Те, кто пережили тяжелый травмирующий опыт, передают его последующим поколениям. И тогда потомки могут испытывать состояния оцепенения, беспричинного страха, приступов паники, вспышки ярости, агрессии, навязчивых состояний. Подобный опыт настолько может охватывать психику человека, что он словно находится не здесь, а в прошлом. Неосознанно человек связан с прошлым травмирующим опытом. Чем тяжелее была травма, тем меньше человек присутствует в настоящем. Его способность создавать отношения затруднена. Выпадая из жизни в настоящем, человек не способен освободиться от подобного влияния, что-то изменить. Выйти из этого состояния можно, только если вступить в контакт со своими неприятными ощущениями, не вытеснять их, а осознавать. Обычно люди не хотят этого делать. Ведь осознать эти чувства – это встретиться с травмирующим опытом, а это создает еще больше неприятных переживаний. Когда человек отказывается ощущать, то за него это делают дети.
Человек в своем теле несет один или несколько травмирующих опытов. Вытесняя, не осознавая своих чувств, человек больше в этой жизни отсутствует, чем присутствует. Его внимание приковано к прошлому опыту, который он не осознает. Поэтому к концу жизни люди и говорят, что жизнь прошла незаметно. Ведь часть ее они находились будто во сне.
В жизни бывают ситуации, когда человек умышленно или по неосторожности нанес вред или ущерб другому, тогда вина может стать первичным чувством, при условии, что ее признают. В этом случае она придает силы. Если же человек вытесняет чувство вины, доказывает окружающим (а на самом деле самому себе), что он ни при чем, то эта эмоция создает внутренний дискомфорт и ослабляет человека. Но это в том случае, когда речь идет о реальной вине человека.
Чувство вины присутствует у каждого человека. Если бы его не было, то все мы, вне зависимости от того, какими мы себя видим, что имеем, кем являемся, считали бы себя достойными любви. Говоря: «Как тебе не стыдно», родители вызывают у ребенка чувство вины за то, что он какой-то не такой или поступает неправильно. Родители приучают своих детей, что они будут любимыми, если сделают то-то и то-то, то есть будут вести себя хорошо, как когда-то их учили родители. Такое чувство вины вторично. Это наиболее распространенный случай.
Когда человек предполагает, что он должен быть идеальным, действовать без ошибок, то любой упрек или критика в его адрес вызывает чувство вины. Более того, такой человек сам себя постоянно критикует. Стремясь к выстроенному во внутреннем мире идеалу, человек может жить с постоянным ощущением вины и стыда. Но он оказывается недостижим, и поэтому человек всю жизнь живет с чувством вины. Но здесь еще важно понять, почему человек обвиняет себя. Возможно, это перенятое чувство?
Александра в любой жизненной ситуации обвиняла себя в случившемся. Даже в ходе обычной дружеской беседы успевала по нескольку раз извиниться за то, в чем ее никто не обвинял: «Извини, что не могла встретиться с тобой раньше», «Извини, что не слышала, как звонил телефон», «Извини, что не успела убрать квартиру» и т. д. Ее ближайшая подруга постоянно испытывала дискомфорт оттого, что при их встрече Александра успевала десятки раз извиниться «непонятно за что». Муж Александры настоял, чтобы она пошла к психотерапевту. В ходе работы оказалось, что чувство вины было перенятым. Кто чувствовал себя виноватым в семейной системе Александры? Это была ее бабушка, у которой во время войны умерло трое детей. Почувствовав ту боль, которую испытывала ее бабушка, Александра расплакалась. Ей необходимо внутренне сказать бабушке: «Дорогая! Тебе было тяжело пережить смерть своих детей. Я чувствую твою боль, и я из любви к тебе несу эту боль вместе с тобой. Мне очень жаль. Какова бы ни была твоя вина, сейчас я оставляю ее тебе. Я чту твою судьбу. Сейчас твою боль, твою судьбу я оставляю тебе. Моя мама осталась жить, и поэтому есть я. Я принимаю свою жизнь. Бабушка, будь ко мне доброжелательна, когда у меня все будет складываться хорошо».
Когда внутри человека живет чужая вина, это перенятое чувство. Часто это чувство вины было вытеснено предком. А его потомок старается исправить его ошибку. Это ослабляет человека, ведь у каждого своя судьба. Неосознанно беря на себя чужую вину, он создает трудности в своей жизни.
Олег пришел на консультацию, так как считал, что все, за что он ни берется в своей жизни, идет «не так, как надо». Он был пессимистично настроен по отношению к своему будущему. Олег сказал, что у него такое ощущение, что он поступает по определенной программе, искупает что-то. Он верующий человек и нашел в православии некое «оправдание своим жизненным страданиям». В ходе работы оказалось, что внутри его живет боль по поводу ранней смерти своего брата Сергея. Он погиб в возрасте шести лет в результате несчастного случая. Родители Олега обвиняли друг друга в трагедии, хотя явной их вины в этом не было. С момента смерти брата родители живут словно чужие люди. Олег неосознанно стремился облегчить их ношу взяв часть вины на себя. В этом случае Олегу необходимо было не только избавиться от вины, но и принять свою жизнь. Олег считал несправедливым то, что он жив, а брат мертв. Олег должен был внутренне сказать своим родителям: «Дорогие папа и мама, я чувствую вашу боль из-за смерти Сергея. Я ваш ребенок, а вы мои родители. Я только ваш ребенок. Я уважаю вашу судьбу и вашу боль, но я оставляю их вам. Какова бы ни была вина, я оставляю ее вам. Каковы бы ни были отношения между вами, я уважаю вас как родителей. Я принимаю и уважаю все, что вы мне дали». Такой позицией Олег ставит в своей семейной системе все на свои места. Он – ребенок, они – родители. Он не может нести их вину, боль, судьбу. Ее он оставляет им. Родители должны осознать проблему; свою боль, разрушающие их жизнь. Олег должен заняться своей. Такая позиция меняет отношение Олега к тому; что происходит в их семейной системе. Она изменит его отношения с родителями и родителей друг с другом.
