Подобно монголам, тангуты чрезвычайно усердные буддисты и притом страшно суеверны. Различное колдовство и гаданье рядом с процессиями религиозного культа встречаются у описываемого народа на каждом шагу. Усердствующие богомольцы ежегодно отправляются в Лассу. Ламы у тангутов во всеобщем почитании, и влияние их на народ безгранично. Только кумирни в тангутской земле встречаются реже, нежели в Монголии, так что гыгены, которых здесь также довольно много, иногда живут в черных палатках вместе с простыми смертными. Последние по окончании жизни не зарываются в землю, но выбрасываются в лес или в степь на съедение грифам и волкам.
Озеро Куку-нор, называемое тангутами «Цок-гумбум», а китайцами "Цин-хан"*, лежит к западу от города Синина, на высоте 10 500 футов над уровнем моря. * Монгольское имя означает "Голубое озеро", китайское "Синее море"; перевод же тангутского названия Куку-нор мы не могли узнать достоверно. У местных и вообще у южных монголов описываемое озеро называется «Хуху-нор», то есть твердая буква «к» переделывается в более мягкий звук «х». (Примеч. автора.) По своей форме оно представляет эллипсис, вытянутый большой осью от запада к востоку. Окружность описываемого озера простирается от 300 до 350 верст. Точной меры узнать было невозможно, но местные жители говорили нам, что нужно две недели для обхода озера пешком и от семи до восьми дней для объезда его на верховой лошади.
Берега Куку-нора не извилисты и очень мелки; вода соленая, негодная для питья.
Но эта соленость придает поверхности описываемого озера превосходный темyо-голубой цвет, на который обращают внимание даже монголы и удачно сравнивают его с цветом голубого шелка. Вообще вид Куку-нора чрезвычайно красив, в особенности когда мы застали это озеро поздней осенью, и окрестные горы, уже покрытые снегом, стояли белой рамкой широких, бархатно-голубых вод, убегавших к востоку от нашей стоянки за горизонт.
С береговых гор в Куку-нор течет много небольших речек, но более значительных притоков считается восемь; из них самый большой Бухайн-гол, впадающий в юго-западный угол описываемого озера.
Как и на других больших озерах, даже слабый ветер разводит здесь сильное волнение, так что Куку-нор редко бывает спокоен и то лишь на самое короткое время. Сильные ветры, по словам жителей, господствуют здесь в период замерзания озера, что происходит около половины ноября; вскрывается же оно в конце марта; следовательно, бывает покрыто льдом 4,5 месяца.
В западной части Куку-нора, верстах в двадцати от его южного берега, лежит скалистый остров, имеющий в окружности от 8 до 10 верст. Здесь построена небольшая кумирня, в которой живут 10 лам. Летом сообщение их с берегом прервано, так как на всем Куку-норе нет ни одной лодки и никто из жителей не занимается плаванием по озеру. Зимой к отшельникам приходят по льду богомольцы и приносят в дар масло или дзамбу; в это время сами ламы также отправляются на берег собирать для себя подаяние.
Куку-нор обилен рыбой, но рыболовством занимаются здесь лишь несколько десятков монголов, которые возят свою добычу на продажу в город Донкыр. Снарядами для рыбной ловли служат небольшие сети; ими ловят преимущественно в береговых речках.
Рыба, которую нам случалось видеть у монголов или ловить самим, вся принадлежала к одному только виду*. * Этот вид оказался новым и относится к семейству карповых, его назвали шизопигопсис Пржевальского. (Примеч. редактора.)
Однако рыбаки уверяли нас, что в озере водятся несколько других пород рыб, но они редко их ловят своими жалкими снарядами. 0 происхождении Куку-нора у местных жителей существует легенда, которая гласит, что нынешнее озеро некогда находилось под землей в Тибете, там, где теперь стоит Ласса, и уже заведомо для людей перешло на свое настоящее место.
Такое событие совершилось следующим образом.
Во времена очень древние, когда еще не существовало нынешней резиденции далай-ламы, один из тибетских царей вздумал построить великолепный храм в честь Будды и, выбрав для этого место, приказал начать работу. Несколько тысяч людей трудились целый год, но когда здание было почти готово, оно вдруг разрушилось само собой.
