– Браво, Андриано, – Микеле захлопал в ладоши и, взяв у меня из рук бинокль, позвал за собой кивком головы: – Пойдем, посмотрим.
Мы спустились по крутой тропе к воде. Вскоре причалили удачливые охотники. Рыба была притаранена к лодке и немногим уступала ее длине.
– Перфекто экземпляро! – сказал Микеле, посмотрев на мою спутницу.
– Да, чудище морское, – ответила М., и, кажется, они друг друга поняли.
– Я когда-нибудь куплю самую большую удочку и приеду сюда ловить меч-рыбу, – размечтался я.
– О, нет, не надейся, – улыбнулся, закачав головой, Микеле. – Меч-рыбу в наше время поймать очень трудно.
Я пожал плечами:
– Жаль.
Длиннющий пляж был почти безлюдным. Никто не купался. Единичные отдыхающие, расположившиеся со своими подстилками на песке, были все в одеждах. Вода показалась не очень холодной, и мы с М. разделись и пошли купаться. Потом грелись на солнышке, ласкаемые легким бризом.
На следующий день после обеда снова отправились на полюбившийся пляж. Я увидел рыболова и направился к нему. Не доходя, остановился, стал ждать поклевки. Мощные кастинговые удилища были закинуты очень далеко в море. Сторожков не было, вероятно, поклевка определялась по вибрации кончика удилища. Неожиданно рыболов обернулся ко мне и спросил по-английски, увлекаюсь ли я рыбалкой. Я обрадовался общению и показал, каких размеров рыбу ловлю дома, в России. Рыболов воскликнул: «Рашен фишмен!» Тут же новый знакомый, звали его Антонио, дал мне одну удочку и насадку и предложил продемонстрировать свое мастерство.
Я закинул снасть, наживленную небольшой сардинкой, и почти сразу последовала мощная поклевка; вспомнив, как подсекали неаполитанские рыболовы, сделал широкую подсечку. Вначале почувствовал, как снасть будто зацепилась за дно, настолько тщетны были мои усилия сдвинуть некую тяжесть с места, но затем сильнейший удар едва не выбил из рук удилище. Крупная рыба взмыла свечой на фоне ослепительных лучей уже низкого солнца в нескольких десятках метров от пирса, а затем пошла в глубину, резко уводя леску влево. Я еле сдерживал с визгом вертящуюся катушку. Ручка била по онемевшим пальцам. Когда в запасе оставалось всего каких-нибудь два-три метра лески и я уже мысленно распрощался со снастью, которую неминуемо должно было порвать или вырвать из рук, рыба неожиданно успокоилась. Она остановилась.
С невероятным усилием, буквально по метрам, я подматывал леску, ожидая очередного удара, и уже сумел подвести рыбу довольно близко, как вдруг, в десяти-пятнадцати метрах от пирса, она решительно развернулась и стала совершенно спокойно уходить на глубину, несмотря на то что крепкая жилка уже, казалось, звенела. Вдали рыба сделала еще одну свечу и мотнула головой, пытаясь освободиться от крючка. Мне удалось погасить рывок, почувствовал, что на этот раз она идет довольно легко.
Только теперь я вспомнил об итальянце, который терпеливо ждал развязки. Увидев мой вопрошающий взгляд, он показал на берег, и я стал выводить рыбу на мелководье.
В руках у Антонио был большой подсак, но он опасался, что рыба не войдет в него. Однако случилось то, чего мы не ожидали.
Моя добыча оказалась (кто бы мог предполагать?!) меч-рыбой. Когда возле самого берега итальянец прыгнул в воду и удачно подцепил ее подсаком, сетка вдруг порвалась. Длинноносая рыба, оказавшись на свободе, намеревалась сделать последний рывок, но я бросил удилище, и мы вдвоем вышвырнули чудо морское на берег.
Итальянец ликовал. Он все твердил, что поймать меч-рыбу, даже такую сравнительно небольшую (в ней оказался почти пуд), вблизи берега – это большая удача, что мне просто повезло. Я рассказал об охоте гарпунеров, которую наблюдал со скалы, и об их гигантской добыче. Антонио пожимал плечами, качал головой и в ответ говорил только одно:
– Фантастик, фантастик.
Нежданно-негаданно мы с М. оказались на роскошной, утопающей в лаврах и олеандрах, вилле Антонио. Его пожилые родители встретили нас радушно. Вскоре мы пробовали нежнейшее мясо меч-рыбы, которое мастерски приготовил домашний повар Робертино. Скажу вам, меч-рыба по-сицилийски ничем не уступала осетрине по-русски. Вдобавок веселый кулинар знал массу анекдотов и до полуночи развлекал нас.
