Предание гласит, что на мертвом теле Гермеса посвященным Изаримом была обнаружена скрижаль, названная Смарагдовой. Она содержит несколько изречений – сущность мудрости герметизма. Тем, что читают только своими телесными глазами, эти изречения не скажут ничего нового или необычайного, так как они просто начинаются с заявления, что в них нет выдуманного, а только то, что истинно и совершенно достоверно.
«То, что внизу, подобно тому, что вверху, а то, что вверху, подобно тому, что внизу, завершает чудеса одна вещь.
Как все вещи произошли по воле единой сущности, так все вещи произошли от этого единого посредством адаптации.
Солнце – ее отец, луна – ее мать.
Она – причина развития на земле.
Сила ее безгранична, если она изменяет землю.
Отдели землю от огня, тонкое от грубого, действуя разумно и рассудительно.
Поднимись с величайшей сообразительностью с земли на небо и затем снова сойди на землю и соедини вместе силу вещей низших и высших; таким образом ты будешь владеть светом всего мира, и всякий мрак от тебя отстанет.
Эта вещь обладает большей силой, чем сама сила, потому что она одолевает тонкую материю и проникает в плотную.
Ей был сформирован мир».
Эта таинственная вещь есть универсальный магический посредник – астральный свет, который в коррелятах своих сил дает алкахест, философский камень и эликсир жизни. В герметической философии она носит название Азот, душа мира, небесная дева, великий Магнес и т. д. и т. д. Физическая наука знает ее как «тепло, свет, электричество и магнетизм», но, игнорируя их духовные свойства и оккультную мощь, содержащуюся в эфире, отрицает все, что игнорирует. Она объясняет и описывает кристаллические формы снежинок, их видоизменения гексагональной призмы, которая выпускает бесконечное количество нежных игл. Она довела их изучение до такого совершенства, что даже высчитала с удивительной математической точностью, что все эти иглы отклоняются друг от друга под углом 60°. Может ли она также рассказать нам причину этого «бесконечного разнообразия форм» [176], причем каждая из них представляет собою наиболее совершенную геометрическую фигуру? Эти замороженные, звездоподобные и цветам подобные цветения, может быть, несмотря на все то, что материалистическая наука о них знает, являются ливнем посланий, в виде снежинок, посланных на землю руками духов с высших миров, чтобы они были прочтены духовными глазами внизу.
Философский крест – две линии, идущие в противоположных направлениях, горизонтальная и перпендикулярная к ней, высота и ширина, которые геометризирующее божество разделяет на точке пересечения, и которые образуют как магическую, так и научную четверицу, будучи вписанными в совершенный квадрат, – есть основа для оккультиста. В его мистических пределах заключается главный ключ, открывающий дверь каждой науки, как физической, так и духовной. Он символизирует наше человеческое существование, ибо круг жизни окружает четыре точки креста, изображающее в порядке последовательности – рождение, жизнь, смерть и бессмертие.
В этом мире есть тройственность, завершаемая четверичностью,[348] и каждый элемент делим по этому самому принципу. Физиология может делить человека до бесконечности, так же как физическая наука разделила четыре первичных и главных элемента на несколько дюжин других; ей не удастся изменить ни одного. Рождение, жизнь и смерть всегда будут троицею, завершающейся только в конце цикла. Даже если бы наука переменила желанное бессмертие на уничтожение, то все же получился бы кватернер, ибо Бог «геометризирует»!
Поэтому, возможно, что настанет день, когда алхимии будет позволено говорить о своей соли, ртути, сере и азоте, о своих символах и непроизносимых буквах, повторяя при этом вместе с истолкователем «Синтеза органических соединений», что «нужно не забывать, что эти группировки не есть игра фантазии, и по месту, занимаемому каждой буквой, могут быть приведены солидные обоснования» [156].