Работу начали снова, и опять, лишь только довели до конца, храм рухнул от неизвестной причины; то же самое повторилось и в третий раз. Тогда удивленный и устрашенный царь обратился к одному из гыгенов для разъяснения причины подобного явления. Однако пророк не мог дать удовлетворительного ответа, но объявил своему повелителю, что в далеких странах Востока есть святой, который один из всех смертных знает желаемую тайну, и что если удастся выпытать ее у него, тогда постройка храма будет окончена благополучно.
Получив подобный ответ, тибетский царь выбрал заслуженного ламу и послал его искать вышеупомянутого святого.
В течение нескольких лет посланный лама объездил почти все буддийские земли, посетил знаменитые кумирни, виделся и говорил. с различными гыгенами, но нигде не мог найти человека, указанного тибетским пророком. Огорченный неудачей своей миссии, посланник решился возвратиться домой и на этом обратном пути проезжал обширные степи на границе Тибета с Китаем.
Здесь однажды у него сломалась пряжка у подпруги седла, и путник, чтобы починить ее, зашел в одинокую бедную юрту, видневшуюся невдалеке. В этой юрте он увидел слепого старика, который был занят молитвой, но приветствовал своего гостя и предложил ему взять новую пряжку от собственного седла. Затем старик пригласил ламу пить чай и стал расспрашивать, откуда он и куда ездил. Не желая без нужды разглашать цель своего путешествия, посланец отвечал, что он родом с востока и ездит теперь молиться по разным кумирням.
"Да, мы счастливы, сказал старик, что имеем много прекрасных храмов, каких нет в Тибете. Там напрасно принимаются строить большую кумирню; это здание никогда не устоит, потому что в том месте, где хотят его воздвигнуть, находится подземное озеро, которое колеблет почву. Только ты должен хранить этот секрет в тайне, потому что если кто-нибудь из тибетских лам его узнает, тогда воды подземного озера придут сюда и погубят нас.
Лишь только старик окончил свою речь, как путник вскочил с места, объявил, что он именно есть тибетский лама, которому нужно было узнать секрет, сел на свою лошадь и ускакал. Отчаяние и страх овладели стариком. Он начал громко звать о помощи, и когда наконец пришел один из его сыновей, пасший невдалеке стадо, то старик велел ему тотчас оседлать коня, догнать ламу и отнять у него «язык». Под этим словом святой разумел свою тайну и, отдавая сыну приказание отнять ее, тем самым уполномочивал его убить путника. Но слово «хылэ» по-монгольски означает язык у человека или животных и также язычок в пряжке подпруги. Поэтому, когда посланный догнал ламу и объяснил ему, что его отец требует возвратить «хылэ», тот отстегнул взятую у старика пряжку и беспрекословно ее отдал. Получив такой «хылэ», сын возвратился к своему отцу, и когда последний узнал, что привезена пряжка от подпруги, а сам лама уехал далее, то воскликнул: "Такова, вероятно, воля божия, теперь все кончено, мы погибли!" Действительно, в ту же ночь раздался страшный подземный гул, земля раскрылась, и из нее полилась вода, которая вскоре затопила обширную равнину. Множество стад и людей погибло, в том числе и проболтавшийся старик. Наконец бог сжалился над грешниками. По его велению, явилась чудовищная птица, взяла в свои лапы огромную скалу в горах Нань-шань и бросила ее на то отверстие, откуда изливалась вода. Прибыль последней была остановлена, но затопленная равнина осталась озером; спасительная же скала явилась на нем островом, который существует и доныне.
Самым замечательным животным куку-норских степей может считаться дикий осел, или хулан, называемый тангутами «джан». Этот зверь по величине и наружности походит на мула; цвет его шерсти сверху тела светло-коричневый, снизу чисто белый. Хулан встречен был нами в первый раз на верховьях Тэтунг-гола, там, где горы Гань-су делаются безлесными и принимают луговой характер. Начиная отсюда дикий осел распространяется через Куку-нор и Цайдам в Северный Тибет, но в самом большом количестве живет на привольных лугах озера Куку-нор.
Впрочем, степи не составляют исключительного местопребывания описываемого животного; оно не избегает и гор, если только в них имеются пастбища и хорошая вода. В Северном Тибете мы встречали иногда хуланов в высоких горах, где они паслись вместе с куку-яманами.
Хуланы обыкновенно держатся стадами от 10 до 50 голов; табуны в несколько сот экземпляров встретились нам лишь в степях Куку-нора. Впрочем, и здесь такие стада, вероятно, образуются случайно, и мы не раз видали, как они разбивались на несколько партий, уходивших в разные стороны.
