Самовоспоминание
3 июня 1950 года
Когда человек видит, что помнить себя он способен лишь несколько секунд за один раз, это кажется очень мало. Но ему нужно понять, что это очень трудно именно потому, что является началом нового состояния, ключом в новый мир. Если бы это было легко, если бы результаты приходили быстрее, это не имело бы такой важности.
Именно поэтому невозможно сказать, как много времени потребуется, чтобы достичь самовоспоминания. Сколько времени нужно, чтобы добраться до Мексики? Кто-то доедет туда за один день, кто-то за месяц, кто-то за год, а кто-то за десять лет, но большинство людей – никогда, потому что у них нет никаких причин туда ехать. Так и с самовоспоминанием. Но и тем, кто желает его изо всех сил и очень усердно старается, необходимо время – годы, много лет. И даже если они на самом деле получают то, что они понимают под самовоспоминанием, они увидят, что за его пределами открываются бесконечные новые расстояния и новые значения, и что достижение одной его стадии есть лишь начало следующей.
16 ноября 1951 года
Самый сокровенный вопрос, интересующий меня сейчас – что может быть третьей силой в самовоспоминании. Нам говорили, что все явления производятся тремя силами, и что две силы не дают никакого результата. И уже много лет двуглавая стрелка показывает нам два из этих трех факторов. Но в присутствии какой третьей силы должны находиться эти две, чтобы это новое состояние стало по-настоящему совершенным и давало то, что должно давать? Я думаю, это может привести нас к совершенно новым вещам.
26 января 1953 года
Стендаль писал своему близкому другу: «Мне кажется, нет ничего смешного в смерти на улице, – при условии, что человек не делает этого нарочно». Ровно годом позже он умер на улице – предположительно, не нарочно. Успенский однажды сказал, что иметь чувство юмора по отношению к себе – это способ неподготовленного человека вспоминать себя.
25 июня 1953 года
Во всех экспериментах, усилиях и разочарованиях мы никогда не должны забывать идею самовоспоминания. Не имеет значения, склонен ли человек больше к науке или к мистике, прикован ли он к своей старой жизни или находится в центре совершенно новых переживаний, оно является его компасом, оно укажет ему направление, в котором нужно двигаться, и не даст ему заблудиться.
26 июня 1953 года
Когда приходит истинное самовоспоминание, то уже нет желания изменить себя или других; человек как-то поднимается выше слабостей окружающих и своих собственных. Там уже не может быть никакого осуждения. Он проглатывает то, что есть, и становится свободным.
3 декабря 1954 года
Мы не должны допускать, чтобы усилие самовоспоминания соскальзывало в самоанализ. Если человек чувствует себя напряженно живущим существом в напряженно живущем мире, в едином целом, проникнутом живой Божественностью, чувствует, что это значит – давать, чувствовать и собирать одновременно, то постепенно вкус этого будет проникать в него все глубже и создаст постоянное желание этого.
7 февраля 1955 года
Я чувствую, что страдание – это какое-то качество сущности, и оно может быть вызвано любой неожиданностью. Достигнем ли мы такого состояния, когда благодаря самовоспоминанию примем то, что есть, и страдания в нас больше не будет? Мы должны, мы можем.
Май 1948 года
Навязывать свои чувства или идеи другим – это абсолютно ошибочно. Не может быть другого правильного отношения к людям, кроме выявления их собственной реальной и глубочайшей цели и понимания.
22 июня 1948 года
Я увидел недавно, что фраза «Человек не может делать», которая стала богохульным отречением от всех возможностей, на самом деле составляет только половину афоризма, который в сжатой форме выражает много законов. Полный афоризм должен быть таким: «Человек не может делать, но это может быть сделано тремя»*.
15 августа 1948 года
Вероятно, именно давление других людей толкает человека вперед и ясно показывает, что он должен делать. И кажется очень важным учиться не уклоняться от этого давления, даже в мелочах, а реагировать на его указания и вести за собой тех, кто служит проводником этого давления во исполнение высшего плана. Всегда важно помнить, что это давление, хотя часто и принимает глупые формы, означает стремление вырастить определенную группу людей, которые уже были отобраны каким-то испытанием свыше, устроить которое мы сами никогда не сумели бы. И именно это общее желание роста, если правильно им управлять, способно поднять нас до того уровня, где мы сможем установить контакт с руководством свыше.