Доктор Пейс из Парижа в 1863 г. написал следующее:
«Кстати, еще несколько слов об алхимии. Что мы должны думать о герметической науке? Законно ли верить, что мы можем превращать металлы, делать золото? Положительные люди, духовный оплот девятнадцатого века, знают, что мистер Фигюйер, доктор наук и медицины, эксперт по химии в Фармацевтической школе в Париже, не захотел высказаться по этому предмету. Он сомневается, он колеблется. Он знает нескольких алхимиков (ибо такие существуют и теперь), которые, основываясь на современных научных открытиях, а в особенности на том единственном факте эквивалентов, продемонстрированном мосье Дюма, заявляют, что металлы не являются простыми телами, а истинными элементами в абсолютном значении, и, следовательно, их можно создавать посредством процесса разложения… Это подбодряет меня сделать еще шаг вперед и откровенно признаться, что я был бы только немножко удивлен, если бы увидел, что кто-то делает золото. К этому у меня только одна причина, на которую я могу указать, но она кажется достаточной, а именно – золото не всегда существовало, оно было создано теми или другими тяжелыми химическими процессами в лоне расплавленной материи нашего земного шара;[349] возможно, что и в настоящее время какая-то часть золота находится в процессе образования. Так называемые простые тела нашей химии, весьма возможно, являются вторичными образованиями, создавшимися в процессе формирования земной массы. Это было доказано на примере воды, одного из наиболее почтенных элементов древних физиков. В настоящее время мы делаем воду. Почему нам не сделать золота? Выдающийся экспериментатор мистер Деспрез сделал алмаз. Правда, этот алмаз только научный алмаз, философский алмаз, ничего не стоящий на рынке, но это не имеет значения, моя позиция сильна. Кроме того, мы вовсе не предоставлены одним только догадкам. Есть человек, который в 1853 г. в статье, адресованной научным корпорациям, подчеркнул нижеследующие слова – «я открыл способ производства искусственного золота, я сделал золото». Этот адепт – Теодор Тифероу, бывший репетитор по химии в Ecole Professionelle et Superieure в Нанте» [340, т. i, стр. 59, 283].
Кардинал де Роан, знаменитая жертва заговора алмазного ожерелья, свидетельствовал, что он видел, как граф Калиостро делал и золото, и алмазы. Мы предполагаем, что те, кто соглашаются с профессором Т. Стерри Хантом, членом Королевского Общества, не примирятся с теорией доктора Пейса, ибо они думают, что все металлоносные рудные, залежи возникли в результате деятельности органической жизни. И поэтому до тех пор пока они не уладят свои расхождения по этому вопросу и не скажут нам с полной определенностью, что такое золото и является ли оно продуктом внутренней вулканической алхимии или же поверхностной сегрегации и фильтрации, до тех пор мы предоставляем им самим улаживать свои ссоры и пока что верить философам старины.
Профессор Бальфур Стюарт, которого никто не вздумает причислять к ограниченным умам, и который сознательно большей частью и чаще, чем кто-либо другой из его коллег, признает ошибки современной науки, все же показал себя таким же пристрастным по этому поводу, как пристрастны другие ученые. Так как вечный свет есть только другое название вечного движения, говорит он нам, и так как последнее невозможно потому, что у нас нет возможности уравновешивать расходование сжигаемого материала, поэтому и герметический свет – явление невозможное [180]. Отмечая тот факт, что «полагают, что вечный свет возникает в результате действия магических сил», он далее говорит, что такой свет, несомненно, есть свет неземной, так как на земле свет и все другие формы высших энергий в существе своем преходящи» и аргументирует так, как если бы герметические философы всегда утверждали, что пламя, о котором идет речь, было простым земным пламенем, возникающим от сжигания горючих материалов. В этом отношении герметических философов всегда неправильно понимали и истолковывали.
Как много великих умов, в начале не верящих, после изучения «Тайной доктрины» изменили свое мнение и обнаружили, как они ошибались. И как это кажется несовместимым в один момент видеть Бальфура Стюарта, цитирующим некоторые морали из Бэкона, которого он называет отцом экспериментальной науки, и говорящим «…конечно, нам следует усвоить некоторые уроки из им сказанного… и быть очень осторожным прежде чем решиться отбросить какую-либо отрасль познании или ход мыслей, как совершенно бесполезных», и затем видеть, как Бальфур Стюарт в следующий же момент отбрасывает утверждения алхимиков, как совершенно невозможные! Он рисует перед нами Аристотеля, как «придерживающегося идеи, что свет не есть какое-либо тело или эманация какого-либо тела и поэтому свет есть энергия или действие»; и все же, хотя древние первые через Демокрита указали Джону Далтону на доктрину об атомах, а через Пифагора и даже через древнейших халдейских оракулов – на существование эфира как универсального посредника, – Стюарт говорит, что их идеи «не были плодовитыми». Он допускает, что они «обладали великой гениальностью и интеллектуальной силой», но добавляет, что «им нехватало физических концепций и, следовательно, их идеи не были плодовитыми» [180, с. 136].
