Айзек Азимов - Слова в истории. Великие личности и знаменательные события

В начале XVIII в. музыкальный мир Англии был глубоко потрясен новациями, привнесенными в музыку итальянцем Джованни Батистой Бонончини и немцем Георгом Фридрихом Генделем, которые жили и творили в Англии. Страсти разгорелись, и английское общество разделилось на два лагеря, поскольку одна сторона поддерживала одного композитора, а вторая — другого.

В 1725 г. английский поэт Джон Байром написал довольно резкое стихотворение, высмеивавшее этот спор ни о чем:

Эти два слова по звучанию походят на звуки музыкального инструмента (как правило, струнного), когда музыкант настраивает его, готовясь к выступлению. К тому же они настолько похожи друг на друга, что показывают, насколько незначительным кажется этот спор со стороны.

Стихотворение ушло в небытие, но Труляля и Траляля остались в языке и стали обозначать любой спор, по поводу двоих людей или двух идей, между которыми по сути нет никакой разницы.

В начале Средневековья Турция представляла собой огромную державу, достигавшую юго-востока Европы. Она и другие мусульманские государства контролировали также всю Западную и Северную Африку. Христианская Европа занимала относительно небольшой кусок территории к северо-западу.

Европейцы высоко ценили многие товары из Азии и Африки, но могли получить их только по торговым путям, пролегавшим через Турцию.

Например, в Африке водятся некоторые одомашненные птицы семейства фазаньих. Европейцы впервые увидели их в Гвинее, в Западной Африке, и, естественно, назвали их гвинейской куропаткой. (Это была цесарка.)

Еще до того, как европейские исследователи достигли в XV в. берегов Западной Африки, эти гвинейские куропатки попали в Европу из Турции. Поэтому для европейцев эта птица стала турецким петухом.

Первые европейцы, попавшие в нынешние Соединенные Штаты, неожиданно увидели там крупную птицу, которая напомнила им (ошибочно) турецкого петуха. Поэтому и новую птицу они назвали точно так же, хотя никакого отношения ни к куропаткам, ни к курам она не имела. Именно эта птица под именем индейки стала главным блюдом стола на День благодарения и Рождество.

Точно так же некий зеленовато-голубой самоцвет был известен на Ближнем Востоке и ценился там еще со времен Древнего Египта. Особенно хорошие образцы этого камня добывались в Персии и через Турцию попадали в Европу.

Европейцы, собственно, и не могли заглянуть дальше Турции. Эта страна как будто барьером стояла на пути познания всего того, что лежало позади нее, поэтому французы назвали этот камень la pierre turquoise (турецкий камень).[52]

Западная Европа пережила несколько нашествий с Востока.

Так, примерно в 900 г. империя франков, которая при Карле Великом достигла своего расцвета, начала распадаться. Викинги осаждали ее северные и западные границы, а монголы — южные. На востоке же азиаты проникли в глубь Европы, дойдя до Германии.

Азиаты называли себя мадьярами, а землю, где они впоследствии обосновались, сами они называли землей мадьяр. Частично из-за страха перед набегами мадьяр и разрушениями, которые они несли, а также из-за полной беспомощности слабого короля, Людовика Дитя, перед лицом этой угрозы, после смерти этого потомка Карла Великого германцы выбрали себе короля из другой династии.

Постепенно могущество Германии возродилось, а армия пополнилась собственными хорошо вооруженными всадниками — средневековыми рыцарями. В 955 г. при короле Отгоне I германские рыцари встретились в бою с ордами мадьяр. Сражение произошло на реке Лех, в Южной Германии. И вот здесь, наконец, мадьяры потерпели сокрушительное поражение. Они заселили равнины к юго-западу от Германии и больше не представляли угрозы.

У мадьяр было еще одно имя — угры. Это название уходит своими корнями в имя, которое дали этому племени византийцы. Жители Западной Европы постепенно превратили слово «Ugrians» (угры) в Ungrians, к которому впоследствии добавили начальную «Н», вероятно помня о другом племени варваров — гуннах (Huns). Так появилось слово «Hungary» (Венгрия). Сегодня мы называем мадьяр венграми, а землю мадьяр — Венгрией.(Кстати, та земля, которую мы сейчас называем Венгрией, когда-то была центром империи гуннов.)

