Берсеркер в бою мог даже разорвать зубами и проглотить сырым мясо убитого противника — это было, скорее всего, ритуальное действие, а не действительная физическая необходимость.
От стрел и копий берсеркеров защищала их «мудрость безумия». Видимо, расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции и обостряло периферическое зрение, обеспечивая даже некоторые экстрасенсорные навыки. Берсеркер замечал, атои предугадывал почти любой удар и успевал отбить его или отскочить.
С появлением и распространением христианства берсеркеров стали изображать существами, одержимыми бесом. В «Саге о Ватисдоле» рассказывается, что прибывший в Исландию католический епископ Фридрек обнаружил там много берсеркеров.
Они творят насилие и произвол, отнимают женщин и деньги, а если им отказывают, то обидчика вызывают на поединок и убивают. Они лают, подобно свирепым псам, вгрызаются зубами в край своего щита, ходят босыми ногами по раскаленному кострищу, даже не пытаются хоть как-то контролировать свое поведение. Среди других людей они самые настоящие изгои, несовместимые с обществом.
По совету прибывшего епископа берсеркеров стали отпугивать огнем, словно настоящих волков, и забивать насмерть деревянными кольями, поскольку считалось, что железо не причиняет никакого вреда берсеркеру. Тела их сбрасывали в яму без погребения.
Берсеркеры жили везде, где встречались хотя бы маленькие племена германцев. Косвенным доказательством этому служит легенда об основании города Ярославля. Сюжет ее очень прост: великий князь Ярослав Мудрый ехал по глухим лесам в верховьях реки Волги. Там на него напал медведь, которого пришлось тут же убить. Менее чем за сотню лет эта история превратилась в легенду. Вкратце она звучит так.
Ярослав Мудрый, объезжая державу, наткнулся на городище неведомых Владимиру Красное Солнышко язычников. Поганые спустили на княжескую дружину свору страшных боевых псов, предводителем которой был огромный медведь. Победа была столь почетной, что в ее честь был заложен город, названный по имени князя Ярославлем.
Византийский историк Павел Диакон считает, что Ярослав и его рать померились силой с небольшой шайкой берсеркеров, ведь к их помощи в те времена прибегали довольно часто. Так, племя лангобардов перед каждым сражением, в котором им предстояло встретиться с превосходящими силами противника, распускало слухи о том, что им на помощь спешат «псоглавые», и враг неизменно отступал. В латышских сказках того времени часто упоминается очень отрицательный персонаж — «песьеглав», чье поведение вполне укладывается в «кодекс» берсеркеров.
Современной науке известно, что нервная система человека, в том числе и те ее разделы, что поддаются контролю сознанием, может производить вещества, которые по своему составу близки к наркотическим. Эти вещества воздействуют на «центры наслаждения», расположенные в мозгу. Если они выделяются тогда, когда человек впадает в определенное состояние, то он испытывает разновидность «кайфа». Впоследствии без этого вещества наступает практически наркотическая «ломка».
Таким образом, берсеркеры становились заложниками собственной ярости. Они были вынуждены искать опасные ситуации и даже провоцировать их. В одной из скандинавских саг говорится о воине, у которого была дюжина сыновей. Все они были берсеркерами. У них стало вполне обыкновенным, находясь среди своих и почувствовав припадок ярости, сходить с корабля на берег и кидаться там большими камнями, выворачивать с корнем деревья, иначе в своей ярости они покалечили бы или убили родных и друзей.
Большинство берсеркеров все же учились контролировать свои приступы ярости. Иногда они даже входили в состояние, называемое в буддизме «просветлением», хотя шли к нему не через медитацию и отрешенность, а через боевую ярость. В таком состоянии берсеркеры ощущали себя настоящими дикими зверями. Это делало их непобедимыми воинами. В «Саге об Этиле» говорится вот что.
Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить.
Спустя сотни лет в боевой практике до сих пор используется так называемый «эффект оборотня», или «эффект берсеркера». Недавно в США была разработана система самозащиты под названием «Боевая машина». Основной принцип ее действия — создание психического дубликата личности, проявляющего себя наилучшим образом в экстремальных ситуациях, личности, практически неуловимой и неуязвимой, как японские ниндзя и берсеркеры.