Три незабываемых дня на озере Иммет
Мотыля и червя мы провезли через границу контрабандой. В заполярную Лапландию, чтобы принять участие в Кубке Севера, добирались на микроавтобусе. Кроме того, я мечтал половить со льда форель и освоить все тонкости финской рыбалки.
В гостях у рекордсмена мира. Мы с Александром поселились вместе с четырьмя ведущими спортсменами-ориентировщиками в лесной избушке (кстати, оборудованной получше многих московских квартир). Километрах в двух от нее, на берегу озера, находилась спортивная база Эске Юконена – рекордсмена мира по гонкам на скутерах. Один из наших спортсменов хорошо знал его и договорился, что тот нам устроит рыбалку.
На другой день Эске уже ждал нас с Александром на базе, выдал нам ледобур и сказал, что окунь, форель и прочая рыба неплохо берут под крутым лесистым берегом недалеко от его базы. Показав ориентиры, он умчался на снегоходе по каким-то неотложным делам.
Надо сказать, что температура воздуха по сравнению с предыдущими днями, когда стоял мороз —25–30 градусов, упала до —9, но с рассветом задул такой неприятный, порывистый и иногда с метелью ветер, что нам то и дело приходилось греться сверлением новых лунок. А лед, несмотря на конец ноября, был 30 см! Окунь граммов на 100–150 стал довольно активно ловиться под самым берегом на глубине 0,5 м. Иногда стая полосатых отходила, и тогда начинал брать матросик с мизинец и довольно крупный ерш. Рыба покрупнее лучше клевала на кусочек червя-дендробены.
Однако такая рыбалка нам быстро надоела, и я стал искать рыбу на глубине 4 м. Вскоре ко мне перебрался и Александр. Он тут же поймал довольно увесистую плотву, потом еще одну. У меня плотва не клевала. Я стал сверлить еще лунки, чтобы наткнуться на какое-нибудь донное углубление или бровочку, где очень любят обитать стайки плотвы. Вскоре труд мой увенчался успехом. Вот мормышка с двумя нацепленными через середину мотылями дошла до дна. Я немного выждал и медленно плавными колебаниями стал поднимать ее. Через десять сантиметров подъема кивок резко тюкнул и задержался в согнутом положении. Я подсек и ощутил приятную тяжесть. Плотва бойко ходила по кругу на леске 0,1 мм, но вскоре вместе с хлынувшей в лунку водой была поднята к поверхности и подхвачена ладонью. Руки мои дрожали от азарта. Вот он первый стоящий трофей финского озера! По приблизительным прикидкам, в серебристой красавице было граммов четыреста. Потом из этой лунки я вынул еще пять плотвиц, но уже раза в два меньшего размера. У Саши тоже с переменным успехом клевала стандартная плотва.
В Заполярье в ноябре день короток. После двух часов уже начинало темнеть. К тому же ловля на пронизывающем ветру нас изнурила, и, смотав снасти, мы направились на базу Эске, где его помощник проводил нас в хорошо протопленную баню, после чего пригласил в уютный бар, украшенный чучелами птиц и зверей. Хозяина, правда, мы так и не дождались…
Поиски озера. Замечено, что погода в Лапландии в это время года не постоянна, и в ней прослеживается некоторая цикличность: в течение одного-трех безветренных дней стоят сильные морозы, потом с Балтики идет циклон, и температура значительно повышается, но зато начинают дуть ненужные ветра. Потепление наступает также, как правило, ненадолго, потом снова на какое-то время устанавливается морозная погода. И в нашу поездку было так.
На следующий день погода резко понизилась до —23 градусов. Дождавшись очередного потепления, мы с Александром решили пойти к Эске на рыбалку на лыжах. Но свой маршрут мы начали с реки, полукругом опоясывающей курортную зону Леви. Дальше, соединенные протоками, шли озера, на одном из которых находилась база Эске. Нам хотелось по пути разведать новые рыболовные места.
У нас был план местности, который мы вырвали из рекламного проспекта. Однако он был довольно схематичен, к тому же компас взять забыли. Поэтому мы приняли необходимое нам озеро за другое и сильно углубились в тайгу. К счастью, вдали, в той стороне, где виднелись избы деревеньки, в туманном мареве чернела фигурка рыболова.
– Лось, – сказал Александр и сам себя поправил: – Нет, похоже, человек.
Приблизившись, увидели, что финн долбит пешней лед – то ли делает отдушины для рыбы, то ли ставит сети (в лунку почему-то были воткнуты сосновые колья). Умевший говорить по-английски человек объяснил, что это озеро Сирка (в переводе Кузнечик). Очевидно, оно названо так из-за того, что сплошь заросло травой – зеленая, замороженная осока повсюду торчала на поверхности льда. Объяснив, как протоками выйти к нужному нам озеру, финн снова принялся долбить лед, а мы отправились дальше.
