Первое исполнение Шестой симфонии состоялось 16 (28) октября 1893 года в Петербурге под управлением автора и успеха не имело. “С этой симфонией происходит что-то странное! — писал композитор после премьеры. — Она не то чтобы не понравилась, но произвела некоторое недоумение. Что касается меня самого, то я горжусь ей более чем каким-либо другим моим сочинением”. Абсолютное признание пришло к этой гениальной музыке спустя несколько дней, когда после трагической и безвременной кончины Чайковского Шестая симфония прозвучала под управлением Э. Направника.
Музыка
Начинается симфония медленным вступлением. Из сумрачных глубин постепенно вырастает скорбный мотив. В нем вопрос (вспоминаются пояснения к неосуществленному замыслу: “Мотив: зачем? Зачем? Для чего?”). В основе главной партии тот же мотив, но перенесенный в верхний регистр, в другой инструментовке, в ускоренном темпе. В ней — смятение, трепет, тепло... Но на смену этой теме спешат другие образы: марш, затем какое-то суетливое мельканье, скользящие блики, предвещающие музыкальную атмосферу скерцо... Движение, все нарастающее, хотя и изменчивое, приводит к вступлению зловещих фанфар. Прерывается звуковой поток, остается лишь одинокий голос альта. Замолкает и он, и вступает тема побочной партии. Изумительная скрипичная мелодия — символ того недостижимого идеала, к которому вечно стремится душа, — самая прекрасная среди прекраснейших мелодий Чайковского. Экспозиция заканчивается глубочайшим пианиссимо. А вслед — страшный, сокрушительный удар. Словно колоссальным взрывом начинается разработка. Напряженнейшее действие разворачивается как кипение потока раскаленной лавы. Идет ожесточенная, смертельная борьба. Волна за волной накатывается в неистовых усилиях. Как грозное напоминание о тщете земных стремлений вступает тема православного песнопения “Со святыми упокой”. Но снова, неимоверным усилием поднимается, почти уже из небытия, главная тема. Это на гребне кульминации началась динамическая реприза. В ней с прежней силой продолжается битва, достигающая своей высшей точки в трагическом диалоге тромбонов со струнными. Кажется, все кончено. Но после паузы, без всякого перехода, без подготовки звучит дивная, полная неизбывной красоты побочная тема. Ее постепенным уходом, мерным движением на фоне безжизненных нисходящих пиццикато заканчивается первая часть.
Вторая часть симфонии — необычный вальс размером не на три, как обычно, а на пять четвертей. Его мелодия грациозна, изящна, порой даже кокетлива. Меланхолично капризное танцевальное движение с оттенком стилизации. В среднем разделе появляются скорбные отзвуки первой части. А может быть, это — предчувствие финала? Но возвращается внешне безмятежный вальс. Лишь в его коду проникают грустные интонации.
Передышка кончилась. В третьей части, скерцо, сама жизнь с ее стихийной силой, с ее жестокой, неумолимой борьбой. Первоначальная суета, мелькание отдельных мотивов, красочная разноголосица постепенно кристаллизуются в марш — четкий, уверенный. Он все подчиняет себе, разрастаясь в колоссальную грозную и торжествующую силу.
Финал начинается как скорбная песнь о разбитых надеждах, может быть — о погибшей жизни. Удивительна главная тема. Это почти та же мелодия, что и в побочной партии первой части. Она начинается теми же звуками, в ней те же интервальные ходы, тот же взлет пассажа. Но изменилась тональность — си минор, мрачный, траурный вместо солнечного ре мажора. Мелодия не доводится до конца — она недопета, словно не хватает сил, и сникает трагически, уже не способная к великолепному распеву... Вторая тема, более светлая, на трепетном триольном фоне, также заимствована из побочной партии первой части, словно возвращает нас к другой ее стороне. Таким образом, весь финал основан на отдельных мотивах темы, символизировавшей в начале симфонии прекрасный и, как оказалось, недостижимый идеал. Лирическая и скорбная медленная заключительная часть симфонии несет в себе образы не только печали, но и сочувствия, протеста против несправедливости судьбы, тоски по недостижимому, недостигнутому идеалу, преклонение перед ним. Постепенно замирает, истаивает звучание. Завершился жизненный круг. Все растворилось в небытии.
