Вторая часть, по свидетельству ученика и друга Калинникова, автора книги о нем Пасхалова, возникла во время бессонницы: “Все спит, извне не доносится ни одного звука. Но самая тишина вибрирует. Ощущаешь пульсацию собственного сердца, душу охватывает чувство одиночества”. Среди напряженной тишины, ощущение которой так ярко передано в музыке начала анданте, возникают очертания прекрасного образа, манящей, может быть несбыточной, мечты. Характер мелодий, звучание оркестра — все выдержано в пастельных тонах. Задумчивой первой теме, как бы плывущей на фоне баюкающего аккомпанемента скрипок и арф, мягко контрастирует вторая — меланхоличная и томная мелодия, интонируемая гобоем. Ее дополняет широкий распев всех высоких инструментов оркестра. Как будто светлая мечта овладевает сознанием, заполняет все, вытесняя ощущение тишины. Но вот, в репризе трёхчастной формы, возвращается первоначальное настроение, светлое видение рассеивается, воцаряется покой.
Третья часть — яркое, жизнерадостное широко развернутое скерцо, рисующее картины народного веселья. Полная удали мужская пляска сменяется плавной грацией девичьего хоровода. Легко и непринужденно плетется его кружевной узор. В прозрачном свирельном наигрыше солирующего гобоя (трио — средний раздел сложной трёхчастной формы) звучат то задушевное грустное раздумье, то задор. Возобновляется стремительная пляска, завершая полную жизни и красок картину.
Финал симфонии — развязка драматургического развития. Он начинается как и первая часть — звучанием ее главной темы в унисонах струнной группы. Дальше на протяжении финала, также написанного в сонатной форме, среди разнообразных сцен и настроений, в смене плясовых, танцевальных и лирически-напевных эпизодов возникают знакомые мотивы. Звучат обе темы первой части, слышится свирельный напев средней части скерцо, появляется и задумчивая плывущая мелодия из анданте. Но здесь она преображается: среди всеобщего шумного ликования, в триумфальном звучании валторн и тромбонов она возвещает о достижении заветной мечты. В радостном, торжественном ее характере слышатся гимнические черты.
Антонин Дворжак, (1841—1904)
XIX век принес ярчайший расцвет национального искусства многих стран Европы — Монюшко и Шопен в Польше, Эркель и Лист в Венгрии, Григ в Норвегии на основе богатейшего фольклора своих стран создали профессиональную музыку. В Чехии вслед за Сметаной, основателем национальной композиторской школы, подлинным классиком стал Дворжак. Он — автор огромного количества сочинений: опер, симфоний, оркестровых, хоровых, камерных инструментальных и вокальных пьес. Его музыка полна свежести, искренности, в ней воплотилась стихия чешских народных песен и танцев. Произведения Дворжака раскрывают духовное богатство народа, не сломившегося под трехсотлетним игом австрийской империи, сохранившего свою самобытную культуру, но впитавшего все лучшее, что дала культура австрийская, в частности, ее достижения в области инструментальной, симфонической музыки. Музыка Дворжака отличается мелодической щедростью, богатством ритмики, вобравшей в себя особенности национального фольклора, яркостью гармонических красок, ясностью и классической стройностью формы.
Дворжак родился 8 сентября 1841 года в местечке Нелагозевес, в семье владельца постоялого двора и мясной лавки, который довольно хорошо играл на цитре и часто исполнял на ней танцы, аккомпанировал песням. На звуки цитры собирались постояльцы, начиналось пение, а если приходили братья хозяина со своими скрипками, то получался настоящий концерт. В этой благодарной обстановке мальчик довольно рано начал заниматься музыкой. Сначала — самостоятельно, подбирая услышанные мелодии на маленькой скрипке. Позднее, когда пошел в школу, — начал изучать нотную грамоту: в школе, как повсюду в пределах Австрийской империи, обучали не только чтению и счету, но и начаткам музыки.
Скоро мальчик играл на скрипке в костеле и в сельском оркестре. Однако о музыкальном будущем ребенка никто не задумывался — он должен был идти по стопам отца. В 13 лет его послали в соседний городок Злонице, где мальчик должен был учиться ремеслу мясника, а, кроме того, посещать уроки немецкого языка: расчетливый отец понимал, что без этого в жизни трудно пробиться — все сколько-нибудь значительные должности в Чехии занимали австрийцы, и немецкий язык знать было необходимо.