Чувство вины испытывают оставшиеся в живых на войне, в результате несчастных случаев. Те, кто выжили, считают, что они не сделали чего-то, чтобы спасти других. А возможно, они выжили благодаря тому, что другие умерли. Если родители, бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки вытесняют и пытаются забыть подобный травмирующий опыт, погибших людей, то они таким образом исключают их. Тогда дети и внуки будут вынуждены нести эти вытесненные переживания за них, возможно через психосоматические или другие хронические заболевания.
В тех случаях, когда человек испытывает беспричинную тревогу, навязчивый страх, тогда в зависимости от интенсивности симптоматики может понадобиться помощь не только психотерапевта, но, возможно, и психиатра. В других же случаях страх является первичным чувством. Он существует для того, чтобы предостерегать человека о грозящей ему опасности. Благодаря страху у человека в различных ситуациях срабатывает инстинкт самосохранения. Ставя перед собой какие-то цели, человек сталкивается с препятствиями, которые он либо преодолевает, либо нет. Страх толкает человека на поиск решения для изменения ситуации. Такой страх – первичное чувство. Как сказал Фридрих Ницше: «Страх развивает больше, чем любовь».
Но если человек подавляет свой страх, то становится пассивным и бездеятельным.
Чувство внутренней безопасности возникает с раннего возраста, передается в семейной системе из поколения в поколение. Немало людей ощутило чувство бессилия перед значимыми историческими событиями, ведущими к глобальным переменам в стране: сменой власти, войной. Чувство страха из-за неопределенности, из-за возможной угрозы своей жизни и жизни близких людей присутствует во многих семейных системах. Несмотря на успех человека в бизнесе, в личной жизни недостаток чувства безопасности сохраняется внутри человека на всю оставшуюся жизнь. Чувство безопасности передается по роду. Прежде всего оно выражается в том, насколько способны родители к безусловному одобрению ребенка, насколько у них самих развито чувство безопасности.
Иногда страх усиливается настолько, что человека охватывает паника.
Станиславу (30 лет) в течение 11 лет беспокоят панические состояния. Они возникали в двух случаях. Первый – иногда по ночам Станислава просыпается с чувством внутреннего беспокойства, страха. «Все время такое ощущение, что нужно вставать и куда-то бежать» – так описала она свои ощущения. Второй случай – когда на работе ей приходилось отвечать на большое количество вопросов своих потенциальных клиентов. «Мне все время хочется прекратить отвечать на вопросы, избежать общения, словно я могу совершить непоправимую ошибку и все обернется против меня» – так выглядело ее второе паническое состояние. Оба состояния сопровождались холодной дрожью в руках, ногах и учащенным сердцебиением. Со слов Станиславы, бабушка по линии матери тоже испытывала подобное. Она ощущала тревогу, страх, становилась суетливой, беспокойной, ходила по дому и начинала делать уборку, перебирать посуду или вещи, поскольку это отвлекало. Немного ослаблял это состояние у бабушки прием транквилизаторов. Однако Станиславе прием медикаментов мало помогал – лучше становилось только на какое-то время. Принять меры Станислава решила из-за дочери, так как стала замечать у нее такие же состояния. Чья это паника, которую периодически испытывали Станислава, ее бабушка и дочь? Прадед Станиславы в свое время возглавлял одно из областных управлений НКВД Украины в 30—40-х годах. Об этом в семье никогда не говорили. Когда-то Станислава стала расспрашивать свою маму подробно о тех событиях, но та не захотела разговаривать на эту тему сказав следующее: «Было тяжелое время. Возможно, мы выжили именно потому что мой дед тогда занимал эту должность. Сейчас об этом тяжело говорить». Наша работа со Станиславой показала, что это паника жертв, за которыми приходили (часто именно ночью) работники НКВД. Что необходимо было сделать Станиславе? Ей нужно было внутренне сказать жертвам: «Я вижу вас. Теперь у вас есть место в моем сердце. Вы рядом с нами. Я живу потому что вы пострадали. Я живу потому что кто-то из вас умер. И я уважаю это. Эта паника – это то, что я несла за вас. И теперь это в прошлом, и я оставляю это вам с любовью. Я обязана вам жизнью, и я уважаю то, что вам пришлось от этого страдать». Прадеду ей стоило сказать: «Дорогой прадед, сейчас я вижу тебя. Я вижу твою судьбу. Что бы там ни происходило, я уважаю это. Ты останешься моим прадедом. Сейчас я принимаю свою жизнь такой, как она есть». Состояние у дочери Станиславы изменилось практически сразу а вот с самой Станиславой нам понадобилось чуть больше времени, чтобы ей стало легче.
