О рыбе-акробате, акулах и других гигантах Карибского моря
Куда ни кинь взгляд – везде простиралось море, лишь справа – далеко-далеко в солнечном мареве – дрожала тонкая, голубая полоска земли. Давно перевалило за полдень. Мы шли от Пуэрто в сторону Ринкон-де-Гуанабо уже целых четыре часа, но за это время так и не увидели ни одной поклевки. «Кукеадор» – деревянное чучело-приманка, имитирующее рыбку, прыгало на небольшой волне, и в такт ему слегка кивало своим мощным концом закрепленное на корме удилище. Вторая снасть, наживленная макрелью, была установлена по правому борту.
– Не может быть, чтобы мы сегодня были без рыбы, – снова начал сетовать Михаил Иванович, но на сей раз нотки его голоса прозвучали явно неуверенно. – В мой день рождения она просто обязана клюнуть. Вообще, говорят, теперь, чтобы поймать хорошую рыбу, надо заплывать бог знает куда, вблизи берегов Кубы ее стало мало. О-па… – Большой и, казалось, неповоротливый Михаил Иванович одним движением подтянул на солидное брюшко светлые шорты и подскочил к удилищу. – Давай, давай, голубчик, ну, давай ням-ням.
– Кого он там увидел? – удивился я, вглядываясь в поверхность воды. Но вблизи мелькающего в волнах «кукеадора» не было каких-либо признаков рыбы. Однако стоявший за штурвалом худощавый черноволосый юноша Хосе оживился, а его помощник Хуан, почти как брат-близнец похожий на своего командира, подскочил к Михаилу Ивановичу и пристегнул его ремнями к креслу.
И только тут я заметил метрах в десяти позади «кукеадора» плавник – темным острым треугольничком он временами выглядывал из воды. Рыба шла на расстоянии, но к искусственной приманке не приближалась. В очередной раз плавник скрылся под водой и уже долго не появлялся.
– Ушла, – сказал я с сожалением.
– Погоди ты, – отмахнулся Михаил Иванович, и в это время возле самого «кукеадора» показался длинный меч марлина.
Однако удара не последовало. На этот раз рыба скрылась окончательно. Она даже не польстилась на макрель, которая ходила на леске всего в нескольких метрах от деревянной блесны.
– Ух, вот это рыба! – сокрушался я. – Почему она не взяла?
– Не переживай, мой друг, приедем к Эрнесто, вот там наверняка рыбалка будет хорошая.
Успокоив меня, Михаил Иванович отвязался от кресла и подошел к столу, установленному прямо на палубе.
– Хуан, принеси-ка там из холодильничка, пора поостыть немного.
Хуан, быстрее молнии спустившийся в трюм, снова появился на палубе уже с бутылкой джина. Я разлил помогающий переносить жару напиток по стаканам, и мы все выпили за день рождения Михаила Ивановича. Хуан сменил Хосе возле штурвала. Капитан после глотка спиртного вдруг разговорился.
– Миша – хороший врач, – сказал Хосе, присаживаясь за стол и обнимая за плечи виновника торжества, – в прошлом году он вылечил моего младшего братишку от опасной болезни, а до этого никто из наших лекарей даже не мог поставить правильный диагноз.
– Тогда надо выпить за доктора, – сказал я.
Мы еще не успели опустошить на два пальца налитые стаканы, как услышали звук защелки и увидели, как леска правой удочки, наживленной макрелью, стала энергично уходить в воду.
– Схватила, – закричал я, выскакивая из-за стола, но тут же растянулся на палубе, поскользнувшись на кем-то оброненной шкурке банана.
Михаил Иванович с какой-то необъяснимой проворностью выскользнул из-за стола и в три прыжка добежал до удилища. Я поднялся и последовал за ним.
– Михал Иваныч, дай я попробую выудить, – стал просить я. Друг молчал. – Ну, дай, ведь для тебя это обычное дело, а мне морская рыбалка запомнится на всю жизнь.
– Ну, хорошо, – сказал он наконец, передавая мне удилище, – давай рыбе ходу, но все время держи леску в напряжении, изматывай рыбу. Экземпляр сел хороший. Устанешь, я тебя сменю.
Я сел в кресло. Михаил Иванович укоротил ремни, защелкнул их на моем животе и стал подсказывать, дыша мне прямо в ухо:
– Давай ей больше сопротивления. Так. Хуан тебе поможет, сейчас он развернет катер. Начинай подматывать. – Большая морская катушка едва крутилась, но вдруг пошла податливее, и неожиданно справа по борту, взорвав водную поверхность, выскочил из воды большущий тунец. Его веретенообразное тело, потеряв инерцию, тяжело плюхнулось на воду. Мелькнув на прощание буро-оранжевыми плавниками, он стал резко уходить на глубину. Я не успевал подматывать лесу, у которой образовалась большая слабина; после натяжения оказалось, что рыба завела ее под лодку. Михаил Иванович, размахивая руками, что-то кричал над моим ухом стоящему за рулем Хуану. Я не знал, что делать, но в это время раздался свист, леска лопнула, и по ветру стал мотаться ее обрывок.