Антонин понимал, что отец прав — ему становилось все труднее управляться с хозяйством, семья росла, в ней было уже пять детей, из которых он был старшим и, естественно, должен был помогать в меру сил. Он поселился в Злонице у брата матери и начал обучение. Видя незаурядные музыкальные способности мальчика, дядя познакомил его с местным кантором, который начал учить мальчика игре на альте, фортепиано и органе. Не была забыта и скрипка. За год мальчик сделал колоссальные успехи, и кантор не раз объяснял его родителям, к тому времени тоже переехавшим в городок, что их сын должен получить настоящее музыкальное образование. Но отец твердо стоял на своем: сын пойдет по его стопам. Не нравилось ему и то, что в своем увлечении музыкой мальчик плохо занимался немецким. Было решено отправить его в Чешский Каменец, где жили в основном немцы и в школе преподавали по-немецки. Так в 15 лет Антонин снова сел за школьную парту. Немецкий язык давался ему легко, но главное — он и здесь нашел учителя музыки, органиста местного костела Ф. Ганцке. Тот занялся с юношей теорией, органом, и скоро начал поручать ему самостоятельно играть во время церковной службы.
Вернувшись домой, он показал такие успехи, что прежний его учитель прослезился от радости, а отец был наконец сломлен — он понял, что губить такой талант грешно, и отправил сына в Прагу. Деньги на обучение дал дядя, искренне полюбивший юношу.
В 1857 году Дворжак поступил в Пражскую органную школу. Годы учения были трудными, так как приходилось зарабатывать на жизнь — помощь дяди была не очень существенной, да и нельзя было жить, рассчитывая только на нее: надо было становиться на собственные ноги. Юноша давал уроки, занимался перепиской нот. Но все оставшееся время отдавал занятиям. Он изучал произведения Баха, Генделя и Бетховена, проходил гармонию и контрапункт. Посещал концерты консерватории, в которых исполнялись сочинения Моцарта, Шумана, Мендельсона, выступали Лист и Клара Шуман, в оперном театре прослушал оперы Моцарта, Россини, Доницетти, Верди, Вагнера. Прошло совсем немного времени, и он сам стал участником концертов — играл в оркестре общества “Цецилия”.
Через два года курс обучения был закончен с характеристикой: “Отличный, но скорее практический талант. Практические знания и навыки представляются его наиболее сильной стороной. В теории он слабее”. Теперь предстояло найти работу. Это было не просто, но помог случай. Руководитель небольшого оркестра, игравшего на балах и в ресторанах, решил расширить состав, чтобы иметь возможность выступать с серьезными программами в концертных залах. Ему, в частности, был нужен альтист, и Дворжак поступил в этот оркестр. Кроме того, нашлось еще одно место — органиста в лечебнице для душевнобольных. По крайней мере теперь он был избавлен от нужды.
Осенью 1862 года в Праге был открыт так называемый Временный театр. До того в столице Чехии был только Сословный театр, находившийся под контролем австрийских властей. Однако в стране просыпалось национальное самосознание, шло широкое движение за национальную культуру. В русле этого движения оказалась борьба за собственный, народный театр. Был организован комитет, собиравший для этого средства под гордым лозунгом “Народ — себе” (эти слова до сих пор начертаны на фасаде театра, построенного на народные деньги). Но поначалу денег было недостаточно, а театр нужен был как можно скорее. И члены комитета решили на собранные средства построить сначала небольшой Временный театр. В нем начал работать оркестр, участником которого был Дворжак. Здесь он познакомился со многими людьми, составлявшими цвет чешской культуры, в том числе и Сметаной, который для Временного театра писал оперы.
Юноша начал рано сочинять. В 60-е годы им были созданы первые симфонические и камерные произведения, в 70-е появляются оперы “Альфред”, “Король и угольщик”, “Хитрый крестьянин”. К этому времени Дворжак оставил место альтиста, чтобы всецело посвятить себя творчеству, однако материальные трудности заставляют его искать учеников. Кроме того, в течение четырех лет он занимает место органиста в храме св. Войтеха. С началом работы органистом совпадает крупная перемена в личной жизни. Дворжак женится, причем история его брака удивительно совпадает с Моцартом: за несколько лет до того, работая во Временном театре, он серьезно увлекся Йозефиной Чермаковой. Молодая талантливая девушка играла на сцене, имела успех у публики и мечтала о блестящей карьере. Дворжак не привлекал ее — ей нужны были блеск, слава, а не какой-то молчаливый альтист, сидящий в оркестровой яме. Свидетельством любви молодого музыканта остался вокальный цикл “Кипарисы”. А в 1873 году он сделал предложение младшей сестре Йозефины, Анне. Его чувство нашло отклик — прелестная юная девушка, обладавшая прекрасным голосом, согласилась стать его женой. Свадьба состоялась в ноябре.
