Профессор Рубинштейн выразил мнение о том, что, если «кожное зрение» — факт, то оно не зависит от освещения, то есть имеет иной механизм, нежели зрение обычное, воспринимающее отраженный свет.
Опыт был снова усложнен — цветные листки и текст были накрыты листом ватмана. В. Мессинг оговорился всего дважды, путая желтый цвет с оранжевым, а синий с черным.
Текст передовицы газеты читался им — сквозь плотную бумагу — без ошибок.
Более того, испытуемый смог определить цвета (не скрытые чертежной бумагой) с расстояния в 30 сантиметров. С такой же дистанции он различал достоинство разменных монет и год их выпуска.
Заметно было, что В. Мессинг устал. На вопрос о самочувствии ответил, что побаливает голова, а во рту ощущается привкус меди, и хочется пить. Однако опыты продолжил.
Профессор Мясищев предложил испытуемому цветные квадратики, помещенные в конверты из черной бумаги.
В. Мессинг верно определил цвета и попросил, чтобы конверты, предлагаемые ему «на опознание», были слегка мятыми — так, по его словам, легче «читать».
Ученые спорили о природе «кожно-оптического эффекта», но прийти хоть к каким-то выводам не удавалось. Глаз человека, как сказал академик Орбели, различает цвета, воспринимая электромагнитные колебания, но в данном случае это объяснение неприменимо.
В. Мессинг предположил, что «контактному видению» помогает психодинамическое поле его же мозга — оно как бы облучает или просвечивает предмет, и рецепторы пальцев улавливают отражение. Это повлекло за собой новую череду споров.
ОРБЕЛИ: Ну, что ж, я вижу, товарища Мессинга мы уже загоняли своими опытами. Предлагаю на сегодня закончить работу комиссии.
ГИЛЯРОВСКИЙ: Завтра мы займемся вами детальнее!
На следующий день большая группа врачей под руководством Василия Алексеевича Гиляровского подвергла В. Мессинга тщательному медицинскому осмотру (см. Приложение № 2), после чего члены комиссии составили акт о том, что Вольф Григорьевич Мессинг не является шарлатаном, а на самом деле обладает уникальными психологическими способностями, которые требуют дальнейшего изучения.
Акт был направлен наркому внутренних дел Белорусской ССР Л. Ф. Цанаве. (Подписи)».
Приложение № 2:
«Профессор Мясищев решил поставить некоторые из опытов, которые ранее проводил Эужен Ости, директор Метапсихологического института в Париже.
Разумеется, профессор и его сотрудники произвели некоторые изменения. Несколько по-другому, чем в опытах Ости, был развернут и установлен стол, его накрыли одноцветной плотной бумагой, а не белой в клетку, как прежде. Для регистрации электростатического поля был установлен электроскоп, а на длинной консольной гибкой подвеске — металлический шарик.
Этот шарик был очень чувствителен к наличию самого незначительного электрического заряда и немедленно отклонялся при приближении к нему расчески, предварительно потертой о волосы. Гибкая консольная подвеска была закреплена так, что шарик, закрепленный на тонком конце гибкой подвески, находился в 5–8 сантиметрах над головой испытуемого.
Здесь же на столе водрузили весы со шкалой на 5 граммов и весы со шкалой на 20 граммов. Меньшие весы были соединены с самописцем. На соседней тумбочке находились стеклянные лабораторные колпаки, стаканы, всевозможные алюминиевые стаканчики, различные коробки. Из-под одного колпака откачали воздух.
Опыты проходили успешно — В. Мессинг передвигал предметы, притормаживал качание маятника часов, воздействовал на весы.
С уверенностью можно сказать, что испытуемый не генерировал электростатические заряды — лепестки электроскопа висели неподвижно. То же случилось и с шариком на консольной гибкой подвеске — во время перемещения предметов он не отклонялся.
На массивном столе, покрытом стеклом, мы увидели, как под колпаком из плексигласа телекинетически перемещаются спички, сигареты, пустая пачка от «Казбека».
Таким образом (с применением колпака), исключалось предположение о нитях, якобы используемых В. Мессингом, или иных ухищрениях. За движениями испытуемого наблюдали Мясищев, Орбели, Гиляровский, а лаборант производил киносъемку. Ни у кого не возникло никаких сомнений в реальности эффекта. Через час — полтора был объявлен перерыв.
После перерыва эксперимент продолжился.
