Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том II

Мидианитяне были известны как мудрецы или сыновья змеев, также и ханааниты и хамиты; и такова была слава мидианитян, что мы находим Моисея, пророка, водимого и вдохновляемого «Господом», унижающимся перед Хобабом, сыном Рагуиля, мидианитянином, умоляющим его остаться с народом Израиля:

«Не оставляй нас, потому что ты знаешь, как располагаемся мы станом в пустыне, и будешь для нас глазом» [Числа, X, 29, 31].

Далее, когда Моисей посылает лазутчиков на поиски земли Ханаанской, они приносят, в виде доказательства мудрости (каббалистически говоря) и добротности этой земли, ветвь с одной гроздью винограда, которую они вынуждены нести вдвоем на палке. Кроме того они добавляют:

«Там видели мы и исполинов, детей Енаковых, от исполинского рода;[525] и мы были глазах наших пред ними как саранча, такими же были мы и в глазах их» [Числа, XIII, 34].

Анак есть Енох, патриарх, который не умирает и который является первым хранителем «непроизносимого имени», согласно «Каббале» и ритуалу франкмасонства.

Сравнивая библейских патриархов с потомками Вайвасвата, индусского Ноя, и древними санскритскими преданиями о потопе в брахманистской «Махабхарате», мы находим их отраженными в ведийских патриархах, которые являются первоначальными образами, по которым были сформированы все остальные. Но прежде чем сравнение становится возможным, индусские мифы должны быть поняты в их истинном значении. Каждый из этих мифических персонажей обладает, кроме астрономического значения, еще и духовным или нравственным и антропологическим или физическим значением. Патриархи являются не только евгемеризованными богами, — допотопные соответствуют двенадцати великим богам Бероса и десяти Праджапати, а послепотопные — семи богам знаменитой таблички в библиотеке Ниневии, — но также и символами греческих эонов, каббалистических сефиротов, и знаков Зодиака, в качестве прообразов ряда человеческих рас.[526] Это отклонение от десяти к двенадцати будет вскоре объяснено и доказано на авторитете самой Библии. Только — они не первые боги, описанные Цицероном [198, I, 13], которые относятся к Иерархии высших властей, элохимам, но принадлежат скорее ко второму классу из «двенадцати богов», Dii minores, которые являются земными отражениями первых, среди которых Геродот помещает Геркулеса [356, II, 145]. Из группы двенадцати, только один Ной, по причине его положения на переходной точке, принадлежит к высочайшей вавилонской троице, Нуах, дух вод. Остальные тождественны с низшими богами Ассирии и Вавилонии, которые представляли собой низший ранг эманаций, введенных вокруг Бэла, Демиурга, и помогали ему в его работе — так же как патриархи показаны помогающими Иегове — «Господу Богу».

Кроме этих, из которых многие были местными богами, покровительствующими божествами рек и городов, еще были четыре класса гениев; мы видим, как Иезекииль в своем видении заставляет их поддерживать трон Иеговы. Это факт, который, отождествляя еврейского «Господа Бога» с одним лицом троицы вавилонян, связывает, в то же самое время, нынешнего христианского Бога с той же самой триадой, поскольку это есть те же самые четыре херувима, если читатель помнит, на которых Ириней заставляет ездить Иисуса, и которые представлены как спутники евангелистов.

Происхождение книг «Иезекииля» и «Откровения» от индусской каббалистики ни в чем так явно не выявлено, как в этом описании четырех зверей, которые олицетворяют четыре элементарных царства — земли, воздуха, огня и воды. Как хорошо известно, они — ассирийские сфинксы, но эти фигуры также высечены на стенах почти каждой индусской пагоды.

Автор «Откровения» точно копирует в своем тексте (см. гл. IV, стих 17) пифагорейский пентакль, от которого прекрасный набросок Леви приведен на странице 522.

Индусская богиня Аданари (или, что было бы более правильно, Адонари, поскольку второе а произносится почти как английское о) изображается окруженной теми же фигурами. Это в точности отвечает Иезекиилевому «Колесу Адоная», известному, как «Херувим Джехескииля», и вне всякого сомнения указывает на источник, откуда еврейский провидец черпал свои аллегории. Для удобства сравнения мы поместили эту фигуру в пентакль.

Выше этих зверей были ангелы или духи, разделенные на две группы: Игили или небесные существа, и Ам-анаки или земные духи, великаны, дети Анака, на которых лазутчики жаловались Моисею.

