Основным признаком гениальности является самобытность, оригинальность, независимость и невозможность ему подражания. Эти свойства налагают на весь облик гения по сравнению с обыденным человеком совершенно особенную окраску. В то время как всякий человек ищет подтверждении своим словам во вне себя и, убедившись в их, ценности, всегда стремится убедить других, гений, наоборот, имеет критерий истинности в себе самом и не только не нуждается во внешних подтверждениях своих выводов, но, наоборот, чуждается общения с внешним миром. Этот вывод и приводит нас к возможности дать следующие градации гениальности: гениальность может быть потенциальной и активной.
Гениальность — это прежде всего синоним громадного развития индивидуальности. В силу этого, деятельность гения, его мышление и построения всегда чрезвычайно насыщены присущей ему индивидуальностью, а потому очень трудно доступны восприятию другими людьми. Гений всегда выше современности, и не по форме, а по самому существу, вследствие чего, даже при отсутствии индивидуализации, его мышление было бы доступно лишь немногим избранным. Наконец, имея самосознание, гений имеет пред самой такую бездну всевозможных проблем и вопросов, что он не чувствует себя вправе заняться учительством, как в силу естественной скромности, проистекающей из сознания наличия огромной массы неведомого, так из естественного стремления к его познанию. Благодаря всему этому, всякий гений сознает сам с полной ясностью, что он не может быть понят людьми и что всякая проповедь, кроме отрыва от работы, принесет лишь новые страдания. Вместе с тем, он понимает также и то, что трудность общения проистекает не из легкоустранимых препятствий, а из глубочайших и непреложных причин, изменить которые он не в силах. Вот почему действительно справедлива мысль, что естественная гениальность есть гениальность потенциальная, т. е. скрываемая человеком и существующая лишь для него самого. Таких гениев гораздо больше, чем можно думать, но, вполне понятно, история не может знать о них. Примером сказанного вида гениальности является Гаман, облик которого прекрасно нарисован в следующих словах:
«Гаман никогда не доказывает, не говорит общепонятно, а всегда выражается своеобразно, словно оракул; форма объективного изложения совершенно противна его природе. Поэтому влияние Гамана распространялось лишь на очень небольшой круг людей».
Куно Фишер.Каждое истинное знание сказывается прежде всего в ясном и отчетливом самосознании своей ценности. Вот почему всякий большой человек всегда ясно сознавал ценность даваемого им учения, не только с относительной точки зрения, но и даже в значительной степени и с абсолютной. Вот почему, одним из главнейших признаков гения является непреклонная убежденность в истинности и правоте своего учения. Имея критерий в себе самом, и притом более строгий и возвышенный, чем предлагаемые людьми, такой гений вовсе не считался с встречавшей его критикой и излагал свое учение, как истинный посол Нерушимой Правды, который исполняет свое дело, не заботясь о результатах и последствиях, ибо они всецело в руках Всемирного Разума. Таким гением, например, являлся Спиноза, вся жизнь которого была страдной и тернистой стезей между лютой ненавистью и безумием человеческих стад.
«Они всегда так будут говорить о нем. Чтобы понять Спинозу, для этого необходимо слишком долгое и упорное умственное напряжение. И его не понял никто, кому в его Этике осталась неясной хотя бы одна строка, никто, кто не постиг, каким образом этот человек мог быть так глубоко внутренне убежден в своей философии, как это он часто и решительно высказывал. Еще в конце жизни он писал: «Я не предполагаю, что нашел лучшую философию, но я знаю, что я познал истинную философию. И если ты меня спросишь, как я могу быть в этом уверен, то я отвечаю: в силу той же уверенности, с которой ты познаешь, что три угла треугольника равны двум прямым, ибо истина уясняет одновременно и себя самое, и заблуждение».
