души, то о сем только и надобно говорить. Да и о самом полезном должны говорить благочинно, в приличное время, и те только лица, которым дозволено говорить. А кто низший, тот дожидайся дозволения от высшего.
Шептания же, собеседования на ухо, знаки, подаваемые мановениями, — все это да будет изгнано, потому что шептание заставляет подозревать в злословии, а знаки чрез мановения служат доказательством брату, что скрывают от него какой-нибудь худой умысел. Все же это бывает началом ненависти и подозрения. Когда же необходим будет взаимный о чем-нибудь разговор, тогда меру голоса должна определять самая потребность, и с тем, кто близко, надобно разговаривать тихим голосом, и говоря с тем, кто вдали, надобно возвысить голос. Но чтобы советующий кому или дающий о чем приказание употреблял голос громкий и грозный, сего, как оскорбительного, да не бывает в обществе.
Выходить из обители подвижничества, кроме положенных и необходимых выходов, не позволительно.
Поелику же есть общества не мужей только, но и дев, то все доселе сказанное должно быть общим правилом для тех и других. Одно только надобно знать, что большего и преимущественнейшего благообразия требует жизнь женщин, их преуспеяние в нестяжательности, в безмолвии, в послушании, дружелюбии, строгость касательно выхода из обители, остережение от встреч, взаимное между собою расположение, избежание частных содружеств. Во всем этом с особенным тщанием должна преуспевать жизнь дев.
Та, которой вверено смотреть за благочинием, должна не того искать, что приятно сестрам, и не о том заботиться, чтобы заслужить их благосклонность, делая им угодное, но всегда соблюдать степенность, внушая к себе страх и почтение. Ибо должно ей знать, что она даст Богу отчет в общих прегрешениях против долга. И каждая из живущих в составе общества да ищет от настоятельницы не приятного, но полезного и пригодного, да не входит в исследования о том, что ей приказывают, потому что навык к сему есть обучение безначалию и следствие оного. Но как заповеди Божии приемлем без исследования, зная, что всяко Писание богодухновенно и полезно (2 Тим. 3, 16), так и сестры да принимают приказы от настоятельницы без испытания, с усердием, а не от скорби, ни от нужды (2 Кор. 9, 7), исполняя всякий совет, чтобы послушание их имело награду. Да принимают не только наставления, относящиеся к строгости жизни, но, если наставница запрещает пост, или советует принять укрепляющую пищу, или по требованию нужды приказывает что-либо другое, служащее к облегчению, всё одинаково да исполняют с уверенностью, что сказанное ею есть закон.
Если же по необходимости надобно будет переговорить о чем-нибудь нужном или с кем-нибудь из мужчин, или с имеющим попечение о деле, или с другим человеком, который может быть полезен в требуемом деле, то должна переговорить о сем настоятельница в присутствии одной или двух сестер, для которых по жизни и по летам безопасно уже иметь свидание и вести разговор с кем бы то ни было. Если же сестра сама от себя придумает что полезное, то пусть предложит настоятельнице и чрез нее скажет, что нужно сказать.
Подвижнические уставы подвизающимся в общежитии и в отшельничестве
Обязав себя к любомудрию Христову, приняв такой образ мыслей, который выше житейских пожеланий, удовольствий и попечений, и озаботившись всеми мерами устранить и отдалить помысл от плотских страстей, неоднократно вел ты со мною длинные беседы, спрашивая, каким образом должно совершить начатый подвиг, нимало не покоряясь плотским вожделениям, которые чрез тело переходят и в душу? Чего, во-первых, всего более и чего затем надобно остерегаться, и о каком из совершенств ревновать, чтобы осторожностью избежать несообразного действования, а ревностью приобучить себя к деланию прекрасного? А потом пожелал ты, чтобы сделал я тебе письменное изложение своего о сем мнения. По сей-то причине и сам я решился не оставлять в небрежении твою благую ревность, но сколько можно своими советами подкрепить и утвердить ее не в той мысли, что предлагаемое слово удовлетворит предмету, но чтобы под молчанием, как бы под насыпью какою, не скрыть того, что могу сказать, а чрез это избежать суда, объявленного скрывшему талант в землю.
У людей всего чаще предлогом к вожделению мирских удовольствий бывает супружество, потому что нельзя и найти другого врожденного телесной природе вожделения, более сильного и стремительного, как вожделение в мужчинах к женскому полу или в женщинах к мужскому, чему и быть надлежит, так как оно естественным образом устремлено к рождению детей. Брак, составляя одно из главных действований природы, должен влагать и сильнейшее стремление. Да и попечений не встречается с людьми обременительнее тех, какие вдруг постигают их в супружестве, как говорит Павел: оженивыйся печется о мирских (1 Кор. 7, 33), будучи обременен заботами. Ибо одинокий будет заботиться только о себе и о собственных телесных нуждах или, может быть, и пренебрежет ими, легко имея возможность убедить себя к этому. А женатый и имеющий на своем попечении детей не бывает уже господином своей воли, но принужден поступать в угоду жене и занятый попечением о детях выносит целую бездну забот, которые и перечислить потребовалось бы больше времени, нежели сколько имеем его у себя теперь.
Поэтому желающий быть свободным от мирских уз избегает супружества, как оков, а избежав его, посвящает жизнь свою Богу и дает обет чистоты, чтобы не иметь уже и права возвратиться к браку, но всеми мерами бороться с природою и с сильнейшими ее стремлениями, подвизаясь в соблюдении чистоты. Таковой, предавшись любви Божией, желая, хотя в малой мере, достигнуть Божия бесстрастия, вожделевая вкусить духовной святости, тишины, безмятежия, кротости и порождаемого ими веселья и радости, старается держать помыслы свои как можно дальше от всякой вещественной и телесной страсти, возмущающей душу, чистым же и непотемненным оком души созерцает Божественное, без меры наслаждаясь тамошним светом. А приведя душу в подобное расположение и состояние, возможным уподоблением приближается к Богу и делается Ему возлюбленным и желанным, так как, совершив великий и едва исполнимый подвиг, приходит в состояние беседовать с Богом мыслью, очищенною от вещественного срастворения и удаленною от примеси телесных страстей.
Поэтому и прилично, и с разумом сообразно, чтобы чрез упомянутое выше подвижничество достигающий подобного навыка не увлекался снова раздражениями плоти в общение страстей ее и чтобы око души, приняв на себя дыхание сих страстей, не омрачилось как бы густой какой мглою и не смежилось для Божественного и духовного созерцания от того, что зрение рассудка болезненно поражается дымом страстей.