«Обнаженная Каббала» дает для каббалиста очень ясный, для профана — очень спутанный отчет о пермутациях или заменах одного лица другим. Так, например, она говорит, что «сцинтилла» (духовная искра или душа) Авраама была взята от Михаила, главы эонов, высочайшей эманации божества, настолько высокой, что, в сущности, в глазах гностиков Михаил отождествлялся с Христом. И все же, Михаил и Енох — одна и та же личность. Оба занимают точку скрещения креста Зодиака как «человек». Сцинтилла Исаака была от Гавриила, главы сонма ангелов, а сцинтилла Иакова была взята от Уриэля, прозванного «огнем Бога», самым зорким духом во всех Небесах. Адам не есть Кадмон, но Адам Primus, Микропросопус. В одном из своих аспектов последний есть Енох, земной патриарх и отец Мафусаила. Тот, который «ходил перед Богом» и «не умирал», есть духовный Енох, олицетворявший собою человечество, вечное в духе, и также вечное во плоти, хотя последняя умирает. Смерть — это только новое рождение, а дух бессмертен; таким образом, человечество никогда не умирает, ибо Разрушитель стал Творцом, Енох — это образ двойственного человечества, духовного и земного. Вот, почему его место в центре астрономического креста.

Но родилась ли эта идея у евреев? Мы думаем, что нет. Каждый народ, у которого имелась астрономическая система, и особенно Индия, глубоко почитал крест, так как он являлся геометрической основой религиозного символизма их аватаров, проявлений божества или Творца в своем творении — ЧЕЛОВЕКЕ; Бога в человечестве и человечества в Боге, как духов. Старейшие памятники Халдеи, Персии и Индии открывают перед нами двойной или восьмиконечный крест. Этот символ, который весьма естественно можно обнаружить, как и другие геометрические фигуры в природе, в растениях, так же как и в снежинках, — привел д-ра Ланди, в его сверххристианском мистицизме, к тому, что такие крестообразные цветы, образующие восьмиконечную звезду соединением двух крестов, он назвал «Пророческой Звездой Воплощения, которая соединила небо и землю, Бога и человека» [597, с. 3]. Последняя сентенция совершенна в своей выразительности; только старая каббалистическая аксиома — «как наверху, так и внизу» — отвечает этому еще лучше, так как она открывает нам того же самого Бога для всего человечества, а не только для горсточки христиан. Именно, Земной крест Небес повторяется на земле растениями и двойственным человеком: физический человек вытесняет «духовного», на точке скрещения которого стоит мифический Либра-Гермес-Енох. Жест одной рукой, указывающий на Небо, уравновешивается другою; указывающей вниз на Землю; беспредельное зарождение внизу, беспредельное перерождение вверху; видимое — только проявление невидимого; человек из праха предоставляется праху, человек из духа возрождается в духе; таким образом, именно предельное человечество и является Сыном Беспредельного Бога. Абба — Отец; Амона — Матерь; Сын — Вселенная. Эта первичная троица повторяется во всех теогониях. Адам Кадмон, Гермес, Енох, Озирис, Кришна, Ормазд или Христос — все они одно. Они стоят как Метатроны между телом и душой — вечные духи, спасающие плоть перерождением плоти внизу, и душу — перерождением вверху, где человечество еще раз ходит перед Богом.

Мы уже показали в другом месте, что символ креста или египетский Тау, Т, существовал на многие века раньше периода, приписываемого Аврааму, выдаваемому за праотца израильтян, так как иначе Моисей не мог бы узнать о нем от жрецов. И что Тау считался столь же священным в глазах евреев, как и других «языческих» народов, доказывается одним фактом, который теперь признают как христианское духовенство, так и неверующие археологи. Моисей в своем «Исходе» [XII, 22] приказывает своему народу пометить их дверные косяки и перемычки кровью, чтобы «Господь Бог» не ошибся и не убил кого-нибудь из избранного народа вместо обреченных египтян.[527] И этой пометкой был Тау! Идентичный египетский крест с рукояткой, с помощью половины которого Гор воскрешал мертвых, как показано на скульптуре в развалинах Фил [599, II, рис. 40, № 8, с. 54]. Как необоснована идея, что все такие кресты и символы являются бесчисленными бессознательными пророчествами о Христе, явствует из примера евреев, по обвинениям которых Иисус был предан смерти. Например, тот же самый ученый автор говорит в «Монументальном христианстве» [597], что «сами евреи признавали этот знак спасения до того, как они отвергли Христа»; и в другом месте он утверждает, что жезлом Моисея, которым он пользовался, творя чудеса перед фараоном, «без сомнения, был этот crux ansata, или что-либо подобное ему, употребляемое также египетскими жрецами.[528] Таким образом, логическим выводом будет, что 1) если евреи поклонялись тем же символам, что и язычники, то они были не лучше их; 2) если, будучи так хорошо осведомленными, как они были, о сокровенном символизме креста, и несмотря на то, что они веками ждали своего Мессию, — они все же отвергли как христианского Мессию, так и христианский Крест, то, должно быть, тут было что-то неладно в отношении обоих.