Хиндемит, как и в Европе, продолжает разнообразную деятельность — дирижерскую, исполнительскую, педагогическую: читает лекции по теории композиции, знакомит американских студентов со средневековыми теориями музыки (музыкально-теоретические трактаты средневековья, старинные инструменты привлекли его внимание еще в 1929 году, он специально овладел латынью). Лекции сочетаются с практикой: Хиндемит вместе со студентами ставит одну из первых в истории опер — “Орфей” Монтеверди в собственной обработке, исполняет старинную музыку, в частности, в “Страстях по Иоанну” Баха играет на виоле д'амур и т.д.
Десятилетие 1940—1951 годов приносит и разнообразные творческие плоды, как обычно у Хиндемита, во многих жанрах. В США была создана большая часть его симфоний, как непрограммных (in Es и in В — для духового оркестра), так и программных (“Serena”, “Гармония мира”), а также Симфониетта и Симфонические метаморфозы тем Вебера. Из других крупных сочинений надо назвать Реквием на слова американского поэта У. Уитмена и балет “Четыре темперамента” для знаменитой труппы Дж.Баланчина. Продолжается работа в концертных и камерных жанрах. Слава Хиндемита растет и в Америке, где его произведения сразу же исполняются лучшими коллективами и солистами, и в Германии, где после войны начинается подлинный ренессанс его музыки. В нем видят надежду целой страны, всей нации, залог возрождения великой немецкой культуры, которая была повержена, как и страна, после страшного военного разгрома. Его ждут в Германии, предлагая самые престижные должности — руководителя Высшей музыкальной школы в Берлине, профессора в его родном Франкфурте-на-Майне, организатора фестиваля в Донауэшингене, в котором он принимал участие в 20-е годы, и т.п.
В апреле 1947 года Хиндемит совершает первую поездку по Европе, летом читает лекции в Зальцбурге на интернациональных курсах академии Моцартеум, дирижирует на фестивале в Швейцарии (в Люцерне), вместе со своей симфонией “Художник Матис” исполняет произведения Баха. В 1950 году он выступает с докладом на Баховских торжествах в Гамбурге, а в следующем удостаивается Баховской премии, учрежденной к 200-летию со дня смерти величайшего мастера эпохи барокко “для тех композиторов, в истинно художественных сочинениях которых сохраняется связь с традициями И. С. Баха”.
“Гармония мира” — название философского трактата немецкого астронома первой трети XVII века Иоганнеса Кеплера, развивавшего учение о гармонии мироздания. Оно зародилось в странах Древнего Востока, откуда пришло в античную философию, а затем в средневековые трактаты. Кеплер — герой оперы Хиндемита, в пяти актах которой воплощены многие эпизоды его жизни, тогда как симфония имеет более обобщенную концепцию. Ее три части носят заголовки, заимствованные из учения средневекового философа Боэция, который разделил музыку на три группы.
Согласно Хиндемиту, это ранние попытки человечества познать мировую гармонию и понять музыку как ее звучащий эквивалент.
Музыка
Первая часть — Musica Instrumentalis. Это воплощенная инструментами гармония музыкальных созвучий, которая отражает гармонию небесных сфер, ибо законы мироздания и законы музыки едины. Каждой планете, по утверждению Кеплера, присущи свои звуки. Земле — ми—фа—ми (первые буквы латинских слов miseria—fames—miseria: нищета—голод — нищета). Именно эти звуки открывают медленное вступление. Тема проводится 13 раз подряд в неизменном виде, но каждый раз — другими инструментами, образуя трехчастное построение. Мощная фанфара фортиссимо ниспадает по квартам — такая цепь интервалов рождена акустическим, а не тонально-ладовым принципом, и лишена психологической выразительности. Это отвечает и конструктивному стилю мышления композитора, и задаче воплощения обобщенной музыки космоса. Разделы сонатного аллегро ассоциируются с драматической и грубой человеческой музыкой и заимствованы из различных, но одинаково противостоящих герою оперы массовых сцен. Главная партия, носящая обозначение “марш”, связана с идеей кровавой войны, с образом жестокого и циничного полководца Валленштейна, который мечтает о своей “гармонии мира” — мировом господстве. Побочная партия — лирически сдержанная, в свободном размере, — очень коротка. Заключительная, в которой деревянные духовые и валторна на фоне ударов треугольника и малого барабана состязаются в исполнении дерзких юмористических мотивов, кажется беззаботной, но в ее мелодическом рисунке, пунктирных оборотах угадываются отголоски главной партии. “Быстро, громко и грубо” (авторская ремарка) начинается разработка, написанная в форме двойной фуги. Ее вторая тема, с огромными скачками, излагаемая медными и кларнетами фортиссимо, в опере рисует гротескную и жуткую сцену суда над матерью Кеплера, объявленной ведьмой. Последние такты темы фуги — цепочка восходящих кварт — заставляют вспомнить нисходящую по тем же интервалам тему медленного вступления. В неожиданно наступающей репризе полифоническое мастерство композитора проявляется в искусном изменении и сплетении тем. В новом ритмическом варианте, более уравновешенной предстает главная партия с мотивом из фуги в качестве контрапункта. Побочная, не изменившая своего человечного, лирического характера, становится еще короче, а дерзкая заключительная, наоборот, разрастается. Контрапунктом к ней служит не только мотив из фуги, но и тема вступления, как и в начале утверждаемая медными инструментами. Так образуется излюбленное композитором обрамление части.
