В связи с мыслью, выраженной в предыдущем параграфе, мы должны помнить, что совершенное правосудие не признает наказания как такового. Как мы уже говорили, по крайней мере в теории, даже человеческий закон не старается наказать преступника, а лишь добивается следующих целей: 1) предостеречь других от совершения преступлений; 2) удержать преступника от совершения дальнейших преступлений, запирая его или подвергая его иным изолирующим его наказаниям; 3) исправить преступника, указывая ему преимущества хороших и невыгоды плохих поступков. Если таковы стремлении ограниченного человеческого закона, то чего же нам ожидать от безграничного закона вселенной, в данном случае? Не более и не менее, конечно, нежели наказания, воодушевляющего к развитию «хороших» душевных качеств и заглушению «дурных» инстинктов. И как раз это развитой оккультист и встречает на астральном плане.
В связи с этим нужно запомнить, что наказания, наилучше воздействующие на душу низких идеалов, были бы без всякого значения для более развитой души – и наоборот. Короче говоря, в каждом отдельном случае род соответственного наказания ясно выражается идеалом о небе или аде, составленным человеком при его земной жизни, и такой идеал, конечно, сохраняется душой и при переходе из тела на астральный план. Разум некоторых вполне удовлетворен идеалом, представляющим собой серное озеро для грешников и прекрасное жилище на небе с золотыми улицами, коронами и звуками арфы для благословенных. Другие, гораздо более развитые люди, откинувшие прежние идеи о небе, как пространстве, и об аде, преисполненном муками, считают, что возможно высшее счастье для них было бы в состоянии или условиях, при которых их идеалы, их высшие цели осуществились бы, их сны превратились бы в действительность; а своим высшим наказанием они считают то состояние, при котором они могли бы проследить логические последствия причиненного ими зла. И оба эти разряда душ находят на астральном плане небеса и ады, как они их себе представляли – потому что оба создали себе свои небо и ад из материала собственного внутреннего сознания. И такие умственные понятия не кажутся недействительными – для тех, кто их сознает, радость или страдания не теряют своей действительности из-за отсутствия физического тела.
На астральном плане «грешник», верующий в ад из серы и пламени, ожидающий его за «бесстыдные преступления, совершенные при жизни», не разочарован. Его верования обеспечивают его требуемой средой, и его совесть присуждает к тому наказанию, в которое он верит. Даже если его разум старается отбросить эти верования, а в нем все же остаются подсознательные воспоминания детства о наставлениях и традициях его рода, он окажется в тех же условиях. Ему придется перенести (конечно, лишь в воображении) традиционные муки и страдания, пока он не получит ценного наставления, смутные воспоминания о котором будут осаждать его при следующем воплощении. Это, конечно, случай из крайних. Есть много других разрядов и степеней «адов», переносимых на астральный план душами различных оттенков религиозных верований. Каждый получает наказание, наилучше приспособленное к отклоняющему влиянию и воздействию на него в его будущей жизни.
То же самое относится и к идеалам «неба». Душа может насладиться благами благословенных, соответственно собственным идеалам, за хорошие поступки и действия, занесенные в ее пользу в непогрешимых книгах ее памяти. Ни одна душа не бывает вполне «дурной» или всецело «хорошей», и из этого следует, что каждая душа склонна и к награде, и к наказанию, соответственно ее заслугам, определяемым ее пробудившейся совестью. Или, выражаясь иначе, совесть делает «средний вывод» для души, вывод, который тоже точно сходится с преобладающими верованиями души.
Те, которые при земной жизни преднамеренно привели себя к убеждению, что для души не существует будущей жизни, подлежат особым переживаниям. Они встречаются с таким же разрядом людей на плане, воображая, что переселились на другую планету и что находятся еще в плоти. И там им предстоит участвовать в великой драме кармы, страдая за горе, причиненное иным, и наслаждаясь благами, которые они уделяли другим. Они не наказываются за неверие – это было бы крайне несправедливо, – но они обучаются уроку о добре и зле в их же духе. Эти переживания также только духовны и происходят только от выражения в астральном проявлении воспоминаний их земной жизни, которые возбуждаются пробудившейся совестью, дающей возмездие «око за око и зуб за зуб».
