Неожиданный случай позволил кавалеру выйти из своего болезненного состояния. Однажды вечером — было это в 1755 году, — когда он сидел рядом с графиней де Рошфор, очаровательная дама, не думая ни о чем плохом, провела рукой по его волосам. Это прикосновение возымело сильное действие. Юный д'Эон испытал неведомое доселе чувство — и в двадцать шесть лет вдруг расцвел. Мадам де Рошфор тоже влюбилась в прекрасного юношу.
На один из блестящих придворных маскарадов, которыми так славилось роскошное царствование Людовика XV, кавалер д'Эон пришел в обществе веселой графини де Рошфор, убедившей Шарля нарядиться в женский костюм. Переодетый шевалье был — как хорошенькая девушка — замечен любвеобильным королем, и когда Людовик узнал о своей ошибке, он пришел в восторг.
В то время Людовик XV пытался восстановить дружественные отношения с Россией. Со своей стороны и императрица Елизавета Петровна, находившаяся под сильным влиянием Ивана Ивановича Шувалова — страстного поклонника Франции, была не прочь увидеть снова в Петербурге французское посольство.
И тут король вспомнил о кавалере д'Эоне.
Среди близких к Людовику XV царедворцев был принц Конти, происходивший из фамилии Конде, которая вела свое начало от младшей линии бурбонского дома и, следовательно, считалась родственной королевской династии. Принц, мечтавший о польском престоле, любил сочинять стихи. Однако светлейший поэт подыскивал рифмы с величайшим трудом, и чаще всего на помощь ему приходил кавалер д'Эон.
Благодаря некоторым своим сочинениям, обратившим на себя внимание публики, Шарль стал часто появляться в обществе лучших французских писателей, а через них он познакомился с принцем де Конти.
Принц одобрил идею короля послать в Санкт-Петербург кавалера д'Эона в женской одежде. Поддержала короля и его фаворитка, знаменитая маркиза Помпадур, которая на своем опыте знала, какое влияние может оказывать женщина на государственные дела.
«Цель вашей миссии, — сказала маркиза, — проникнуть во дворец, встретиться с императрицей с глазу на глаз, передать ей письмо короля, завоевать ее доверие и стать посредником тайной переписки, благодаря которой его величество надеется восстановить добрые отношения между двумя нациями».
Далее последовали необходимые пояснения: кавалер будет путешествовать под именем Лиа де Бомон; по дороге он встретит кавалера Дугласа-Макензи, он шотландец, изгнан, служит Франции.
Кавалер д'Эон за счет принца Конти был обеспечен всеми принадлежностями роскошного дамского туалета. Такая щедрость принца объяснялась просто: отправляя д'Эона в Петербург, он дал кавалеру особые поручения. «Вы знаете, что мой дед после смерти де Собецки избран был королем Польши. Но увы! Узурпатор Август II, избранник Саксонии, захватил трон, прежде чем избранный монарх успел приехать из Франции. Это стало большим несчастьем для моей семьи и для его величества, который уже принял решение заключить тайный союз с Польшей. Король позволил мне поручить вам и вторую миссию… Речь идет вот о чем: вы скажете Елизавете, что я влюблен в нее, постараетесь внушить ей мысль заключить со мной брачный союз. Если она откажется, вы приложите все усилия для назначения меня командующим русской армией — это сблизит меня с Польшей…»
…Ясным июньским утром 1755 года кавалер д'Эон, одетый в дорожное платье, сел в почтовую карету..
Д'Эон беспрепятственно пересек Европу и в конце июня прибыл в Санкт-Петербург, где его уже поджидал Дуглас. К несчастью, через несколько дней шотландца выследили агенты Бестужева и выслали из России. Однако перед отъездом он успел-таки представить м-ль Лиа де Бомон графу Михаилу Воронцову, вице-канцлеру и франкофилу. Именно этот высокопоставленный вельможа, хорошо известный в Версале, должен был представить кавалера ко двору.
По-видимому, до дипломатических кругов доходили туманные слухи о миссии Дугласа и д'Эона, потому что, несмотря на всю секретность операции, в Париже разнеслась молва о поездке д'Эона в Россию под видом девицы. Австрийский посланник в Петербурге пытался проведать о цели приезда Дугласа и своими хитрыми расспросами поставить в тупик поверенного Людовика XV, который на вопрос посла, что он намерен делать в России, отвечал, что приехал по совету врачей, предписавших ему холодный климат…
Когда Воронцов представлял Лиа де Бомон, в корсете у нее было зашито письмо короля, а в руках она держала сочинение Монтескье с золотым обрезом и в кожаном переплете. Эта книга предназначалась для самой императрицы.