Медленная вторая часть — Musica Humana. Согласно Боэцию, это гармония человеческого микрокосма, гармония души и тела, основанная на гармонии чисел. Согласно же Кеплеру, только душа человеческая, а не ухо может воспринять музыку небесных сфер, гармонию мироздания. Небольшая по размерам, эта часть противостоит развернутым крайним своим лирическим характером и напевным тематизмом. В то же время ее первая тема, напоминающая траурный марш, является образной трансформацией главной партии первой части, а свободный метр и декламационность сближают ее с побочной. (В опере эта траурная музыка звучит в сцене смерти Кеплера, где он произносит знаменательные слова: “Все, что было со мною, свершалось для того, чтобы однажды зазвучала для меня чистая гармония Земли. Я не мог узнать ее при жизни. Но гармония сжалилась надо мною, когда настал мой конец, и я узнал: великая гармония — это смерть”.) Средний раздел — элегическое раздумье, монолог солирующего гобоя. Полифоническое звучание становится все более насыщенным и подводит к обобщающей репризе, удивительной по композиторскому мастерству. Хиндемит сочетает обе темы части: элегическая мелодия (от гобоя она перешла к флейте) предстает на фоне начальной темы, лишенной теперь пунктирного сопровождения и утратившей маршевый характер. Ее гармоническое сопровождение образует цепь параллельных квинт. Волшебно звучание краткой коды. Это новая трансформация первой темы “в спокойном движении, подобно меланхоличному танцу, звенящему вдалеке” (авторская ремарка). Танец напоминает небыстрый вальс, исполняемый солирующей скрипкой в сопровождении небольшого ансамбля струнных и ударных. (В опере это одна из поэтичнейших сцен — в ночном саду, где свадебную песню поет невеста Кеплера “с венцом из планет и шлейфом из комет в замке из солнечного света”.) Так траурную часть завершает просветленная кода, подготавливая торжество гармонии в финале.
Третья часть — Musica Mundana. По Боэцию, это высшая гармония макрокосма, осуществляющаяся движением планет и рождающая музыку сфер. В опере — грандиозный финал, где герои преображаются в небесные светила и ведут величавый расчисленный хоровод (симфоническая пассакалья), а присоединяющийся хор утверждает идею гармонии мира. Финальная часть симфонии открывается небольшой фугой на диатоническую тему крупными длительностями, напоминающей григорианский хорал. Как и тема вступления к первой части, она проводится 13 раз. Начальный интервал — восходящая квинта — служит ответом на нисходящую цепь кварт темы первой части и одновременно — на нисходящую квинту медленной части. Затем более подвижный, детализированный вариант темы фуги в свободном гибком ритме становится темой грандиозной пассакальи, написанной по канонам старинного линеарного стиля: в ней 10 вариаций и несколько различных контрапунктов. В центре финала — лирическая интермедия с авторским обозначением “речитатив”. Это краткий импровизационный, декламационный диалог флейты и фагота. В отрывистых, разделенных паузами звуках сопровождающих колокольчиков слышатся отголоски темы пассакальи, подготавливая следующий фрагмент с авторской ремаркой “медленно, таинственно, изящно”. Шелестящее стаккато деревянных духовых пианиссимо в сопоставлении с пиццикато струнных и приглушенными ударами ксилофонов создают волшебный колорит. В последнем разделе финала тема пассакальи заменена более строгой темой вступительной фуги, которая проводится 6 раз и контрапунктически соединяется со второй темой, контрастной не только ритмически, но и тонально. Политональные сочетания рождают резкие диссонансы, а прием двойного контрапункта еще более усложняет эту двойную фугу. После полифонической разработки в коде широко и торжественно утверждается тема вступительной фуги. Для Хиндемита чрезвычайно важно такое обрамление финала общей темой, в то же время образующей смысловую арку с начальной темой симфонии. Но не менее важен звук ми — первый и последний во всей композиции. С него начинаются все 13 проведений темы Musica Instrumentalis, столько же — фуги Musica Mundana в начале и 6 в конце (до коды), а также все 10 — темы пассакальи. Ми — это звук Земли (и основная тональность оперы), ми-мажорное трезвучие венчает симфонию, утверждая универсальную гармонию мироздания.