Слово же «угр» превратилось в Ogre. В английском языке это слово обозначает страшного великана-людоеда, что наглядно свидетельствует о страхе, который испытывали европейцы перед мадьярами, под гнетом которых Германия находилась полвека, но было это тысячу лет назад.

Традиционно главным врагом любой страны является ее ближайший сосед. Вот ведь он — рядом с тобой и никуда никогда не денется. Постепенно раздражение накапливается, а если вдруг между соседями случается война и одна сторона выигрывает, то будьте уверены — вторая будет ждать своего часа, чтобы отомстить.

Англия и Франция — соседи, но они разделены Ла-Маншем, так что ни у той ни у другой нет возможности серьезно навредить друг другу. Войны остаются не имеющими конкретного завершения, а враждебность из-за этого лишь усиливается.

Все это началось в 1066 г., когда герцог Вильгельм Нормандский пересек со своими войсками Ла-Манш, захватил Англию и положил начало династии монархов, которые правят до сих пор.

Нормандские завоеватели владели в Англии столь же большими территориями, как и во Франции, и постоянно воевали против французского короля. Ричард Львиное Сердце больше воевал с французами, чем с сарацинами, преемник Ричарда, король Джон, был разбит и изгнан из Франции.

Англичане снова вторглись во Францию при Эдуарде III, а затем при Генрихе V. Они одержали несколько побед, в том числе знаменитую победу при Ажинкорте в 1413 г. Однако в результате контрнаступления французов англичане вновь были вынуждены уйти из Франции. А наступление это началось с битвы при Орлеане (вспомните Жанну д'Арк) в 1428 г.

Противостояние продолжалось, достигнув своего апогея во время борьбы британцев с Людовиком XIV, отмеченной битвой при Бленхайме в 1704 г., и Наполеоном (битва при Ватерлоо в 1815 г.).

После 1815 г. восьмивековое противостояние закончилось, за ним последовали периодические всплески дружеских отношений. Тем не менее в языке сохранились следы былой враждебности. Например, у нас есть довольно презрительное по характеру выражение «уйти по-французски», которое употребляется, когда человек уходит, не оплатив свой счет или захватив с собой что-то без разрешения. Французы же в аналогичных случаях говорят, что он ушел по-английски, так что, как мы видим, англичане и французы испытывают друг к другу одинаковые чувства.[53]

Когда греки впервые обосновались в Греции, они еще очень мало знали о землях, лежащих за Эгейским морем и восточным Средиземноморьем. И их первые путешествия за границы знакомого им мира нашли отражение в мифах. Миф об аргонавтах (см.: Фазан) рассказывает об исследовании Черного моря, а причудливые сказания о странствиях Одиссея, судя по всему, являются неким смутным воспоминанием о первых походах в западное Средиземноморье.

Ко времени правления Александра Великого греки уже хорошо знали весь регион Средиземноморья, и в составе армии Александра они также исследовали просторы Азии.

Что касается финикийцев, которые жили на восточном побережье Средиземного моря, то они совершали походы за море в Адриатику и даже на север Британии. Легенда гласит, что они даже огибали Африку.

Величайшие походы в Атлантический океан были совершены греком Пифием из Массилии (Марсель), который примерно в 300 г. до н. э. отважился выйти за пределы Средиземного моря. Он достиг берегов Британии и, согласно записям историков, творивших примерно полтора века спустя, плыл потом еще шесть дней.

Наконец он обнаружил город, который назвал Туле. Там даже трава росла с большим трудом из-за слишком короткого и холодного лета, а летом практически не было ночи. Это очень напоминает описание какой-то приполярной земли, но что это была за земля? Высказывались предположения, что это был самый большой из Шетландских островов, или побережье Скандинавии, или (что более вероятно) Исландия.

Для древних римлян этот Туле был крайней северной землей. За ним, как они считали, не было уже ничего. Они назвали ее Ультима Туле (то есть самый дальний Туле). В результате эта фраза стала обозначать любую мифическую далекую землю или конечную, очень далекую цель, которую вряд ли можно даже надеяться достичь.