же прекрасен, как прекрасны были Адам и Ева до преступления заповеди. Но сатана, соделавшийся в тот же день уже втайне сатаной, был обвинен и осужден тогда же тайно, потому что Бог не восхотел открыть прародителям Своего суда над ним, чтобы не смогли они предузнать его искушения. Потому-то и сказала жена: змий прельсти мя (Быт. 3, 13), – а не сатана.
Итак, сатана осужден был тайно, а с ним осуждены и все воинства его. Грех великий, но наказание казалось бы мало, если бы постигло только одного или некоторых. Однако теперь как Еве и всем дщерям ее определены болезни рождения, как Адаму и всем чадам его определены печали и смерть, как змию и всему семени его определено быть в попрании, – так и бывшему в змие со всеми воинствами его определено идти в огонь. Но это сокрыто в Ветхом Завете и открыто в Новом Завете Господом нашим, Который говорит: О суде же, яко князь мира сего осужден бысть (Ин. 16, 11), – то есть он [24] был тогда обвинен.
Сказав о наказании, какое понесли искуситель и искушаемые, Моисей пишет о том, как (21) сотвори Господь Бог Адаму и жене его ризы кожаны, и облече их. Ризы те или были сделаны из кож животных, или сотворены вновь, потому что, по словам Моисея, Господь сотворил ризы сии и облек ими Адама и Еву. Можно думать, что прародители, коснувшись руками препоясании своих, нашли, что облечены они в ризы из кож животных, умерщвленных, может быть, пред их же глазами, чтобы питались они мясом их, прикрывали наготу свою кожами, а в самой смерти животных увидели смерть собственного своего тела. После этого (22) рече Бог: се, Адам бысть яко един от Нас, еже разумети доброе и лукавое. В словах: бысть яко един от Нас, – Бог открывает тайну Святой Троицы, но вместе посмевается Адаму, напоминая сказанное змием: будете яко бози, ведяще доброе и лукавое.
Конечно, Адам и Ева по вкушении плодов древа узнали доброе и лукавое, но и до вкушения знали они добро по опыту, о зле только слышали; после же вкушения произошло противное: о добром они стали только слышать, худое же испытывать на деле, ибо Бог отнял у них славу, какой были облечены, но овладели ими печали, которые прежде не касались их.
(22) И ныне да не когда прострет руку свою и возмет от древа жизни и снест, и жив будет во век. Если Адам дерзнул вкусить плодов с древа, с которого воспрещено было вкушать, то тем более устремится ли он к древу, плодов которого не запрещено было вкушать? Но поскольку Бог уже определил прародителям проводить жизнь в труде и поте, в печалях и болезнях, то, чтобы вкусив плода с древа жизни и получив вечную жизнь, они не стали бы вечно мучиться в этой жизни, Бог не допустил, чтобы подпавшие проклятию вкусили плодов того дерева, которое уготовлял [25], чтобы дать им их, когда будут они свободны от проклятий и облечены славой. Сделал так потому, чтобы животворный дар не послужил к их бедствию, и приятое от древа жизни не принесло им большего несчастия, в сравнении с тем, какое принесло им древо познания. От одного получили они временные болезни, а другое соделало бы временные болезни вечными; от одного приобрели они смерть, которая разрешает их от уз болезней, а другое соделало бы их погребенными еще при жизни, потому что сохранило бы им жизнь для вечного мучения в болезнях. Потому Бог отъял у них древо жизни. Притом и несообразно было жизнь блаженную иметь на земле проклятий, а жизнь вечную обрести в мире преходящем.
Если бы прародители вкусили плод древа жизни, то произошло бы одно из двух: или смертный приговор суда остался бы без исполнения, или древо жизни не было бы уже животворно. Потому, чтобы не нарушить смертный приговор суда, и древо жизни не оказалось бы недействительным и неживотворным, Бог изгнал Адама из рая, чтобы не потерпел он вреда и от древа жизни, как пострадал от древа познания; послал же его делати землю, от неяже взят бысть, чтобы, возделывая землю, приобрел себе пользу тот, кому принесен вред райским покоем. По изгнании прародителей из рая Бог, как написано, на восточной стороне рая сладости пристави Херувима и острие меча обращаемаго, хранити путь древа жизни. Оплот рая имел жизнь, потому что мог вращаться сам собой, чтобы охранять путь к древу жизни от того, кто мог пожелать его плода и дерзнул бы его сорвать. Но острие меча поразило бы того смертного, который пришел восхитить бессмертную жизнь.
Глава 4
Сказав об изгнании Адама из Едемского сада, о Херувиме и об острие меча, ограждавшего рай, Моисей обращается к повествованию о рождении Каина и Авеля, о принесении ими жертв и говорит: (1) Адам же позна Еву… и она роди Каина и рече: стяжах человека, не Адаму, познавшему ее, но Господу, образовавшему плод в утробе ее. (2) И приложи родити… Авеля. И бысть Авель пастырь овец: Каин же бе делаяй землю, – то есть когда они пришли в возраст, то один стал пастырем [26], а другой земледельцем.
(3) И бысть… принесе Каин от плодов земли жертву Богу,