На стол были выставлены весы, используемые фотолюбителями. Сотрудник выровнял их чаши, и под воздействием испытуемого одна пустая чаша весов опустилась вниз и легла на стол — нити, на которых она удерживалась, ослабели и обвисли. На вторую чашу, пока пустую и поднявшуюся над столом, лаборант положил сначала гирьку весом в 2 грамма, добавил 3-граммовую, затем 5-граммовую и так нарастил груз до 30 граммов.
Тем не менее нижняя пустая чаша весов продолжала покоиться на столе. Так длилось 5–6 секунд. И только потом верхняя чаша с гирями опустилась вниз, словно освобожденная от мысленного воздействия.
Опыт повторился, и снова силою мысли был поднят вес в 30 граммов.
Уже порядком утомившись, В. Мессинг показал один из своих опытов — папироса, поставленная вертикально на мундштук, была накрыта сверху стеклянным лабораторным стаканом. Она при этом оказалась у дальней от испытуемого стенки сосуда.
В. Мессинг переместил папиросу под стаканом к ближней стенке. Папироса двигалась, не падая, стоя, прерывисто, с короткими остановками, проходя каждый раз полтора-два сантиметра.
После того как папироса вплотную приблизилась к стенке и остановилась, испытуемый начал двигать к себе стакан, не прикасаясь ни к стакану, ни к чему-либо на столе. Папироса стояла неподвижно. А вот стакан короткими движениями переместился к испытуемому, и папироса вновь оказалась у дальней его стенки.
Этим упражнением удалось показать, что В. Мессинг способен раздельно, по собственному желанию, управлять процессом телекинеза и воздействовать либо на предмет, закрытый экраном-колпаком, либо на сам экран.
Испытания продолжались.
Лаборант принес два совершенно одинаковых стеклянных колпака на деревянных подставках. Под ними виднелись легкие алюминиевые футлярчики-экраны от радиоламп. Под одним из колпаков создали вакуум — частичное разрежение, о чем В. Мессинг был предупрежден. Под колпаком, откуда не откачали воздух, футлярчик переместился довольно быстро.
Однако под вакуумом добиться перемещения предмета не удалось. Неоднократно предпринимаемые попытки оканчивались безуспешно. В. Мессинг объяснял, что ощущает какую-то тяжесть под этим колпаком, ему что-то «мешает».
На наш взгляд, данные опыты позволили приблизиться к решению проблемы, доказав существование психодинамического (психофизического) поля, и его действие в состоянии вакуума.
Думается, тут открывается широкое поле для дальнейших исследований».
Совершенно секретно!
Откуда: Наркомат внудел СССР, Главное управление по делам
интернированных и военнопленных.
От кого: капитан госбезопасности М. Кузнецов[39]
Тема: дело В. Г. Мессинга, беженца Дата: 15 октября 1939 года
«Тов. Иванов![40]
Контакт с В. Мессингом я наладил сразу. Представился «товарищем Кузнецовым» — мол, этого достаточно.
Я, дескать, ваш новый переводчик. Товарищ Мессинг находился в хорошем настроении, поинтересовался, куда делся прежний, Томек Войцеховский.
Я ответил, что товарищ Войцеховский продолжает службу в Минске, мне же поручено сопровождать вас, товарищ Мессинг, в Москву, на встречу с наркомом НКВД Лаврентием Павловичем Берия[41].
В. Мессинг добродушно сказал, что ему известно мое имя и звание, но ни против того, ни против другого он ничего не имеет.
Москва моему подопечному понравилась.
Правда, его удивляли очереди в магазинах. Было заметно, что мои объяснения В. Мессинга не удовлетворили, но «магазинная» тема оказалась закрыта — по признанию Вольфа Григорьевича, самым главным для него стала возможность «свободно дышать в свободной стране», не опасаясь ареста и гибели.
Мы поселили товарища Мессинга на даче в районе Люберец и оставили его отдыхать, выставив охрану.
На другой день я предупредил Вольфа Григорьевича, что ночью нас ждет Лаврентий Павлович.
«Почему ночью?» — удивился Мессинг.
«Потому, — сказал я, — что советское руководство работает и днем, и ночью. Выкроить время для встречи днем не всегда получается».
Во втором часу ночи мы выехали в Москву, на Малую Никитскую. Охрана нас пропустила в дом.
Товарищ нарком встретил нас за ужином. Как после признался тов. Мессинг, Лаврентий Павлович вызвал у него симпатию — умом, трудолюбием, способностью быстро и точно понять суть проблемы и предложить варианты ее решения.
