Деяния – последнее прибежище людей, которые не умеют мечтать.
* * *
Есть только два явления, которые и в нашем девятнадцатом веке еще остаются необъяснимыми и ничем не оправданными: смерть и пошлость.
* * *
Каждый должен ходить к хироманту хотя бы раз в месяц, чтобы знать, что ему можно, а чего нельзя. Потом мы, конечно, делаем все наоборот, но как приятно знать о последствиях заранее!
* * *
Мода – настолько невыносимая разновидность безобразия, что приходится менять ее каждые полгода.
* * *
Модно то, что носишь ты сам, немодно то, что носят другие.
* * *
Можно восхищаться чужим языком, даже если не можешь свободно говорить на нем, как можно любить женщину, почти не зная ее.
* * *
Мы живем в эпоху, когда необходимы только бесполезные вещи.
* * *
Ненавижу, когда несерьезно относятся к еде. Это неосновательные люди, и притом пошлые.
* * *
Нет нетактичных вопросов, есть только нетактичные ответы.
* * *
Нет ничего опаснее, чем быть модным. Все модное быстро выходит из моды.
* * *
Ни одна из ошибок не обходится нам так дешево, как пророчество.
* * *
Ничегонеделанье – самое трудное в мире занятие, самое трудное и самое духовное.
* * *
О футболе я самого лучшего мнения. Отличная игра для грубых девчонок, но не для деликатных мальчиков.
* * *
Определить – значит ограничить.
* * *
Папиросы – это совершеннейший вид высшего наслаждения, тонкого и острого, но оставляющего нас неудовлетворенными. Чего еще желать?
* * *
Природа – отнюдь не выпестовавшая нас мать. Она есть наше творение.
* * *
Природа ненавидит разум.
* * *
Пунктуальность – воровка времени.
* * *
Работа – последнее прибежище тех, кто больше ничего не умеет.
* * *
Стоит делать лишь то, что считается невозможным.
* * *
Тот, кто смотрит на дело с обеих сторон, обычно не видит ни одной из них.
* * *
Трудно избежать будущего.
* * *
Это не мое дело. Поэтому оно меня и интересует. Мои дела всегда нагоняют на меня тоску. Я предпочитаю чужие.
* * *
Это ужасно тяжелая работа – ничего не делать.
* * *
Я всегда так поступаю с добрыми советами: передаю их другим. Больше с ними нечего делать.
* * *
Я не люблю принципов. Мне больше нравятся предрассудки.
* * *
Я ненавижу драки, независимо от повода. Они всегда вульгарны и нередко доказательны.
* * *
Из письма Уайльда Аде Леверсон:
Я читал Алфреду отрывки из его собственной жизни. Это был сюрприз для него. Каждый должен вести чей-либо чужой дневник; надеюсь, вы будете вести мой.
О Шекспире:
Городская жизнь воспитывает и совершенствует все наиболее цивилизованное в человеке. Шекспир, пока не приехал в Лондон, не написал ничего, кроме скверных памфлетов, и не написал ни строчки, когда навсегда покинул Лондон.
* * *
Чем объективнее кажется нам произведение, тем оно на деле субъективнее. Быть может, Шекспир и вправду встречал на лондонских улицах Розенкранца и Гиль-денстерна или видел, как бранятся на площади слуги из враждующих семейств, однако Гамлет вышел из его души и Ромео был рожден его страстью.
* * *
Об Оноре де Бальзаке:
Почитайте-ка Бальзака как следует, и наши живущие ныне друзья окажутся просто тенями, наши знакомые – тенями теней. Одна из величайших драм моей жизни – это смерть Люсьена дю Рюбампре.
* * *
Бальзак не больше реалист, чем был Гольбейн. Он созидал жизнь, а не воспроизводил ее.
* * *
Об Эмиле Золя:
Золя старательно создает панораму Второй империи. Но кому теперь интересна Вторая империя? Она уже устарела.
* * *
О Чарлзе Диккенсе:
В искусстве Диккенса столь мало здравого смысла, что он не способен даже на сатиру, его подлинная стихия – карикатура.
* * *
О Роберте Льюисе Стивенсоне:
Романтическое окружение – наихудшее окружение для романтического писателя. На Гауэр-стрит Стивенсон мог создать новых «Трех мушкетеров». А на Самоа он пишет письма в «Тайме» насчет немцев.