Переплет книги состоял из двух картонных листов, между которыми находились секретные бумаги, картон был обтянут телячьей кожей, края которой, перегнутые на другую сторону, были подклеены бумагой с мраморным узором. В книге Монтескье д'Эон должен был передать императрице Елизавете Петровне секретные письма Людовика XV с тайным шифром, с помощью которого она и ее вице-канцлер граф Воронцов могли вести секретную переписку с королем. Затем д'Эон получил новые шифры, один для переписки с королем, Терсье и графом Брольи, а другой для переписки с императрицей Елизаветой и графом Воронцовым, причем его строго предупредили, чтобы он хранил вверенные ему тайны как от версальских министров, так и от маршала де л'Опиталя, который в 1757 году был назначен французским посланником при русском дворе. Кроме того, д'Эону поручили пересылать королю все депеши французского министерства иностранных дел, получаемые в Петербурге, с ответом на них посланника и с личными комментариями кавалера.
Елизавету немало позабавил этот посланник, и она посмеялась от души. Д'Эон в своих мемуарах утверждал, что императрица с целью облегчить необходимые для переговоров встречи решила поселить его в своем дворце и объявила м-ль де Бомон своей чтицей. Так это или нет, но шевалье со своей задачей справился блестяще.
Чрезвычайно важное значение д'Эона как тайного дипломатического агента в Петербурге подтверждается напечатанными письмами Терсье из архива князя Воронцова. В одном из писем, датированным 15 сентября 1758 года, Терсье просил Воронцова призвать к себе д'Эона и сжечь в присутствии его прежнее свое письмо «купно с приложенными двумя циферными ключами, так и сие, дабы он мог о том меня уведомить. Именем королевским впредь сего сообщенное вам есть собственно его секрет, оной так свято хранили, как я вас о том просил. Я прошу господина д'Эона, чтобы он ко мне отписал о том, что вашему сиятельству по сему учинить угодно будет».
Д'Эон добился благосклонности Елизаветы Петровны. Она написала Людовику XV сердечное письмо, в котором выразила готовность принять французского официального дипломатического агента с основными условиями для заключения союза между государствами.
Правда, Елизавета Петровна отказалась вступить в брак с принцем де Конти, так же как и дать ему пост главнокомандующего войсками. Тогда принц стал хлопотать о получении подобного звания в Германии, но и тут ему не посчастливилось по причине ссоры с маркизой Помпадур. Осерчавший принц вообще отошел от дел и, согласно воле короля, передал все корреспонденции и шифры старшему королевскому секретарю по иностранным делам Терсье, с которым и привелось шевалье вести большую часть секретной переписки из Петербурга.
Д'Эон с письмом императрицы к Людовику XV отправился в Версаль, где был принят королем. Следуя пожеланию Елизаветы Петровны, кавалер Дуглас был назначен французским поверенным в делах при русском дворе, а д'Эон — секретарем посольства.
На сей раз шевалье отправился в Россию в мужском платье. Чтобы скрыть прежние таинственные похождения в Петербурге, д'Эон был представлен императрицей как родной брат девицы Лии де Бомон, этим и объясняли поразительное сходство между упомянутой девицей, оставшейся во Франции, и ее братом, будто бы в первый раз приехавшим в столицу России.
Вскоре шевалье вернулся во Францию, чтобы доставить в Версаль подписанный императрицей договор, а также план кампании против Пруссии, составленный в Петербурге. Копию плана он передал в Вене маршалу д'Этре.
Людовик XV был чрезвычайно доволен д'Эоном и за услуги, оказанные им в России, пожаловал ему чин драгунского поручика и золотую табакерку со своим портретом, осыпанную бриллиантами.
К этому времени относится рассказ из мемуаров д'Эона о копии с завещания Петра Великого, которую он, пользуясь оказываемым ему при русском дворе безграничным расположением, добыл из самого секретного архива империи, находящегося в Петергофе. Копию, вместе со своей запиской о состоянии России, д'Эон показал только министру иностранных дел аббату Бернесу и самому Людовику XV. Сущность этого завещания сводится к тому, что Россия постоянными войнами и искусной политикой должна покорить всю Европу и продвинуться к Константинополю и Индии. Раздробив Швецию, завоевав Персию, покорив Польшу и завладев Турцией, она должна разорить Австрию с Францией, и когда эти два государства будут ослаблены, двинуть войска в Германию и наводнить Францию «азиатскими ордами». То, что завещание, составленное Петром Великим, подложно, — не подлежит сомнению. Но было ли оно сочинено самим д'Эоном? Возможно, шевалье решил таким образом показать, насколько свободно он чувствовал себя во дворце российской императрицы. Тем более подлинность этой копии проверить было невозможно, а король и министр были не заинтересованы в огласке неблаговидного поступка своего агента. Д'Эон мог быть вполне спокоен, что подлог его не обнаружится.
