— Не пойму, о какой справедливости ты говоришь?
— А ты вспомни, кем по вероисповеданию был Чингис-хан? И с какой великой бедой он на земле боролся?
— Ну с какой? С буддистами и конфуцианцами в Китае, с мусульманами в Азии и христианами в Европе, — припомнил я.
— С последователями ложных религиозных представлений сражались воины великого царя и полководца. С людьми, которые пустили в свои сердца ложь и с оружием в руках встали на её защиту. Я говорю тебе это не как язычник, а как видящий суть человек. Впрочем, у тебя может быть относительно пятой империи и своё мнение. Думаю, ты понимаешь теперь их демонический замысел?
— Если это не простая случайность, то переселение целого народа ради разрушения его духовной традиции — что-то в голове не укладывается!
— Однако это так! — погрустнел шаман.
— Неужели джунгары получили приказ о переселении кыргызов с Запада?
— Какая разница с Запада или с Востока? Разве это что-то меняет? Важно то, что получили, и духовное наследие своими репрессиями и переселением разрушили. В наше время среднеазиатские кыргызы уверены, что они ни откуда не переселялись. Всё забыто, так-то! — подкинул в костёр новую сушину рассказчик.
— А что стало дальше с сибирскими язычниками? — поинтересовался я. — Где они сейчас? Куда они подевались?
— Я же тебе сказал, что сначала чёлдоны составили сильное сибирское казачье войско. Его отряды разгромили казахов, потом джунгар, позднее на Усури и Амуре китайцев, потом корейцев и на Курилах японцев. Часть сибирских казаков попала с русскими купцами на Аляску. Ты это без меня должен знать. Их потомки, наверное, и сейчас там здравствуют.
— Почему ты не говоришь мне, куда делось остальное русское сибирское казачество? Что, есть какая-то тайна? — спросил я шамана прямо.
— Тайны никакой нет, просто не хочется тебя лишний раз расстраивать.
— Мы же с тобой договорились. Переживу!
— Когда все воины за присоединение Сибири к Русскому государству закончились, сибирским русским язычникам попами был предъявлен ультиматум: либо они принимают христианство, либо оказываются вне закона. Это произошло при Алексее Михайловиче Романове одновременно с Никонианской реформой. Делать нечего, часть казаков, скрепя сердце, приняла христианство. Другую же часть царские чиновники и попы стали жестоко истреблять. Причём убивали и женщин, и детей — всех под корень! Их города и сёла предавали огню. Очевидно, царской власти эта прослойка русского населения стала мешать.
— Интересно, чем? — поинтересовался я.
— Наверное, своим великим прошлым. Памятью о северной прародине… Чем же ещё! Всё это мракобесие началось при царе Алексее Михайловиче. Закончилось же при Петре I. Очевидно, цари выполняли заказ Запада. По-иному их поведение по отношению к своему народу не объяснить. Помнишь, когда началась Никонианская смута?
— В 1666 году, — сказал я.
— Цифра — 666 число зверя, каббалистическое число смерти. Нам известно, что в этом году начались репрессии против возрождения исконно русского православия и подмена его греческим. И число, и церковная реформа указывают на явный заказ. Но было ещё одно тайное предписание Запада. Почему тайное? Да потому что, официально христиане всех давным-давно убедили, что с язычеством покончено. Что их победа над ним состоялась. А тут на тебе, оказывается в Сибири живут себе и здравствуют нехристи! И не инородцы, типа нас, хантов, а чистокровные русские люди. Потому в сибирских летописях русских чёлдонов и называют татарами, тунгусами и якутами… Но шила, как известно, в мешке не утаишь. Запад внимательно следил за событиями на востоке России. И в 1666 году русскому царю было приказано очистить свою землю и от христианства Сергия Радонежского, и, конечно же, от хранителей древней северной традиции. Возрождения последней Запад боялся более всего. Вот и началось: в России запылали тысячи костров, на которых сжигали старинные рукописные книги. А в Сибири стали гореть города и сёла чёлдонов. Хозяев же их хладнокровно расстреливали и вешали. Завершил это злодеяние царь Пётр I. В основном он и занимался русскими кержаками. Считается, что реформы Петра I унесли на хот свет треть населения России. На мой взгляд, намного больше. Ведь того, что происходило в его царствование в Сибири, никто не учитывал. Всё делалось тайно, без огласки. Вот кто уничтожил Русь Сибирскую, не китайцы и не монголы. Её искоренили свои же русские цари, — вздохнул Лисак Павлович.
— Да какие они были русские? — возмугился я. — Когда ненавидели свой же собственный народ и относились к нему как к порабощённой завоёванной нации. Взять ту же теорию норманизма, которая навязывает мнение, что государственность на Русь принесли скандинавы. Династия Романовых эту ложную антинаучную доктрину всегда поддерживала. Спрашивается, почему? Да потому, что не считала себя русской.