Таким образом, с незапамятных времен реальных, невыдуманных поводов бояться людей в волчьей шкуре было более чем достаточно.
Некоторые оккультисты считают, что оборотничество выросло из древних обычаев искать тотем. Распространению этого заблуждения в народах, где существует тотемизм, весьма способствуют многочисленные слухи о физических превращениях.
Однако фактически тотемизм не связан с настоящим оборотничеством. Тотем — это не настоящее животное, какое оно есть на самом деле. Тотем — это представления человека о животном, поэтому качества, которые приписываются ему людьми, могут на самом деле у него полностью отсутствовать. Получается, что оборотничество с тотемизмом никак не связано. Оборотень уже содержит в себе сущность и волка, и человека.
Чем похожи волк и человек? Оба животные стайные (социальные), и оба хищники.
Чем они различаются? В принципе только одним: у человека есть абстрактное мышление. А у волка, как и у любого другого животного, его нет. Конкретное же мышление человека в общем ничем не отличается от волчьего.
Таким образом, у человека главным носителем ценностей является разум, у волка — инстинкт. Инстинкт передается по наследству, он закреплен в генах, ценностям разума нужно учить. Поэтому все волки схожи между собой гораздо больше, чем люди. Разумеется, и у человека есть инстинкты, но они слишком приглушены воспитанием.
Если же человек попытается изменить свое мышление на мышление животного, то это, скорее всего, приведет к серьезной психической травме. Однако естественный союз мощных инстинктов, связанных не только с продолжением рода и пищей, ноис восприятием мира, с рациональным мышлением человека, — это то, что есть в настоящем оборотне. Иногда эти способности выражаются в значительном усилении одного из пяти чувств или появлении шестого. В некоторых случаях такой человек способен изменять свое обличие по собственному желанию — при условии, конечно, что все же человек владеет своими инстинктами, а не они им.
Поэтому зверь в оборотне — это доминирующий инстинкт. А человек в оборотне — доминирующий разум. Время от времени одна из чаш весов перевешивает, но ведь другая никуда не девается. Человек, развивший в себе инстинкт до максимума, все равно не станет зверем.
Сила инстинкта здесь не причина трансформации, а ее следствие. Следовательно, ни к чему пытаться усиливать инстинкт и другими способами призывать «дух волка». Это все равно останется только суеверием — тотемизмом.
Тем не менее европейцы, которые приехали в Новый Свет после открытия Америки, были очень удивлены странными и темными, на их взгляд, охотничьими обычаями индейцев североамериканских прерий. Достигшие совершеннолетия юноши-индейцы отправлялись на поиски личного духа-покровителя, своего тотемного животного, которое называлось «наугаль». Дойдя до безлюдной местности, молодые индейцы подвергали себя страшным истязаниям. Один из британских миссионеров описывает ужасную сцену.
Юноша проткнул собственное тело, продел сквозь рану ремень из сыромятной бизоньей кожи и повис на ближайшем дереве. В таком неудобном положении он находился до тех пор, пока, как он рассказал позже, перед его глазами не возник искомый дух-покровитель в образе зверя. И с той минуты между ними установилась мистическая связь, длившаяся до самого смертного часа: воин стал частью духа, а дух-зверь — частью его души.
Иные культурные традиции сложились в Африке. Поиски индивидуального духа-покровителя для обитателей конголезских или гвинейских джунглей — занятие ненужное, поскольку у каждого африканского племени с незапамятных времен существует тотем: хищный зверь-прародитель. Простые смертные общаются с его духом под руководством облаченного в соответствующую шкуру колдуна во время ритуальных танцев. Кульминационный момент этой пляски очень напоминает клинические проявления психической болезни ликантропии. Такое описание поместил в своей книге американский этнограф Гарри Райт, побывавший в гостях у племени шакала.
Это была самая неприятная часть ритуала. В танце они (негры) рычали, бросались друг на друга и в конце его перешли на четвереньки и стали обнюхивать друг друга. Вдруг что-то темное влетело в их круг — сначала я подумал, что это кто-нибудь из танцоров, но потом понял, что это настоящий шакал. Он бегал среди танцующих, рыча и кидаясь на них. Все это кончилось дикой оргией.
