сего. А есть ли какие закономерности в достижении спасения?
– Продолжительность времени, необходимого для достижения священного созерцания и обожения духа зависит от роста способности без всякой рассеянности пребывать в молитве и созерцании. И молитву, и созерцание следует практиковать без всяких ожиданий и предположений, не вдаваясь в пустые мечтания и совершая духовную практику как служение Богу в духе и истине.
– А что вы можете сказать о самом созерцании, отче Григорие?
– Глубинный смысл созерцания – это непрерывное Богозрение. В этом блаженном состоянии дух человека больше не обманывается и не отвлекается ничем, что бы ни возникало. Тот факт, что мы еще увлекаемся помыслами или привязанностями, является признаком того, что у нас еще нет созерцания. Чем устойчивее и внимательнее твое созерцание, тем дальше ты находишься от ошибок и искушений в исихии. Настоящий исихаст не оставляет любовь к Богу и ближним, помня, что это – основа всей его практики. Рассеяние внимания и отвлечение ума от Христа – это и есть безблагодатное состояние, «черная дыра», так сказать, безсмысленного существования. Избегай ее изо всех сил. Сон – это проявление умственной тупости и самый большой враг созерцания и молитвы. Не забывай об этом никогда.
– Отче, вы говорили мне о вреде умозаключений, но разве мы не создаем их в наших беседах?
– Умозаключения, как пустая игра интеллекта, – это одно, а духовное Богословие – это другое. Как объяснял нам отец Софроний, те, кто довольствуются одной молитвой, не достигают возможного для человека совершенства, хотя и постигают Бога более глубоко, чем желающие постичь Его одним интеллектом. Ни интеллектуальное богословие, ни молитва, даже горячая, но без умного богословского видения, не являются совершенством. Лишь постижение, включающее в себя оба указанных понимания, как единую жизнь в Духе, приближается к полноте Богопознания.
– Какой же самый безболезненный процесс в Богопознании, отец Григорий?
– Можно сказать, что самое болезненное испытание в духовной жизни – это переход от благодатного взлета духа человеческого к вершинам Богосозерцания и пребывания в Божественном свете к последующему осознанию полного своего недостоинства и душевной искаженности и испорченности всего нашего существа пред святостью и безгрешностью Божественной милости. В этом состоит весь трагизм духовной жизни.
– Неужели мы никогда не обретем завершения в нашем духовном восхождении к Богу, даже оставив это тело?
– По разному пишут об этом святые отцы. Но, полагаю, что Христос не пребывает в непрестанном восхождении к Отцу, потому что мы исповедуем Его как «возшедшаго на Небеса, и седяща одесную Отца». Так человек включается всецело в жизнь Бога, когда следует за Христом.
– Геронда, по мне самое страшное – впасть в ошибки при исповедании Христа. А если придется впасть в них, от чего да избавит нас Господь, то еще страшнее – закоренеть в них, как вы считаете?
– Старец Софроний сам иной раз испытывал колебания в этом вопросе. В беседах с нами он как-то заметил, что благоразумные не дерзают говорить о Богопознании без трепета, поскольку это уже есть некое притязание на обладание искомым. Но он же решительно призывал отбросить всякое малодушие.
– Отец Григорий, а каков сам процесс накопления ошибок в духовной жизни?
– Чем ниже мы опускаемся в грехах своих и отступаем от благодати, тем больше у нас возникает недоумений и вопросов, а неизбежно с ними – и ошибок.
– Можно сказать, отче, что безблагодатная жизнь – это полнейшая ошибка?
– Да, так можно сказать. Нет такого времени, чтобы дух мой когда-нибудь насытился миром, и нет ни единого в нем явления, которым бы он полностью удовлетворился. Но нам дана от Бога воля выйти из всех ограничений мира в великую свободу обоженного духа. Люди не возжелали уподобиться Богу и не поверили в дарованное им безсмертие, осудив самих себя на совершенный упадок и гибель. Как только человек умаляет Божественное Откровение об обожении и безсмертии, то всякое стяжание таких высоких целей перестает влечь к себе. С другой стороны, богословствующие теоретики запугали всех нас чудовищным разрывом между нами и святостью. Тот, кто решился следовать за Христом, должен преодолеть это сложившееся отрицание самой Божественности души и ее безсмертия, чтобы победить грех и даже смерть. Никто не может выйти из этой брани победителем, если не соединится всецело со Христом.
– Скажите, отче, а есть ли какое-либо соответствие между жизнью Спасителя и нашей духовной жизнью?
– В исторической последовательности порядок домостроительства нашего спасения отмечается как Церковные праздники: Благовещение, Рождество Христово, Крещение Господне, Преображение, Страсти Христовы, Воскресение, Вознесение и Сошествие Святого Духа. Жизнь верующего человека также проходит всю эту последовательность в личном плане: весть о евангельской истине, рождение веры в душе, крещение и вхождение в Церковь Христову, начальное преображение души благодатью, искушения и борьба со страстями, воскресение души, оставившей всякие страсти, вознесение ее в неисходное пребывание в непрестанной молитве, совершенное отречение от всякой греховности и сошествие спасительной благодати Святого Духа в Божественном созерцании. Когда мы начинаем пребывать в слове Божием, Бог вселяется в нашу душу, открывая ей Самого Себя. Но когда человек переносит свои догадки на Бога, то начинает сам творить себе божество по образу своему и подобию. Мы же, следуя Церкви и заповедям Христа, раскрываем в себе через