Впоследствии именно о контактах, которые человеку не удалось установить или ответить на них, когда это было возможно, он сожалеет, понимая, что эти упущения уже никогда по-настоящему не будут возмещены. Если мы слишком долго откладываем какой-то контакт, то момент уходит, и за несколько недель все пешки сдвигаются и становятся в совершенно другое отношение друг к другу.
Невозможно себе простить, когда кто-то берет ошибочный курс по твоей личной оплошности. Я чрезвычайно ясно чувствую, что тому негативному отношению, которое установилось к идее «человек не может делать» и исказило ее, должна быть противопоставлена идея «это можно сделать через меня». Любой, кто по-настоящему чувствует идею, что человек ничего не может делать, должен видеть, что высшие силы требуют совершения величайших дел теми орудиями, которые имеются в наличии. И эта идея требует от человека намного больше, чем просто вера в то, что он может устроить свою жизнь.
31 января 1950 года
Сейчас я очень ясно вижу, что не только нужно давать людям то, что они просят, но также не нужно давать того, чего они не просят, и до того, как они попросят. Такие попытки всегда безуспешны.
10 февраля 1950 года
В нашей работе есть два взаимодополняющих закона. Первый – когда человек искренне просит чего-то, вы обязаны дать ему, если можете. Второй – по-настоящему передать можно только то, что он просит, и только когда он просит. Любая попытка нарушить этот закон приводит к ошибкам. Вот почему я обязан спросить: «Что вы хотите знать?» И вы должны для себя это выяснить. Ибо никто кроме вас не ответит на этот вопрос, а если кто-то другой попытается это сделать, бегите от него как можно быстрее.
22 февраля 1950 года
Начало нового отношения к миру и нового понимания состоит, кажется, в чувстве, что мы являемся неотъемлемой, органической его частью, что он пропитывает нас, и что все, что мы наблюдаем, изучаем или воображаем вовне, содержится в какой-то степени и внутри нас. Я думаю, когда мы по-настоящему проникаемся этим чувством, то оно само по себе начинает растворять то странное ложное ощущение «Я», чувство отдельности, исключительности, от которого мы страдаем. Если мы отделены от всего хорошего во Вселенной – это потому, что мы сами это выбрали, потому что мы себя так воображаем – но не потому, что это так на самом деле.
18 мая 1950 года
Я все больше удивляюсь тому, как одни и те же идеи – происходящие, кажется, из большой школы* – одновременно выражаются людьми, которые видимо не имеют никакой связи друг с другом, даже косвенной, и, тем не менее, синхронность появления некоторых идей во многих различных точках мира и во многих различных формах настолько замечательна, что невозможно не предположить за этим какого-то школьного плана.
Для меня это естественный вывод из понимания, что человек не может делать. Когда человек по-настоящему начинает чувствовать это, он приходит к какой-то мертвой остановке – он не способен ничего сделать сам и знает, что все, что он старается сделать сам, может закончиться только фиаско. Куда идти? Появляется желание школы и желание соглашаться со школьными целями и школьными законами как с единственной опорой, единственным смыслом, единственным избавлением от безнадежных усилий делать, когда он знает, что не способен на это.
28 августа 1950 года
Есть люди, способные пойти прямо туда и совершенно неожиданно увидеть, как все работает – в них самих и во всем. Но затем они, пораженные всем этим, вынуждены возвращаться и продолжать жить в обычной жизни, среди обычного сопротивления и плотности материи, среди людей, имеющих обычные способности, но не эту.
Как сделать наши восприятия там понятными здесь? Как ввести это спокойно, разумно и неоспоримо в обычную жизнь, чтобы люди не разбежались, но были привлечены и убеждены? Это великолепно умел Успенский. Он говорил: вы должны обращаться с котами определенным образом, иначе они убегут, и соответствующим образом с пчелами, иначе они вас ужалят. То же самое и с человеческими существами. Вы должны уметь не испугать их, особенно если вы видели что-то, чего не видели они.