Сергей Иванович Танеев, (1856—1915)
Выдающийся русский музыкант и музыкальный деятель конца XIX века Сергей Иванович Танеев отличался разносторонностью, широтой и многогранностью творческих интересов. В историю русской музыкальной культуры он вошел как видный композитор, крупнейший музыкальный ученый, блестящий пианист, первоклассный педагог. “Великий русский музыкант, вся деятельность которого вызывает глубокое уважение. На музыке его лежит отпечаток мудрой сосредоточенности и принципиальности, путь искателя истины. Каждая мысль принимает у Танеева облик зрелого, обдуманного высказывания... Скромное сердце, душевное целомудрие и проницательный ум Танеева-человека составляли стройное единство. А диапазон идей и образов, порождаемых этим единством, был гигантский”, — писал академик Асафьев.
Ученик Чайковского и Николая Рубинштейна, Танеев стал учителем Рахманинова, Скрябина, Метнера, Глиэра. В области музыкальной науки он оставил капитальный труд по полифонии — “Подвижной контрапункт строгого письма”. Основные произведения Танеева-композитора —симфония до минор, фортепианные трио и квинтет, грандиозная опера-трилогия “Орестея” по Эсхилу, кантаты “Иоанн Дамаскин” и “По прочтении псалма” — принадлежат к замечательнейшим страницам русской музыки.
Танеев родился 25 ноября 1856 года в городе Владимире. Отец, широко образованный человек, служил чиновником довольно высокого ранга и отличался гостеприимством и любовью к музыке. Он немного играл на фортепиано, флейте, скрипке и гитаре, мать тоже была неплохой пианисткой. В доме часто бывали гости, в том числе приезжие музыканты, устраивались домашние спектакли, вечерами звучали оперные переложения, романсы, камерные сочинения Гайдна и Моцарта. Музыкальная одаренность будущего композитора проявилась очень рано. Уже в пять лет к нему пригласили учительницу музыки, а когда ему было неполных десять лет, семья переехала в Москву, и он поступил в только что открывшуюся Московскую консерваторию, которую блестяще окончил в 1875 году по классам фортепиано (Н. Рубинштейн) и композиции (Чайковский). Первым в истории консерватории он был удостоен на выпуске большой золотой медали. К этому времени он уже был автором нескольких хоров, двух увертюр для симфонического оркестра, симфонии, струнного квартета. Но пока еще его пианистический дар проявился значительно более ярко.
После окончания консерватории начинаются годы странствий. Тем же ютом Танеев путешествует по Европе — посещает Швейцарию, Италию, Грецию. Весной следующего, 1876-го, года вместе с известным скрипачом Л. Ауэром совершает концертное турне по городам России. После летнего отдыха снова уезжает за границу, на этот раз — в Париж. Гам, продолжая регулярные самостоятельные занятия роялем, прилежно посещает репетиции симфонического оркестра Ж. Падлу, симфонические концерты под управлением Э. Колонна, бывает на “музыкальных четвергах” у знаменитой певицы Полины Виардо, которая к тому времени оставила большую эстраду, но в домашней обстановке продолжала покорять слушателей своим удивительным талантом. У Виардо Танеев познакомился с Тургеневым и скоро подружился с ним, несмотря на почти тридцатилетнюю разницу в возрасте.
Танеев сблизился со многими деятелями французской культуры, в частности, с композиторами Сен-Сансом, Форе, д'Энди, Дюпарком, писателями Флобером и Ренаном, искусствоведом Ипполитом Тэном. На музыкальных вечерах в знакомых домах он, как правило, много играл, по отзывам слышавших его, великолепно. Но в публичных концертах не выступал — считал, что это делать еще рано, так как его репертуар недостаточно обширен.
Вернувшись на родину в июле 1877 года, Танеев посвятил себя, в основном, занятиям на фортепиано, поставив перед собой задачу разучить несколько концертных программ, в том числе из фортепианных концертов и ансамблевых произведений.
В 1878 году, после того как Чайковский покинул консерваторию, получив возможность, благодаря государственной пенсии и помощи Н. Ф. фон Мекк полностью посвятить себя творчеству, на его место приглашают его лучшего ученика — Танеева. Танеев получил классы гармонии, оркестровки, музыкальных форм и полифонии, то есть вел все музыкально-теоретические предметы. За 27 лет своей работы в консерватории Танеев выпустил множество учеников. Он стал главой московской композиторской школы, давшей миру Скрябина и Рахманинова, Метнера и Гречанинова, многих других, менее известных композиторов. В консерватории началась и научная деятельность Танеева, занявшегося очень серьезно изучением полифонии. Результатом этой деятельности стали обширные научные труды, не потерявшие своего значения и многие десятилетия спустя.
