радостию пошел к епарху Акилину, который в то время находился в Никее 7. Когда Акилин, окруженный оруженосцами, начальниками, слугами и множеством людей, воссел на суде, Помпиниан, скриниарий 8 большого чина, сказал ему:
– Вот юноша из города Апамеи, присланной к твоему величеству, предстоит пред светлым судом твоей власти.
Акилин сказал:
– Предстоящий пусть скажет нам свое имя, и отечество, и фортуну 9.
Святой отвечал:
– Имя мое – Трифон, отечество мое – селение Кампсада, близ города Апамейска, фортуны же мы не признаем, ибо веруем, что всё совершается по Божию промыслу и неизреченною Его мудростью, а не фортуною, и не зависит ни от течения звезды, ни от случая, как веруете вы. В жизни я руковожусь свободною своею волею, служа единому только Христу. Христос – вера моя, Христос – похвала моя, и венец славы моей.
Эпарх на это сказал святому:
– Вероятно, ты до нынешнего дня вовсе не слыхал о царском повелении, по которому всякий, кто называет себя христианином, и не поклоняется богам, должен умереть злою смертью; итак, образумься и оставь свою льстивую веру, чтобы не быть вверженным в огонь.
Но Трифон воскликнул:
– О, если бы мне сподобиться чрез огонь и все муки получить кончину за имя Иисуса Христа, Господа моего и Бога!
Эпарх продолжал:
– Трифон, советую тебе принести жертву богам, ибо вижу, что ты, хотя и молод телом, но имеешь совершенный разум, и я не желаю, чтобы ты умер злою смертью!
– Я тогда буду иметь совершенный разум, – отвечал святой, – когда принесу Богу моему совершенное исповедание, и если сохраню неизменною, как многоценное сокровище, благочестивую веру в Него, и сделаюсь жертвою Тому, Кто Сам принес Себя в жертву ради меня.
Тогда епарх, угрожая святому, с гневом вскричал:
– Огню предам твое тело, душу же твою укрощу самыми лютыми казнями.
– Ты угрожаешь мне огнем угасающим, – отвечал Трифон, – после которого остаётся только пепел, я же вам, неверующим, угрожаю огнём вечным, неугасающим; оставь суетную веру твою и познай истинного Бога, чтобы не раскаяться тебе после, когда впадешь в огонь вечный.
Но Акилин, воспламенившись сильнейшим гневом, повелел бить святого, повесив его на дереве. Услыхав это приказание, Трифон сам тотчас снял с себя одежды и с радостью отдал тело свое палачам на истязание. Палачи, повесив его на дереве, со связанными сзади руками, жестоко истязали его в течение трех часов. Но святой мужественно терпел мучение, ни одного крика, ни одного стона не издав за всё время, пока его били. Когда кончили истязать его, Акилин снова обратился к нему с увещанием:
– Одумайся, Трифон, оставь свое безумие, обещай поклониться богам, ибо никто из нежелающих повиноваться царскому повелению не может избежать ужасной смерти.
Святой дерзновенно отвечал:
– И я тебе говорю, что никто, отвергающийся небесного Царя Христа, не может наследовать жизнь вечную, но будет послан в огонь вечный, никогда не угасающий.
Эпарх на это сказал:
– Нет другого царя небесного, кроме Зевса, сына Сатурнова 10, он есть отец и богов и людей, и если кто ему не кланяется, тот не может оставаться в живых; поклонись и ты ему, если хочешь наслаждаться сладостью сей жизни.
Тогда святой, желая просветить язычника светом истины и изобличить всю мерзость язычества, сказал Акилину:
– Пусть будут подобны твоему богу Зевсу все поклоняющиеся ему и надеющиеся на него; а о нем повествуется, что он был первым пребеззаконным волхвом и пагубным чародеем, отцом всякого нечестия и безбожия, по смерти которого люди, желавшие следовать его злым делам, устроили ему золотых и серебряных идолов, назвав его богом; и сделали это затем, чтобы иметь оправдание и для себя самих в своей нечистоте и беззаконии, дабы никто не укорял их в постыдных делах, потому что и бог их был таков же; подобным образом и другие мерзкие и всезлобные люди были возведены на степень богов своими подражателями 11; вы же, веруя в эти древние нечестивые предания и ложные басни, поклоняетесь бездушным и немым идолам, забывая о Боге живом, Который небо утвердил, землю основал на водах, и излил воздух; Бог, создавший каждую тварь и давший ей видимый образ, господином над всем поставил человека, созданного после; но человек, по зависти диавольской, прельщенный лукавым змием (Быт., 3 гл.), впал в бесчисленные бедствия; тогда Бог – Слово, умилосердившись над ним, по Своему изволению, Сам благоволил воплотиться, и явился в подобии человеческом, умер на кресте, был погребен, в третий день воскрес, восшел на небеса и сидит одесную Бога Отца, пока не познает Его всё создание; тогда Он опять придет с силою и славою великою, и воздаст каждому по делам его. Он есть Бог богов и Царь царей, и Судия живых и мертвых; а почитаемые вами боги послужат на возжжение огня вечного со всеми поклоняющимися им.
После этого епарх Аквилин, собравшись на охоту, велел захватить и святого Трифона, приказав привязать его к коню и вести за собою. Большие мучения пришлось выносить святому: пальцы ног его отрывались, потому что, при ужасном морозе, ноги его были босы, а конь наступал и давил их своими ногами, – и ступни его растрескались, но мученик, вперив духовный взор к Богу и, пламенея любовью к Нему, ни во что ставил эти мучение, и пел слова Давида: «Утверди шаги мои на путях Твоих, да не колеблются стопы мои» (Пс.16:5), и другие: «Утверди стопы мои в слове Твоем и не дай овладеть мною никакому беззаконию» (Пс.118:133).
Повторяя вместе с тем и слова святого первомученика архидиакона Стефана:
– «Господи, не вмени им греха сего» 12 (Деян. 7:60). Возвратившись после охоты, епарх призвал к себе мученика и сказал ему:
– Теперь, несчастный, не надумал ли ты благоразумно принести жертвы богам, или остаешься в своем прежнем безумии?
Святой отвечал:
– Ты сам, ослепленный диаволом, преисполнен безумия и невежества, потому что не можешь познать Создателя всех и поклониться Ему; а я остаюсь премудрым, не отступая от спасающей меня истины.
Эпарх велел отвести святого в темницу; а сам отправился в ближайшие пределы страны, где и оставался некоторое время.
По прибытии обратно в Никею, епарх, явившись в судилище, снова вызвал Трифона и сказал ему:
– Не научило ли тебя продолжительное пребывание в узах повиноваться царскому повелению и обратиться к богам?
– Бог мой и Господь Иисус Христос, – отвечал святой,