Михаил Иванович без сил плюхнулся прямо на палубу и, хлопнув ладонью по ослепительной белизны пластику, отрешенно произнес:
– Такого тунца упустили. Килограммов на сто – не меньше.
Но он быстро взял себя в руки и уже через пять минут разливал по стаканам очередную порцию джина.
– Михаил Иванович, – оправдывался я, хотя меня никто ни в чем не винил, – она как попрет, попрет.
– Леску обрезало винтом, – вставил Хосе.
– А не переживай, мой друг, это всего лишь рыба, еще поймаем, – успокаивал меня Михаил Иванович. – Скоро будем у Эрнесто, а он рыбак что надо.
Между тем, пока мы гасили свое возбуждение джином, Хосе наладил снасть по новой, затем он подошел к нам и доложил:
– Подходим к Ринкон-де-Гуанабо. Еще будем рыбачить?
– Ладно, поворачивай в сторону твердой почвы, – распорядился Михаил Иванович, и, посмотрев на меня, добавил: – Что поделаешь, приехали.
Катер направился к берегу, но, не доходя до него с полкилометра, снова пошел параллельным курсом. Со стороны берега, где начинались коралловые рифы, вода стала пятнистой и светлой. Хуан вел катер к каналу, расположенному напротив скалистого мыса.
И тут раздался звонкий щелчок. Михаил Иванович бросился к снастям. «Что это – зацеп? – пронеслось у меня в голове. – Нет. Судя по темно-зеленому цвету воды, под нами еще приличная глубина». Но в это время, развеяв все мои догадки, из воды очень высоко выпрыгнула серебристая рыба. По форме она чем-то напоминала огромнейшую сельдь. Едва упав на воду, рыба вновь взмыла свечой. И так дальше: под водой она находилась совсем немного и снова показывалась в воздухе. Прыжки ее были гигантские, и некоторые, вероятно, достигали пяти метров.
– Что это она – очумела? Прыгает как акробат, – бросил я Михаилу Ивановичу, который в это время манипулировал снастью, сводя на нет все усилия пытающейся освободиться от крючка рыбы.
– А это и есть рыба-акробат, – пояснил Михаил Иванович, уловив паузу между серией рыбьих трюков. – Тарпон, или, по-местному, серебряный король, – завидный трофей, да попробуй, сладь с ним. Во, опять начинает.
И в самом деле, стремительно уходившая было от берега рыба выписывала в воздухе немыслимые пируэты и один раз умудрилась даже сделать сальто. Позже я узнал, что у тарпона имеется специальный вырост, играющий в полете роль руля.
– Когда буду подводить к катеру, будь осторожен, – предупредил Михаил Иванович, – тарпон может залететь в лодку, это очень опасно.
Хосе что-то крикнул по-испански, доктор утвердительно кивнул, и я догадался по стравливаемой леске, что было принято решение не форсировать выуживание, а дать рыбе выдохнуться на длинном отпуске. Михаилу Ивановичу и Хосе удалось навязать дополнительную леску. Борьба продолжалась уже больше часа, и рыба теперь выпрыгивала из воды все реже и реже. Наконец она совсем угомонилась, и Михаил Иванович стал метр за метром подматывать барабан морской катушки.
Вдруг Хосе выбросил вперед руку и крикнул:
– Акула!
Но я уже и без него заметил серую тень, следуемую за вяло сопротивляющимся тарпоном.
Описав дугу вокруг серебряного короля, акула внезапно напала на добычу. Хосе протянул мне бинокль. Я увидел, как мерзкая хищница вцепилась в искрящийся серебром бок рыбы и, замотав головой, вырвала клок мяса. Потом она скрылась на время из виду. Однако в следующее мгновение в объективах бинокля мелькнула огромная, высунувшаяся из воды пасть, усеянная множеством острых мелких зубов, и страшные челюсти сомкнулись над головой тарпона.
Когда неуклюжую, со вздувшимся брюхом акулу Михаил Иванович уже подтягивал к борту, Хосе вдруг не выдержал и, выхватив нож, с диким кличем бросился в море. Барахтаясь в воде, он что-то исступленно кричал и наносил удары по телу хищницы. Акула не могла ему ответить, потому что из пасти у нее торчал хвост проглоченной рыбы. Наконец Хосе успокоился и поднялся по веревочной лестнице на борт. Акула была мертва.
– Отчаянный ты, – бросил я кубинцу.
– Ненавижу этих тварей, – глухо ответил Хосе.
А Хуан добавил:
– Они напоминают ему американских агрессоров, которые до сих пор держат страну в сетях блокады.
