«Вроде бы всё, — решил я про себя. — С топливом всё в порядке. Нагрузился до отказа. Одежда тоже у меня добротная. На этот раз хантейская, но не хуже оленьей эвенкийской. Продуть не должно».
Я сбегал в магазин, купил всё: и к чаю, и в дорогу. А когда закончил приготовления, отправился к своим друзьям белорусам в экспедицию. И Гришу, и Федю я застал вместе с Бежаном. Все трое сидели и просматривали подшивки «Северных просторов».
— Ну и как твои исследования? — поднялись они со своих мест обрадованно. — Неужели, ты решил отдохнуть? Наверное, книги всё-таки надоели? — засыпали они меня вопросами.
Когда я работал с информацией, чтобы не отвлекать, ребята навещали моё «логово» на берегу Югана редко. И увидев меня, пришедшего к ним в гости, искренне обрадовались.
— С книгами на время покончено! — засмеялся я. — Завтра опять уезжаю. Так надо, хочу попросить кого-нибудь из вас подомовничать: посмотреть за домом и за собаками.
Услышав мою просьбу, парни переглянулись и заявили, что все трое будут жить в моём доме.
— Переезжайте завтра с обеда, где ключи, вы знаете, — обнял я всех троих.
«Интересно получается, — подумал я про себя. — Из всех работяг экспедиции эти трое — как белые вороны: не пьяницы и не забулдыги!
Предельно честные и передовики. И все трое — нездешние. Два блондина белоруса и один жгучий брюнет иранец. Но как все они друг на друга похожи! Вот, что значит один уровень духовности!»
Поблагодарив друзей, я вернулся в свой дом и, накрыв на стол, лёг в постель, чтобы успеть выспаться.
Глаза открылись сами собой. Я всматривался в темноту спальни и слушал тишину. Было такое чувство, что шаман где-то совсем рядом. Вот-вот раздастся стук в дверь и я услышу его голос. Пролежав в постели минут пять, я поднялся, зажёг свет и стал неторопливо одеваться. В это время до слуха долетел далёкий еле уловимый гул мотора. Чей-то «Буран» переезжал Юган.
«Лисак Павлович уже в посёлке, — сделал я заключение. — Через несколько минут он будет здесь».
И я поставил на плитку полный чайник. Гул мотора приближался. Вот он напряжённо забасил на крутизне яра и ворча стал приближаться вдоль улицы к моему дому.
Я распахнул дверь и в чём был выбежал за калитку. «Буран» ехал с выключенной фарой. Очевидно, шаман не желал привлекать к своему приезду лишнего внимания. Спрыгнув со снегохода, Лисак Павлович хлопнул по дружески меня по плечу и приказал:
— Немедленно иди в дом. Ты почему раздетый? Ну-ка давай домой. Морозюка какая, а он в майке! — стал возмущаться хант.
Пока я бегал домой и искал, что на себя накинуть, мой гость затащил в сенки два мешка мяса.
— Добыл лося в начале февраля и всё не с кем было тебе отправить, — извиняющимся тоном сказал он, показывая на привезённое.
— Что же ты делаешь, Лисак Павлович! — возмутился я. — Кто есть- то будет? У меня с осени столько рыбы, что не знаю, куда её девать! Одного язя сухого посола мешков с десяток и мохтика для собак свежего — гора!
— Мясо для разнообразия тоже нужно, — сказал улыбаясь гость, входя в избу.
Шаман был одет по походному: в оленью малицу и высокие привязанные к поясу кисы. Одним движением он сбросил с себя покрытую синим сукном верхнюю одежду и, подойдя к печи, стал согревать об неё свои озябшие руки.
— Шесть часов ехал, и дорога была хорошей, но устал, и руки стало сводить от мороза. Особенно правую, — пожаловался Лисак Павлович.
У тебя как — всё готово? — взглянул он на меня.
— Сначала горячий чай, хорошая еда, а потом о делах, — сказал я, наливая в кружку гостю кипяток. — У нас же один обычай, что у русских и что у хантов: все вопросы после хорошего застолья.
— Понятно, — улыбнулся гость. — Сразу о делах даже негры не ведут разговоров.
Через несколько минут шаман уселся за стол и после кружки «купеческого чая» снова спросил о моей готовности.
Пришлось сказать ему, что национальный цветастый платок я купил ещё осенью и с бензином тоже все в порядке.
— Заправим до отказа оба «бурана».
— Ну что же, хорошо! — кивнул головой шаман. — Тогда через час выступаем. Сейчас четыре утра, — взглянул он на стенные ходики. — Выйдем в пять или полшестого, будет в самый раз! Скажи, чем ты занимался всю эту зиму? — перевёл гость разговор на другую тему.
— Искал в доступной мне исторической литературе сведения о пяти великих сибирских империях.