Вера или отсутствие веры в будущую жизнь не меняет мирового закона о вознаграждении и астрального «очищения». Законы кармы не могут быть уничтожены отказом верить в будущую жизнь или же отказом допустить различие между добром и злом. В каждом существе таится, как бы глубоко запрятано оно ни было, интуитивное сознание того, что душа остается жить; и каждая душа обладает глубоким сознанием о каком-нибудь моральном своде законов. И эти подсознательные взгляды и эта вера проявляются на астральном плане.
Те выдающиеся души, давшие нам наилучшие и наивысшие отчеты о жизни души «по ту сторону», соглашаются в своих сообщениях, что высшее блаженство и глубочайшее горе бестелесной, развитой и культурной души происходят в одном случае от постижения своих хороших действий и мыслей земной жизни и, в другом случае, от такого же постижения результатов дурных мыслей и поступков земной жизни. Когда взор души настолько прояснен, что может разобраться в запутанном здании причины и следствия и уследить за каждой отдельной нитью своего включения в него, то в душе получается небо и ад такого высокого напряжения, которое не снилось даже Данте.
Нет радости бестелесной души, которую можно было бы сравнить с радостью, ощущаемой при постижении логических последствий доброго поступка, и нет горя, сравнимого с горем постижения результата дурного поступка, к которому еще прибавляется горькая мысль, что «все могло бы быть иначе».
Но даже все это отходит от души. В сущности, эти постижения длятся иногда лишь минуту, которая душе кажется вечностью. На астральном плане нет вечного блаженства или вечного горя. Все это проходит, и душа снова появляется в земной жизни, чтобы вновь примкнуть к школе жизни, детскому саду Бога, чтобы там учить и переучить свои уроки. И помните всегда, что и небо, и ад всякой и каждой души обитает в самой этой душе. Каждая душа создает собственные небо и ад, так как ни то, ни другое не имеют настоящего существования. Небо и ад каждой души являются последствиями ее кармы и чисто духовным творением ее. Но этот феномен от этого не менее действителен для самой души; для нее в ее земной жизни нет ничего более действительного. И еще помните, что небо и ад на астральном плане не даются, как взятка или наказание – но лишь как естественный способ развития и развертывания более высоких качеств и задерживания низких, с целью продвижения души на Пути.
Итак, мы еще раз видим это в словах, приведенных в начале главы: «Каждый человек свой собственный законодатель, распределитель счастья или горя себе самому, определитель своей жизни, своего вознаграждения, своего наказания» на астральном плане.
Но жизнь на астральном плане не состоит всецело из неба и ада. Там переживаются радости, не имеющие ничего общего с хорошими и дурными поступками земной жизни, но которые происходят от потребности выразить собственные творческие способности и сильнее упражнять разум – радости выражения и знания, выше которых смертный ничто не может ощутить. В следующей главе мы обсудим эти фазы жизни на астральном плане.
Глава 12. Астральное самопроявление
Одной из самых печальных особенностей земной жизни является невозможность полного выражения творческого импульса, художественного побуждения, стремления гения внутри нас к развитию. Перейдя некоторую точку жизненной лестницы, развивающаяся душа ощущает внутри себя постоянное побуждение того нечто, которое стремится выразиться и проявиться в чем-либо существенном. Это может выразиться в художественном творчестве, музыке, литературе, изобретениях; или это может быть горячее желание работать над преобразованием мирских дел более соответственно вкусам души. Во всех этих случаях действует творческий импульс, старающийся объективно создать предметы согласно образцу, живущему внутри души. И этому проявлению голова, сердце и руки охотно способствуют.
Но, увы! очень немногие способы выявить при земной жизни десятую долю душевной мечты. Художественный инстинкт вечно стремится к совершенному проявлению и все же получает лишь крохи, падающие со стола. Душа вечно жаждет развития и достижения и все же получает лишь немногие капли, капающие с фонтана. Если бы эта жизнь являлась единственной, если б эти желания, стремления, голод и жажда души зависели лишь от возможностей земной жизни, тогда поистине оправдались бы стенания пессимистов и плач унывающих. Потому что, в сущности, эти импульсы и страстные желания являются лишь стремлением семени вырваться наружу, образуя ствол, ветви, цвет и плод. И семя не может рассчитывать на цвет и плод, пока оно еще в земле.
