – но цвет волос выглядит неестественным. Окрашенные, скорее всего, женские.
– Думаешь, есть связь между ними и убийством?
Лиам тяжело вздохнул. Он долго присматривался к локону, может быть даже слишком долго. Непонятно, что он пытался в нём увидеть. А потом протянул пакетик коронеру.
– Возьмите. Нужно провести анализ ДНК волос и следов крови на плаще.
– Хорошо, – коронер взял пакетик, – но вы же знаете, что такой анализ делается небыстро?
– Знаю. Но что-то мне подсказывает, что результаты совпадут.
Лиам направился через переулок, стянув перчатки и бросив их в мусорный бак. Виктор последовал за ним. Они сели обратно в автомобиль, но Котч не поспешил заводить мотор.
– Поделишься предположениями? – спросил Виктор.
– Я пока не уверен, но… Помнишь дело Мэтьюса?
– Тот глухарь? Дело так и осталось ничьим, когда Мэтьюс уволился. Дерьмовая история. Думаешь, убитый и есть тот маньяк?
– Не знаю. Но когда я нашёл тот локон волос в его кармане… Чёрт. Это же ведь странно, носить с собой чьи-то волосы. Помню, я был простым сержантом, когда всё это началось. Несколько недель подряд мы находили выпотрошенные женские трупы. А потом вдруг убийства прекратились. Может, он уезжал куда-то на несколько лет.
– Но в 2009-м это началось снова.
– Да. Почерк был похожим. Мэтьюс предположил, что наш маньяк вернулся. Только найти его так и не смог. Ходят слухи, что он уволился именно из-за этого. Нервы не выдержали.
– В любом случае, нужно больше доказательств. Твоё предположение беспочвенно. Существует множество причин того, как эти волосы попали в его карман, в мире достаточно фетишистов. И не забывай, что в данной ситуации он является жертвой.
– Это могло быть простое ограбление или ссора. Но что если кто-то из близких жертв его выследил? Я помню, в 99-м мы выловили девушку из болота, что на восточной окраине города, ужасная была картина. Так вот её отец постоянно допытывался у меня, да кто это сделал, как мы позволяем такой мрази разгуливать на свободе и всё такое. А я был сопливым новичком, без году неделя в полиции, сам ни черта толком не знал. Тот мужик хоть и был спокойным, но показался мне крайне настойчивым. Он вполне бы мог потратить остаток жизни, чтобы найти и пристрелить убийцу своей дочери.
– За те годы, сколько мы с тобой знакомы, Лиам, твоё чутьё тебя не подводило. Надо бы проверить эту версию. Хотелось бы раскрыть хоть одно дело за последние месяцы.
– Будем стараться, – Котч повернул ключ в замке зажигания, снял автомобиль с ручника и сдал назад, чтобы вырулить обратно на дорогу. – Раз уж заниматься этим больше некому, вся надежда только на нас.
***
Сколько лет я наблюдал, как вы истребляете друг друга… Некоторые из вас не гнушались оправдывать это благими намерениями. Одни оказались слишком умными, но гнилыми внутри, а другие были глупы, чтобы понять это. Опьянённые красивыми речами, они бросались на врагов, которые никогда таковыми не были. А настоящие злодеи лишь радовались, всё ближе подбираясь к своим личным целям.
Патриотизм – ещё одно вымышленное понятие, орудие в злых руках. Если ты не любишь свою страну, ты пария, презренный. На тебя косо смотрят, в тебя плюют на улицах. Но человек не рождается с чувством патриотизма. Изначально он умеет любить, своих родителей и всё, что ему дорого, изначально он умеет ненавидеть то, что ему не нравится. Человеку не дано от природы любить кусок территории, на котором он родился.
