всенощное пение: он знал, что народ любит патриарха, и что все охотно будут повиноваться ему даже до готовности умереть за него. И вот на рассвете царь посылает в церковь к патриарху сказать:
– Зачем ты смущаешь народ и строишь ковы против царя, который желает общего мира и единомыслия? Зачем возбуждаешь на мятеж безумных людей, и кровью междоусобной рати хочешь наполнить царствующий град?
Святейший патриарх отвечал посланным царя:
– Ни о чем подобном тому, что вы говорите, мы и не помышляем; даже на ум нам никогда не приходило то, что о нас думает пославший вас царь. Мы собрались в дом Божий не для какого-либо враждебного царю совета, но на славословие Божие, на моление и мольбы, да умилостивится Бог и оградит миром Церковь Свою, царя и весь народ, да упразднит еретические шатания, а всех утвердит в единомысленном правоверии.
Посланные сказали;
– Нет, не так это, как ты говоришь: одно говоришь ты устами, а другое помышляешь в сердце твоем, и помышляемое хочешь привести в исполнение. А так как ты явно собираешься восстать против царя, то сам и твои единомысленники при наступлении дня идите в царскую палату, и там отвечайте самому царю на предложенный нами вопрос, чтобы и царь мог обстоятельнее узнать о ваших намерениях.
Так сказав, посланные ушли. Все бывшие в церкви, видя и слыша это, поняли, что будет потом, – какое гонение и зло предстоит перенести служителю Божию и всей Церкви Христовой, и начали молиться еще усерднее, со многими слезами и воздыханиями. По окончании всенощного бдения, святейший Никифор вышел на средину церкви и поучал во всеуслышание:
– О собор, собранный Духом Божиим! Кто ожидал, что святая Церковь подвергнется таким бедам, какие теперь мы видим!? Вместо радости испытывает она печаль и от тишины переходит к смущению. Пасущая на доброй пажити словесное стадо терпит хищение от развратившихся, и Матерь, увещевающая всех чад своих к единомыслию, раздирается на части! Та Церковь, которую Христос приобрел честною Своею кровью, которую сохранил в чистоте от всякого порока (Еф. 5:27), оградил Апостолами, пророками, мучениками и святыми всех чинов и показал как рай украшенный и огражденный стенами, – какие беды терпит она ныне от людей, которые по внешности подобны нам, а на самом деле отстоят далеко от нас, сделались врагами нашими и до того дошли в своей злобе, что вместе с образом наносят бесчестие и тому, кто на нем изображен, и вместе с написанным на доске ликом Христовым отвергают и Самого Христа: ибо как честь, так и бесчестия, творимые образу, относятся к тому, кто изображен на иконе. Ныне враги правды уничтожают древнее церковное предание о почитании святых икон и узаконяют новое, противоположное прежнему, изобретенное еретиками, и тем смущают души верных. Братия и чада! Молю вас, не будем боязливы и малодушны, угрозы их да не ужасают сердец наших; будем ожидать Божией помощи. Враждующие против нас и стремящиеся истребить в Церкви правду подобны плывущим против быстрин речных: они, в конце концов, окажутся в глубине от изнеможения, ибо истина неодолима, и увенчивает почитающих ее, побеждая ратующих против нее. Кто ее держится, тот и безоружный одолеет врага; кто ее лишился, тот легко будет побежден, хотя бы и был вооруженным на брань воином. Свидетели наших слов те, о которых мы говорим: они не имеют никакого познания истины, над ними смеются даже отроки, учащие букварь, ибо они противоречат сами себе в своих суетных мудрствованиях, как бы съедая, подобно беснующимся, свою плоть. Разумеете ли, что я говорю, братия?
Все, присутствовавшие в церкви, воскликнули:
– Знаем и убеждены, святейший отче, что вера наша православная есть истинная, и за нее мы все готовы умереть.
Патриарх сказал:
– Подобает нам, братия, пребывать согласными и единодушными в исповедании православной веры, чтобы наши противники не могли ни одного от нас отторгнуть к своему злочестию: ибо благодатью Христовою нас больше, чем их.
Люди, взывая громким голосом, снова давали твёрдое обещание стоять за Церковь даже до смерти. После продолжительной беседы с народом в церкви, святейший патриарх, при наступлении дня, возложил на плечи омофор и с бывшими при нем епископами, игуменами и со всем клиром отправился в царские палаты. За ними пошло также много народа. Когда же патриарх с православными достиг дворцовых ворот, то все были удержаны, пропущен был один только первосвятитель. Обыкновенно греческие цари принимали благословение от патриарха и взаимно целовали правую руку в знак духовной любви. Злочестивый же Лев Армянин не оказал входившему патриарху обычного почтительного приветствия, не попросил его благословения, даже не предложил ему сесть, но, грозно смотря на него, начал говорить с гневом:
– Что это за раскол возник среди вас, и на царскую честь ков и восстание? Без нашего ведома собираете соборы, смущаете народ и побуждаете его к волнению и мятежу? Собирать без нашего соизволения и совета соборы и распространять в народе, будто мы держимся зловерия, а не церковного учения, не есть ли явная вражда и начало раздоров? Если бы мы хотели искоренить правые, называемые вами древними, уставы, то своевременно было бы нас хулить, уничижать и обвинять в злочестивой ереси; теперь же, когда, из любви к правоверию, мы желаем истребить раздоры и несогласие и всех привести к единству веры, зачем вы хулите нас, враждуете и говорите, будто мы обижаем Церковь, между тем как мы печемся о ее мире и тишине? Разве ты не знаешь, что много народа в смятении отторгается от Церкви ради того, что иконы пишутся и поставляются; отторгающиеся приносят книги и показывают в них слова Божественного Писания, которыми возбраняется делать иконы и почитать их? И если на возбуждаемые ими вопросы не будет ответов, то что воспрепятствует разделению в вере, которой уже никогда не прийти в соединение? Поэтому ради тех, кто волнуется умом и смущается недоумением, подобает вам немедленно иметь прение с этими отторгающимися (от Церкви) из-за икон. Наша власть желает и повелевает, чтобы или вы опровергли и привели их в ваше мудрование, или, побежденные в споре, сами им покорились; тогда и мы, увидев, где истина, присоединимся к лучшей стороне и утвердим ее нашей царской властью, чтобы, таким образом, стоять ей непоколебимо.
Святейший Никифор отвечал царю:
– Нет, молю твое величество, не считай нас виновными в расколах и мятежах. Даже молитвой, как оружием против царской твоей власти, мы не пользовались, ибо от Божественного Писания научились молиться за царя, а не