— Хорошо, что ты вспомнил о норманистской теории, Гера, — поднялся со своего места хантейский друид. — Я сейчас.
С этими словами Лисак Павлович направился к своему домику и через несколько минут вернулся с какой-то книгой.
— На, забирай, я тебе дарю, — протянул он мне её. — Она наверняка может тебе пригодиться.
Я взял в руки книгу.
— Это История Сибири Миллера, того самого, который изобрёл норманистскую теорию, — пояснил шаман.
Я взглянул на дату издания, книга оказалась вполне современной.
— Где ты её выкопал? — удивился я.
— Не спрашивай, она теперь твоя.
Как и предполагал Лисак Павлович, мы проговорили с ним всю ночь. Перед рассветом он посоветовал мне часа четыре поспать, а сам, сев в обласок, поехал на соседнее озеро проверить сети. Я лёг на нары, но спать не хотелось. Рядом со мною, лежа на лосиной шкуре сладко посапывал Петя, за окном гасли звёзды.
«Как интересно, — думал я. — Шаманы эвенков и хантов помнят о прошлом своего народа и этой земли, а мы русские всё забыли. Из нас с корнем выдирали тот институт сохранения информации, который называется летописными источниками, они, по убеждению «пасечника», не раз переписывались и переделывались не только в угоду той власти, которая пытается навязать свою волю всему земному социуму. Неужели среди нашего простого народа не осталось людей, сохраняющих из поколения в поколение древнее истинное знание? Маги-хранители, конечно, не в счёт. Речь не о них. Шаман упомянул в своём рассказе «чудь белоглазую». Людей, пришедших с севера, и заселивших Восточно-Европейскую равнину и Скандинавию. На Скандинавском полуострове их наверняка давно уже нет. — рассуждал я. — Вторая волна переселенцев из Азии во главе с легендарным Одином либо светлоглазых истребила, либо ассимилировала. Но они могли уцелеть на Русском Севере. Где-нибудь должны же сохраниться их группы. На Двине, Пинеге или среди коми-зырян на Печоре? Вот бы попробовать отыскать светлоглазых. Ломоносов считал, что чудь белоглазая — те же русские, только старожилы лесной зоны. Пришедшие с севера, а не с юга. А ведь у меня есть адрес в Архангельской области. Старик мне его оставил не зря. Может, он меня и приведёт к белоглазым? — подумал я, засыпая.
Глава 26. Пять сибирских царств
В Угут я приехал поздно вечером.
— Ну как, удачно съездил? — спросил меня директор заповедника, здороваясь.
Он сидел в моём доме, вместе с Гришей и Федей пил чай.
— Мы тебя как раз сегодня и ждали.
— А как вы узнали, что я именно сегодня должен приехать? — посмотрел я на них.
— Вчера какой-то Каюковский хант сообщил, что ты в юртах гостишь и ждать тебя надо сегодня, — сказал Игорь Иванович.
«Вот так чудеса! — подумал я. — Меня никто нигде последние четыре дня не видел, но знают обо мне буквально всё»!
— Ты на охоту поедешь? — спросил меня директор. — Если да, то пиши заявление на отпуск.
— Не поеду, — подумав, сказал я ему. — Дома уйма работы да и в заповеднике тоже.
Мои слова Игоря Ивановича удивили.
— Ну, как знаешь, — пожал он плечами. — Тут три дня назад Коля Кинямин в гостях у тебя был, к себе в ноябре на охоту звал.
— Не поеду, а потом какой я промысловик? Так, за столом поболтать, — засмеялся я.
— Тогда я пошёл! — раскланялся директор заповедника.
Когда Игорь Иванович закрыл за собой дверь, я обнял обоих братьев, и на их вопрос — удалось или нет — сказал:
— Всё нормально, парни, Грязин теперь останется с носом! А за помощь спасибо!
Как и предсказывал Лисак Павлович, через несколько дней осень закончилась, повалил снег и наступила зима. Все охотники — и ханты, и русские уехали на свои угодья. В посёлке остались только мы, работники заповедника, люди из администрации, учителя школы и те, кто работал в экспедиции. Но мне, несмотря на то, что некоторые мои знакомые уехали, скучать не пришлось. Работы хватало дома по хозяйству и в заповеднике. На работе я взялся за «Летопись природы», а долгие зимние вечера посвятил книгам. Мне хотелось понять, о каких сибирских царствах рассказывал хантейский сказитель? Народная память обских угров сохранила воспоминания о пяти великих империях белой расы. В преданиях хантов говорится и об их гибели. Причём вполне конкретно. Но как связать народные легенды с данными исторической науки? Если учесть, в чём я уже не сомневался, что очень многие факты в угоду политикам историки либо переписали, либо просто умолчали. Если предположить, что великая первая империя, о которой рассказывал Лисак Павлович, является той самой, о которой говорится в Махабхарате, то должно быть хоть что-то, хоть какой-то намёк в исторической литературе и на вторую империю, и мне мучительно хотелось его отыскать.