Я также вижу, что он из кожи вон лезет, стремясь к естественной жизни. Если ты валишь лес, то, чтобы делать это с толком, ты не должен уметь описывать этот процесс. Естественная жизнь – это, в сущности, бессознательная жизнь. Взяв в руки лопату, Стивенсон всего-навсего расширил область искусственного.
Если я проведу остаток жизни в парижском кафе за чтением Бодлера, это будет более естественно, чем если я наймусь подстригать живые изгороди или сажать какао по колено в грязи.
* * *
Об американском писателе Генри Джеймсе:
Он пишет прозу так, как будто сочинять для него тяжелое наказание.
* * *
Об ирландском писателе Джордже Муре:
Он писал на блестящем английском языке, пока не открыл для себя грамматику.
* * *
О романисте Джордже Мередите:
Как повествователь он владеет всем на свете, за исключением языка, как романист умеет абсолютно все, не считая способности рассказать историю, а как художник тоже постиг все, кроме дара изъясняться внятно.
* * *
О поэте Роберте Браунинге:
После Шекспира не было шекспировской личности. Шекспир умел петь миллионами голосов, Браунинг – заикаться на тысячи ладов.
* * *
Мередит – это Браунинг в прозе, да и Браунинг – тоже.
* * *
Об одном из своих современников:
Если бы он меньше знал, он, возможно, стал бы поэтом.
* * *
Об английском критике Максе Бирбоме:
Боги наделили Макса даром вечной старости.
* * *
О Бернарде Шоу:
Прекрасный человек. Он не имеет врагов и не любим никем из друзей.
* * *
Можно по-разному не любить его пьесы, или любить его романы.
* * *
О писателе и издателе Франке Норрисе:
Франка Норриса приглашали в каждый приличный английский дом – по одному разу.
* * *
О Джеймсе Уистлере:
Джеймс Уистлер – один из величайших мастеров живописи; таково мое мнение. И должен добавить, что мистер Уистлер полностью разделяет это мнение.
* * *
Уистлер, при всех его недостатках, не согрешил ни одной стихотворной строкой.
* * *
Об Одри Бердсли, иллюстраторе «Саломеи» Уайльда:
Одри Бердсли изобретен мной.
Он выглядел, как последний джентльмен в Европе.
Ада Леверсон
Уайльд говорил даже лучше, чем писал. Вероятно, он был величайшим мастером беседы, который когда-либо жил, не исключая Сократа, которому недоставало уайльдовского чувства юмора.
Алфред Дуглас
Отчего Уайльд оказался столь подходящим для биографа, что все существующие опыты его жизнеописания нельзя считать неудачными? Только из-за феноменальной лени, упростившей его жизнь так, словно он инстинктивно стремился убрать из нее эпизоды, способные помешать кульминации в конце предпоследнего акта. Это была хорошо сделанная жизнь в скрибовском смысле, такая же простая, как у Де Грие, любовника Манон Леско; но она достигла еще большего, отбросив Манон и сделав Де Грие единственным героем, влюбленным в самого себя.
Бернард Шоу
Я не столько говорил, сколько слушал значительно более умелого рассказчика, чем я сам.
Бернард Шоу
Оскар столько же смыслит в картинах, сколько в покрое платья, и смело высказывает чужие взгляды.
Джеймс Уистлер
Что общего у Уайльда с искусством? Разве то, что он присаживается к нашему столу и подбирает в нашей тарелке изюм из пудингов, который потом развозит по провинции.
Джеймс Уистлер
Мученичество Уайльда, более или менее добровольное, его трагический финал, Редингская тюрьма – все это сообщает его дендизму своего рода налет святости. Томас Манн
С самого начала Уайльд режиссировал свою жизнь и продолжал это делать даже тогда, когда судьба вырвала все нити у него из рук.
Уистен Хью Оден
Он был гениально одаренным поэтом. Он осуществлял до чрезмерной капризности все свои «хочу!», – но, как все истинные игроки, он в решительный момент не рассчитал своих шансов сполна.
Константин Бальмонт
Если мне удается сочинить афоризм, я никогда не пытаюсь приписать себе его авторство – все мы знаем, что это уже сказал Уайльд.
Дороти Паркер
Благодаря Уайльду англичане знают способ превращать парадоксы в банальности.