— Ну и как? — спросил меня хранитель древних хантейских преданий. — Что-нибудь нашёл?
— Всё что ты мне тогда рассказал, является правдой, Лисак Павлович.
— Народная память никогда не врёт, Гера, а то, что ты нашёл, всему, что от меня услышал, является научным подтверждением.
— Понимаешь, Лисак Павлович, благодаря твоей подсказке, я стал разбираться с экономикой племён сибирских ариев и понял, что их живучесть, сила и способность к переселению на огромные расстояния заключалась в её многоукладности. Где скотоводство не противопоставлялось земледелию, а земледелие — рыболовству и охоте.
— Прежде всего рыболовству, — поднял руку шаман. — Твои предки были великими рыбаками, это они научили добывать рыбу первых хантов. Охота для них была не главным занятием. А насчёт скотоводства я скажу тебе вот что: железные богатыри не были мясоедами.
— Но тогда зачем они держали огромное количество коров и баранов? — удивился я.
— Мясо белые люди степи ели, — откинулся на спинку стула шаман. — Но разводили они скот не столько для получения мяса, сколько для получения молока. Вот в чём секрет. Молоко и молочные продукты составляли основу их питания с одной стороны, добыча рыбы с другой, и с третьей стороны — выращивание ржи, ячменя, в том числе, и тибетского, проса и других культур. Ты же знаешь, сколько можно приготовить продуктов из молока. Даже из овечьего. Молочное производство позволяет сохранить стадо. И в то же время быть сытыми. Понимаешь?
— «И волки сыты, и овцы целы»! — констатировал я.
— Вот именно! — кивнул головой шаман, вставая. — Я согрелся, давай собирайся. Нам пора.
Через полчаса мы мчались на своих «Буранах» по спящему Угуту в направлении переправы. Впереди ехал снегоход Лисака Павловича, я держался за ним следом. Сначала наш путь лежал в направлении юрт Коганчиных, потом мы помчались на юрты Каюковых, но, не доезжая их, шаман свернул на какую-то другую бураницу и мы оказались в дремучем кедраче. До рассвета было ещё далеко, и как Лисак Павлович находил дорогу между деревьями в непроглядной темноте, для меня оставалось загадкой. Я изо всех сил старался не отставать. Но мне это удавалось с большим трудом. Примерно через час кедрач перешёл в высокоствольный старый сосняк. Стало заметно светлее. Теперь дорога понемногу выпрямилась и то непомерное напряжение, с которым пришлось ехать через кедрач, мало-помалу исчезло. Рассвет нас застал в мелкаче.
«Наверное, это старая гарь, — подумал я. — Уж очень густой этот соснячок».
Но было видно, что «Буран» шамана едет сквозь него по прямой.
«Наверное мы на просеке, — отметил я. — Иначе сквозь такую чащобу на снегоходе не пробраться. Через пару часов езды по заросшей сосняком гари, когда совсем рассвело, «Буран» Лисака Павловича выехал на чистое болото. На его кромке шаман остановил свой снегоход и жестом велел мне сделать то же самое.
— Всё, дальше пойдём пешком, снимай с нарт лыжи и бери свой платок, — скомандовал он.
Когда я сбросил на снег подарок эвенков и стал развязывать юксы, хант сказал:
— Лыжи — целое состояние! Сколько веков прошло, а подобные ханты делать так и не научились. У нас хорошие подволоки, но без двойного изгиба и к тому же сделаны они не из ели, как твои, а из кедра. На твоих лыжах стоят лосиные жилы? — спросил он меня.
— Стоят, — кивнул я головой.
— На наших лыжах жил нет. Вот уже тысячу лет как пришли в тайгу ханты, а настоящими таёжниками, так и не стали, — не то сожалея, не то, наоборот, радуясь, сказал шаман. Когда мы надели лыжи, Лисак Павлович, осмотрев мой подарок Юган-Ики, чётко проговаривая каждое слово, стал объяснять.
— Лабазы капища стоят за болотом на небольшой поляне. Я туда пойду первым, ты по моей лыжне отправишься через минут десять. Подойдёшь к открытому самому большому лабазу. Меня на священном месте не будет. И ты меня не жди. Я тебе больше не нужен. Общайся с духом без посредника. Это традиция. Юган-Ики тебя ждёт.
— А что мне делать с платком? — посмотрел я на серьёзное сосредоточенное лицо шамана.
— Перед кумиром будет стоять деревянная подставка с вырезанными из корней дерева рогами оленя, — продолжил он своё объяснение. — На них ты увидишь несколько таких же, как твой платков. Они лежат в развилках рогов. Твоя задача, после общения с духом, положить свой платок на развилку сверху и вынуть платок снизу. В нижний платок вложена сила духа реки мужа Сорни Най. Сколько он тебе её даст, не знаю. Но думаю, что достаточно. Всё понял? — спросил меня шаман после своего наставничества.
