слава Богу!
Мы договорились приступить к осуществлению этого решения в мой следующий приезд в Лавру.
Вместе с игуменом мы посетили отца Кирилла, который, нахмурив лоб, выслушал наше единодушное намерение.
– А Федор Алексеевич потянет этот переезд?
– Он с радостью готов ехать, батюшка! Просит вашего благословения…
– Ну что ж, если с радостью, Бог вас благословит!
– Отче, заодно прошу и я вашего благословения, если есть на то воля Божия, устроить в горах под Адлером скит для братии монастыря! – обратился к старцу архимандрит.
– Если скит построите, это хорошо, это хорошо, да… Бог вам в помощь!
Утешенные благословениями духовника, мы зашли в издательский отдел монастыря, где нас радостно встретил улыбающийся отец Анастасий. Он пригласил нас в свой кабинет, где принялся угощать чаем и фруктами. Телефоны звонили, издатель давал толковые советы и указания. Впечатление было такое, что дела у него идут успешно. Невзирая на звонки, наши воспоминания текли за воспоминаниями.
– Сейчас я сильно загружен, – посетовал наш друг. – Но я обещаю, Симон, что вырвусь на Псху обязательно! Для меня горы – самые лучшее, что мне пришлось увидеть.
– Для меня тоже! – подтвердил отец Пимен. – Осенью жди, приеду! А тебя я, в свою очередь, приглашаю на Север: приезжай помолиться в наш монастырь! С братией познакомишься и увидишь отца Херувима, того самого маленького иеродиакона, рядом с которым мы хотели построить келью в Абхазии…
– Это интересно, спасибо. А как он поживает?
– Ну, теперь он иеромонах Херувим и известный духовник в монастыре, народ к нему толпами едет, каждое лето полно паломников!
– Очень рад за него! Мне он как-то запомнился, и хотелось бы повидать этого удивительного человека! Передай ему низкий поклон!
До отъезда случилась удивительная история, когда мне снова и сердцем, и душой удалось прикоснуться к великим святыням Православия и ощутить духовную помощь преподобного Серафима. Во дворе Лавры ко мне обратился уважаемый духовник, ставший в дальнейшем игуменом известного монастыря:
– Симон, ты сейчас не занят? Поможешь мне?
– Благословите, батюшка!
– Нужно съездить к одним хорошим верующим людям, они хотят отдать Лавре личные вещи старца Серафима. Поговаривают, что скоро начнется восстановление Дивеевской обители. Они там будут нужнее!
Нас встретила на крыльце дома вся семья, старые верующие люди, окруженные домочадцами. Нам торжественно вручили, сопровождая дары слезами, келейную икону преподобного и его кожаные рукавички.
– Симон, я понесу икону, а ты бери рукавички и положи их за пазуху, чтобы не потерять!
Провожаемые плачущими и вздыхающими дарителями, которые ради святой обители отрывали от сердца эти святыни, мы вышли со двора. Когда мы поздно вечером входили в Лавру, я признался духовнику:
– Отче, пока я нес варежки за пазухой, всю дорогу сердце горело огнем, словно уголь, от их великой благодати!
– Ну еще бы! – шепотом ответил он. – У меня то же самое! Это же наш удивительный святой, Серафимушка!
До утра это благодатное чувство не покидало меня, словно душа получила благословение самого преподобного…
В конце недели я позвонил в Москву иеромонаху Ксенофонту:
– Ты в Лавру приедешь? Помолимся преподобному Сергию и у старца благословения попросим на дорогу…
– Хорошо, батюшка, только к начальству не хочется идти, я его всегда опасался, простите… Но зато мне удалось разыскать брата инока Пантелеймона и его друга, кандидата математических наук. Они готовы ехать и ждут от вас указаний!
– Ладно, берем билеты в Минводы на следующую неделю и выезжаем. Встретимся завтра в Лавре!
На следующий день все вместе мы помолились у преподобного, а отец Кирилл благословил нас в исповедальной комнате, внимательно посматривая на моих спутников. В последний раз попрощавшись с батюшкой, с наместником и лаврскими отцами, я поехал на вокзал вместе с издателем, который помог мне подвезти подарки к поезду на Минводы. Он нагрузил меня новыми книгами и иконами для погранзаставы и Псху, напечатанными в типографии Лавры. Там меня ожидали Никита, брат отца Пантелеймона, и Николай, его друг.
Брат оказался веселым, добрым парнем, а математик – серьезным талантливым ученым, хотя вид этого человеком не соответствовал его математическим занятиям в Академии наук: взъерошенные волосы, курносый нос и глаза разного цвета на простодушном лице, казалось, принадлежали другому человеку, вернее, кому угодно, но только не математику.
– Меня постоянно