Фр. И. Якоби.Переходя ко второму виду гениальности, гениальности активной, мы должны заключить a priori, что, будучи внешним проявлением потенциальной гениальности, активная должна иметь потенциальную возможность проявляться в некотором бинере. Для того, чтобы гений решился выступить на арену истории, необходимо, чтобы существовал какой-либо импульс; этим импульсом и является сознание миссии, т. е. ясное понимание необходимости исполнения того или иного конкретного предназначения. Оба члена бинера активной гениальности одинаково зиждутся на этом основном принципе, но, вместе с тем, именно начиная с него они становятся между собой различными. Чувство своей общности с мирозданием может быть у человека в двух видах. Во-первых, человек может сознавать себя некоторым вполне определенным фактором общей экономии природы, который исполняет присущую ему работу исходя исключительно из своих собственных побуждений, конкретные свойства которой вытекают из его индивидуальности. Конечный результат является автоматическим продуктом всех действий и противодействий, а потому каждый человек, раз он выполняет свою работу, может о результате не заботиться. Во-вторых, человек может сознавать себя лишь орудием Высшей Воли и, в силу этого, относя свою индивидуальность на задний план, он может в каждом отдельном случае давать решения, выводя их не из своего сознаваемого существа, а из свойств тех переживаний, с которыми ему приходится встречаться. Эти два вида активной гениальности, будучи близкими весьма друг к другу в этом своем исходном синтезе, затем быстро расходятся в противоположные стороны и делаются полярными крайностями, создающими некоторый бинер.
Из определения первого вида гениальности непосредственно следует, что, обладая ей, человек прежде всего направит все усилия к тому, чтобы вполне выявить и оформить в своем сознании свое собственное существо и его границы. Лишь став вполне определенной величиной, вполне разобравшись в своих свойствах и в своих стремлениях, человек может приступить к осуществлению своей миссии, которая в этом случае и выльется в стремление утвердить и распространить влияние некоторого конкретного и вполне определенного идеала. Поставив в своей душе некоторую цель, такой человек будет как сам стремиться к ней, так и привлекать к этому стремлению всех, кто только к его голосу прислушается. Итак, основным признаком этого вида гениальности является узко конкретное, вполне выявленное, ясно оформленное сознание своей миссии. Такой человек задается не вселенским идеалом, абсолютным и совершенным для всех людей и всех времен, но тяготеет лишь к частному его аспекту, стремится развить лишь некоторые его стороны. Такой человек не слышит и даже не может слышать извне никакого иного противоречивого с ним голоса, ибо все, что не гармонирует с ним, вовсе не доходит до его сознания. От такого сознания до фанатизма один лишь шаг, и большинство гениев этого порядка были фанатиками отдельной и единичной идеи.
Из определения второго вида активной гениальности вытекает, что эти люди ставили в душе своей не идеал, а лишь стремление. Они не предрешали, что именно будут преследовать в делах своих, к каким определенным целям будет тяготеть их дух, какие истины восхотят они воцарить в сердцах. Гений этого рода являлся олицетворением чистого гордого духа, мятущегося и пламенеющего, тоскующего по Горней Стране, жаждущего лицезреть Вечную Правду, но никогда не предопределяющего, в чем именно она будет заключаться. Явления таких людей были минутами высокого подъема, трепетного искания и томления душевного, бурного, изменчивого, непостоянного по форме, но непреклонного по сущности. Являясь в мир, попадая в те или иные условия жизни, такой человек приспособлялся к тому, что он встречал, он ничего не изменял, ничего не переделывал, тем паче ничего не создавал и ничего не разрушал. Своим пламенным стремлением он лишь вливал силу бесконечную в искания других людей, он сообщал им несокрушимость веры в свое дело, давал им сознание ясное, что они не одни на стезе искания.
Сравнивая между собой эти два вида гения, мы убеждаемся, что, будучи в одном аспекте противоположными, в другом они сливаются, но, вместе с тем, как в том, так и в другом, первый утверждает бытие второго, и обратно. Явление гения, каков бы он ни был, это результат жертвы Высокого Существа, который приносит свое сознание для некоторой группы своих элементов в наш мир. Каков бы гений ни был, он никогда не является продуктом среды, а наоборот, служит естественным олицетворением какого-либо аспекта абсолютно совершенного синтеза, существующего для данной группы. Будучи эманацией Высшего Центра, он безмерно возвышается над теми людьми, среди которых он живет, и его явление всегда единично, всегда независимо и преисполнено самодовлеющей силы, подобно лучезарному явлению сверкающего метеора. Он недоступен пониманию людей, ибо только равный может познать равного.
